Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

пробовал разобраться с проблемой сам, но не преуспел. На меня напали. Какая-то нездешняя тварь, львица с женской головой и крыльями орла. Огромная и разумная.

– Хм… – Глосий потер подбородок, задумавшись. – Пожалуй, это достаточно интересно.

Козлоногий помрачнел.

– Для чего?

– Для меня, – холодно пояснил синий полуолень. – Пока не могу сказать ничего конкретного, возможно, такое было раньше. Нам обязательно нужно посетить наш первый хазм, но… – Тут он дернул вытянутым ухом и повел головой, точно принюхиваясь. – Но наш разговор более нельзя называть приватным. Выйди, покажись.

Луи Клод еще пару секунд пытался верить, что приказ дьявола адресован не ему, но все же вынужден был подчиниться. На ватных ногах, по-прежнему прижимая к груди чертеж и валик, он шагнул в проход. Оба дьявола воззрились на него – Глосий с любопытством естествоиспытателя, Криспинус со страхом, моментально обернувшимся гневом.

– Человек?! – проскрежетал он. – Кто таков, кто позволил? Ты как здесь очутился, смерд?!

Молодой человек потерял дар речи. Да и что ему было ответить. Помощь пришла, откуда не ждали.

– А это мой работничек, Криспинус, – прокряхтел Эолус, вперевалку заходя в библиотеку. – Чего разорался, козлоногий? Тебя-то кто сюда пустил без ведома кастеляна, а?

– Твоего, что ли, падший? – высокомерно процедил Криспинус. – Что он здесь делает, я спрашиваю?

Эолус, подобрав полы своей пыльной мантии вместе со складками вялых крыльев, с кряхтением уселся на скамью.

– Как что? Шуршит потихоньку, полы моет, свитки переписывает.

– Людям здесь не место. От них никакой пользы, одни риски, уж я-то знаю, – продолжал напирать козлоногий. – Вот сбежит и растреплет по всей земле наши тайны, к которым ты так беспечно его допускаешь. Лучше будет его убить, – заключил он, складывая пальцы в прихотливый знак.

Луи Клод отшатнулся, узнав жест, предвещающий формулу уничтожения, – он видел его в одной рукописи и даже пытался повторить. Глосий наблюдал за всем этим с непроницаемым выражением вытянутой физиономии, мало напоминавшей человеческую.

– Если кто что и растреплет, так это твои недоумки, коих ты собираешь толпами, – припечатал его Эолус, супя плешивые брови. – Этот червяк останется в бастионе, в воле госпожи Вивианы, а вот тебе пора.

Криспинус расплел пальцы и сжал кулак.

– Иди-иди, – поторопил его Эолус. – Шарит он тут по закромам, а потом передает кому попало.

Козлоногий поспешно покинул залу с манускриптами, на ходу задев Луи Клода тяжелым плащом. Эолус, ворча себе под нос, принялся разводить золотые чернила в маленьком флаконе.

Не успел пытливый студиозус выдохнуть с облегчением: «Спасен!» – как к нему вдруг склонился оленеподобный Глосий:

– Смотрю, ты успел приглянуться нашему кастеляну…

– И ничего этот червь мне не приглянулся, – брюзгливо бросил Эолус, но Глосий спокойно продолжил:

– Может, тогда скажешь, что ты успел узнать и понять о том, кто мы такие?

Тон химеры был мягкий, но вопрос заключал в себе подвох.

Не так давно Луи Клод наткнулся на рукопись одного из дьяволов. Крайне любопытную и настолько противоречивую, что он не успел до конца осознать и принять ее суть. Рукопись, вернее, журнал наподобие судового, повествовал о группе магиков-путешественников, решивших исследовать новый мир, но ставших его заложниками. Столкнувшись со смертельными опасностями, они приняли решение измениться, чтобы выжить. Но студиозус не мог признаться Глосию в этом знании. Тем более, что тот и значился автором тех заметок.

Вместо этого он жалко улыбнулся и выдавил:

– Полагаю, истинные правители всех земель, как повелось с древних времен.

Глосий фыркнул, точно конь. Или все же олень.

– Допустим… – продолжил он. – А на что способен ты сам? Покажи.

Луи Клод сложил чертеж и валик на ближайшую поверхность и протянул левую руку вперед. Миг – и над ней взвился огненный цилиндр в локоть высотой. Он не брызгал искрами, как бывало прежде, а пылал ровно, даже не колышась.

– Это мистерия, присущая смертным, черпающая силу из земной оболочки и взывающая к первородным частицам.

Мистерик проигнорировал сердитый окрик Эолуса насчет огня в библиотеке и вытянул правую, сложив из пальцев знак сотворения:

– Flos imago! – подкрепил он жест словами. В воздухе появился алый цветок розы на длинном шипастом стебле, и Луи Клод пояснил: – А это суть magicae verborum, тайное знание Чуждого племени, черпающее силу в воле заклинателя.

Взмахнув руками, он развеял оба эффекта.

Глосий медленно кивнул.

– Кто тебя научил? – поинтересовался он, казалось бы, равнодушно, но мистерик заметил, как на синих боках полуоленя заиграли, свиваясь, полосы темного узора.

– Я познаю эти искусства по манускриптам и книгам, – признался Луи Клод.

Глосий приподнял уголок широкого рта с раздвоенной верхней губой.

– Это Криспинус предпочитает безопасных бездарей. Я же уважаю самоучек. Пожалуй, запомню тебя, человечек.

– Тебе тоже давно пора, – сварливо подал голос кастелян. – Ступай, не морочь моему слуге голову!

Химера моргнул и в следующий миг растаял в воздухе без дыма и малейшего звука.

– Бродят тут, бродят… Наверняка и утащили что ценное. Ты-то где шляешься? – накинулся Эолус на слугу. – Пока тут нашу библиотеку разворовывают.

Он понял, что это его шанс. Подтащил свои наработки поближе к близоруким глазам старого дьявола и рассказал про валик, станок, все их плюсы и про аудиенцию с Вивианой. Эолус покряхтывал и хмыкал, то задавал вопросы, то разражался тирадой, мол, в его время такой ерунды в ходу не было. Сын печатника подозревал, что «его время» было лет четыреста назад, но вслух говорить не стал – настроение у старика немного улучшилось.

– Так ты говоришь, – протянул тот наконец, почесывая свой желтый рог, – что можешь соорудить такую штуковину, а? Не бахвалишься часом, смертный прыщ?

Луи Клод с готовностью ударил себя кулаком в грудь. Старик поскрипел еще немного для порядку, но дозволил своему «работничку» составить список необходимых материалов.

– Бесы все принесут, – пояснил он и вернулся к своему занятию.

А бывший студиозус из Тур-де-Луазо чувствовал себя почти что счастливым.

Дело № 9

Полено на шею

С огромным неудовольствием признаю тот факт, что Экспедиции больше нет ввиду непомерных и эгоистичных амбиций отдельных эксплораторов и равнодушного потворства главы, Бранниуса. Единомыслие утрачено, а вместе с ним позабыт и официум, прежде всего перед Лабораториумом и всем демосом Республики. Так как принципы связи с магикой предельно разнились, ожидаемым результатом стало разделение на племена, ведь не едины мы более ни по мышлению, ни по внешнему облику.

Из походных записей Эолуса, переведено Луи Клодом д’Энкриером

Первую половину дня пришлось уделить рапортам. Причем Норма писала для полиции, а Октав – для Инквизиции. На молчаливый вопрос он пояснил, что не может не сообщить о великопроклятой, а значит, Церковь обязана провести эксгумацию тела алхимика. Вздохнув, Норма приняла эту очевидную причину. Ее слегка раздражало, что приходится делить с Турмалином единственный стол, служивший геммам и обеденным, и письменным, но кое-как им удалось разместиться и не толкаться локтями. Норма уже уверенной, окрепшей рукой настрочила три листа и отправилась к Петру Архипычу в кабинет. Лес успел ускакать с утра на патрулирование улиц, что было немного странно – обычно он разъезжал по Вотре по ночам, но тут его спозаранку вызвал капитан. А Октава и вовсе не имело смысла ждать.

В общей рабочей зале на первом этаже царила воодушевленная атмосфера, но она почти не обратила на это внимания – мало ли, может, раскрыли крупное дело. Постучавшись, она вошла к полицмейстеру.

– Норма, голубушка! – весело, даже чересчур, поприветствовал ее Петр Архипыч. – Я так смотрю, вы с задачей уже управились? Вот и хорошо, вот и славно.

Норма покосилась на его блестящие глаза и покрасневший нос.

«Никак на грудь принял?» – поразилась она. За их начальником такого не водилось.

– Так точно. Я принесла рапорт. – С этими словами Лазурит двумя руками передала документ и почтительно отступила на шаг.

Послюнив пальцы, Петр Архипыч перелистнул страницы, поугукал и, не глядя, поставил свою подпись и печать сыскного управления.

«Ну вот, а я так старалась. Даже не прочел», – успела расстроиться