Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

В сером мареве бесконечного пространства сначала возникла Катерина Дубравина, затем Илай и Калеб.

– Теперь моя очередь, – спокойно молвила Катерина. – Я проведу вас по пути катаклизма. От начала до конца. – И взмахнула рукой, точно белым крылом горлицы.

Они вчетвером очутились в тесной келье. Свет из узкого окна выхватывал восковое лицо монахини. Нет, не простой монахини – игуменьи, настоятельницы женского монастыря. Но когда на табурет рядом присел невысокий господин в старинном, как у того капурна с непроизносимой фамилией, камзоле, ее пересохшие губы тронула улыбка. Мужчина, видимо, лекарь, вложил ей в руку букетик первоцветов.

– Есть только одно средство, – тихо произнес он.

Игуменья, нестарая еще женщина, еле прошелестела:

– Оно не благое.

– Это что, Бернотас с ней? – выпалила Диана, но другие геммы на нее зашикали. Она прищурилась: вроде он, а вроде и нет. Может, его предок?

– Благость или проклятие не имеют значения, если тебя не станет! – пылко сказал мужчина. – Я перелью тебе свою кровь, она остановит болезнь.

Он склонился к ее ложу, чтобы женщина смогла дотронуться дрожащими пальцами до его бледной щеки. Первоцветы осыпались на пол.

Видение рассыпалось, сменившись другим.

Молельный зал полнится песнопениями монахинь. И свет, переливаясь на цветных стеклах, озаряет румяный лик игуменьи, глаза горят энергией, жизнью. Она, кажется, даже помолодела, оправившись от хвори, что успела запустить когти глубоко в хребет. И пускай юные девушки болтают у нее за спиной, у нее впереди еще…

Внезапно она согнулась, точно ее перебили надвое топором. Раздались тревожные возгласы, сменившиеся паническими криками.

– Mon Dieu[13]! – подала голос Адель, вдруг соткавшись из воздуха рядом. – Это что творится!

– Ты как сюда попала?! – вызверился на нее Калеб.

– Да так же, как и вы, – фыркнула рыжая. – Стоят они как зачарованные, кто за тварь эту держится, кто друг за друга. Вот я тоже ножкой дотянулась, et voilà! И вообще, не мешайте смотреть представление!

Игуменью ломало и ломало. Казалось, пытка длилась часами, неделями, веками. Выкручивались задом наперед колени, вытягивались из пальцев когти… Она упала и коснулась каменного пола… нет, не лбом – загнутыми назад рогами. Вокруг стало очень тихо. Женщина поднялась на неверные, дрожащие ноги, и еле удержала равновесие. Вместо стоп у нее теперь были раздвоенные копыта.

– Демоница! – истошно завопил кто-то. – Про́клятая!

Она попыталась оправдаться, но какой там – одинокий голос потонул в их гневном реве.

Бывшие подопечные прогнали ее из прежде тихой обители. Не остановились они и когда им навстречу попались горожане. Те присоединились к охоте на полудемона.

Загнав ее на поросший бурьяном пустырь, люди спустили на игуменью собак с массивными челюстями и складчатыми мордами. И никакие мольбы о пощаде не могли остановить науськанных людьми зверей.

Диане стало тошно смотреть, но закрыть глаза в этом месте было нельзя. Ни отвернуться, ни заткнуть уши, нет – пришлось пройти через этот кошмар всеми чувствами. Адель вот попыталась упасть в обморок – ничего у нее не вышло.

К счастью, видение закончилось вместе с жизнью игуменьи, ставшей подобием демона.

Но только затем, чтобы смениться следующим.

Как спустя много лет, растасканные по пустырю кости соединяются вновь, но не в человеческий скелет и не в демонический, а в собачий. С короткими кривыми лапами, широкой грудью и крупной головой. Его покрыли призрачные плоть и кровь, глаза налились неизбывными кровью и слезами. Собака завыла на пустые, безлунные небеса.

– Я ничего не понимаю! – возмутилась Адель. – То она женщина, то дьявол, то вдруг собака. Что происходит?

– Эволюция катаклизма греха, – любезно пояснила ей и остальным неестественно бледная Катерина, наблюдая, как подобие собаки мечется от одного двора к другому, нигде не находя приюта, только брань и камни вслед. – Ее погубила сначала чужая жалость, потом ее отсутствие. И обратила в чудовище.

Адель отчего-то насупилась и шумно задышала носом.

Собака тем временем рылась в помоях в поисках пропитания, пока ее не прогоняли вновь и вновь.

Восстав из небытия крупным, угрожающим зверем, она все мельчала от видения к видению, пока не обратилась в щенка с огромными глазами. Дрожащего в грязи, жмущегося у каменной стены какого-то высокого здания.

Тут сквозь наблюдающих за этой картиной геммов и Адель прошел, как сквозь туман, полноватый мужчина в дорогом камзоле. Над головой он держал зонт и укрыл им щенка.

– Ты смотри, кто у нас тут, – звучным, но полным тепла голосом провозгласил он. Щенок затрясся еще сильнее. – О, не бойся! Бедолага… Пойдем-ка со мной, угощу тебя чем-нибудь вкусненьким.

Он с кряхтением опустился на корточки и поднял катаклизм на руки.

Диана зажала себе рот ладонями, узнав его – это был тот самый картограф, которого растерзали его озверевшие согильдейцы.

– Вот увидишь, мы тебя откормим как следует, обогреем… Вырастешь большая-пребольшая, будешь нас защищать от всяких засранцев из управления, – ласково приговаривал картограф, пряча щенка под плащ. – У-у-у, козявка.

– Так чревоугодие здесь ни при чем? – вдруг спросил Илай, потерев лоб.

– Согласно некоторым старым догматам, оно лишь проявление чрезмерной жалости, – процедил Калеб. – К себе.

Видение вновь сменилось. Но лишь тем, о чем Диана уже догадалась сама – потерявшие разум картографы накинулись и приняли терзать, рвать руками и тупыми человеческими зубами того самого, который принес в их гильдию катаклизм. А собака сидела и спокойно наблюдала это слезящимися глазами.

– Все, больше не могу, – выдохнула Провидица и снова всплеснула руками, на это раз обеими, и всех вышвырнуло обратно в разгромленный амбар.

В следующий же миг веревка на шее монстра лопнула с жалобным «треньк», псина мотнула башкой, отшвыривая Диану в одну из поддерживающих потолок толстых опор. В голове помутилось, и что-то хрустнуло. Малахит повалилась на бок, слабея с каждой долей секунды.

«Ребро, – успела понять она до того, как веки стали слишком тяжелыми. – Зато не окуляры».

* * *

Силуэт Дуси расплылся в воздухе – так быстро она пронеслась к Катерине, подхватила ослабевшую госпожу на руки и выскочила с ней прочь из амбара.

Калеб стоял на четвереньках, не в силах подняться на ноги. Илай мог его понять – путешествие по видениям штука не из приятных, особенно в первый раз. Он успел подать обер-офицеру руку и тут заметил, что Диана лежит кулем у одной из опор.

А катаклизм в виде собаки, не знающей жалости, все продолжал расти – и ввысь и вширь. Еще чуть-чуть, и коснется холкой потолка!

– Мы должны… сражаться! – просипел Калеб. Все его лицо было покрыто испариной. – Оружие к бою, корнет!

– Но ведь видения… зачем мы это все узнали? – растерялся Илай, сжимая между тем рукоять шпаги. А что еще ему оставалось?

– Дай знать, когда сообразишь. – Пристав Тайной полиции гордо развернул плечи и принял боевую стойку. – В атаку! До последней капли крови!

Илай сомневался в целесообразности приказа, но оспорить его не имел права. Он хотел было подсечь сухожилия в лапах твари, но догадывался, что таковых у нее попросту нет. Калеб опытным взглядом разгадал его намерение и пошел на обманный маневр, отвлекая катаклизм. Илай почти дотянулся до правой передней лапищи, ставшей уже толще бочек в этом амбаре, как Рубин вдруг закричал.

Псина схватила его громадной пастью, захватив сразу плечо и бок, и теперь мотала башкой, точно трепала пойманную крысу. На зеленом маскировочном камзоле Калеба стали проступать бурые пятна, пока он свободной рукой раз за разом вгонял кортик ей в морду – без толку.

– Нет! – перепугался Илай.

Еще немного, и она перекусит Рубина пополам.

Это катаклизм, его не взять простым оружием, а иного у них нет. В прошлый раз на помощь пришел Иммануил с его звездным предназначением и краткосрочным даром поглощать силу призраков, а теперь? Только смутное знание и вера в них Рины Дубравиной.

Но разгадывать эту загадку было решительно некогда.

Крыша начала расползаться в стороны под напором растущего чудовища. Одна из опор накренилась, и Илай взбежал по ней, как по крутому склону, и в прыжке двумя ногами врезался в клыкастые челюсти. Те разжались, и Калеб отлетел к дальней стене. Кажется, он был еще в сознании. Следующим, что ощутил Илай, был удар