Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

За сыскными все начали преподносить свои подарки. Городничий с женой подарили полицмейстеру богато украшенную саблю, а дальше начала выстраиваться очередь, и рассматривать презенты не стало возможности.

– Пойдем-ка, – позвал сестру Лес. – Смотри, какие я ему валенки заказал. Из шерсти Фундука, как раз мешок начесал.

Валенки были устрашающе огромными, но Норму опечалило другое:

– А у меня ничего, я не успела…

– Пусть будет от нас двоих, – предложил Яшма.

Тут Октав кашлянул и выудил из-под стола большую берестяную кружку.

– Норма, не могла бы ты… Я новенький в сыске, мне слегка неудобно. Вручи, пожалуйста, ты.

Она растерянно кивнула и взяла его подарок.

Очередь двигалась довольно быстро, и вскоре они с братом очутились вблизи от стола.

За несколько шагов им удалось услышать негромкую беседу между городничим, Петром Архипычем и полицмейстером Далени.

– Тогда я сам попрошу, чего мне хочется, – похохатывая, говорил юбиляр. – Есть у тебя человечек один, я по таким как раз дока. Переведи его ко мне.

– Это что ж это, это ж как это, – всплескивал руками Догмахер. – Да я его только-только сам нашел и к делу пристроил!

– Без подарка приехали к человеку, еще и бухтите, Никифор Иванович, – укорял его городничий, явно поддерживая друга.

– А вот и не бухчу!

– Бухтите, бухтите…

Тут они подошли вплотную к столу, и Петр Архипыч обратил на геммов внимание.

– Ребятушки мои, золотые, ясноглазые! И что там у вас? – с улыбкой полюбопытствовал он.

– Во! – Лес предъявил свой дар. – От нас с Фундуком! С него хоть шерсти клок.

Полицмейстер и его высокие гости рассмеялись выдумке брата.

– А у тебя что, голубушка? – обратился Петр Архипыч к Норме.

Она протянула ему кружку.

– Вот. С днем рождения и спасибо… за все. – В носу защипало, но не от грусти, даже наоборот. С другой стороны, было стыдно, что сама она подарка не предусмотрела.

Петр Архипыч с энтузиазмом взял и кружку.

– Что это у нас тут написано? «Дюже добрый глава»! Это ж по-белявски, по-нашему, – пихнул он городничего. – Вот удружила, голубушка. А чего Октав не подошел? Стесняется, что ли?

Норма хотела было объясниться, как полицмейстер хлопнул себя по лбу.

– Так новичок мне еще вчера подарок сделал. И какой!

– Что же это, Петенька? – поинтересовалась Эвелина. На лице у нее играла самая благодушная улыбка.

– Приходите да посмотрите, – хитро прищурился Петр Архипыч. – Теперь организация документов на высшем уровне, лучше, чем у вас в ассамблее.

– А вот и придем! – с азартом согласилась госпожа интендант.

Норма потупилась. До нее медленно доходил смысл произошедшего. Октав знал, что Норма не успела бы подобрать что-то до праздника, и купил еще один подарок, чтобы прикрыть ее неосведомленность, в то время как сам организовал архив заранее. Он ее выручил.

Тем временем Платон Демьянович наполнил объемистую берестяную кружку вином – вровень с краем. Петр Архипыч решил было отнекиваться, но все стали хлопать и кричать: «Пей до дна!» Юбиляр с удовольствием выполнил эту общую просьбу.

* * *

Спустя два часа относительно приличное собрание служащих распалось на небольшие компании. Кто показывал лихие трюки на тренировочных брусьях, кто перебрался поближе к жаровням, кто прогуливался по гарнизону под степенную беседу и трубку.

Платон Демьянович с Петром Архипычем затянули песню на старобелявском, из которой Норма уловила только суть сюжета. Мол, медведь решил полакомиться малинкой, все лапы и нос исколол. От обиды плюхнулся на кочку, а та оказалась муравейником, и несчастного зверя атаковали еще и с тыла. Медведь заплакал с горя, но на его рев прибежали охотники и зарубили косолапого топорами. Пели городничий с полицмейстером явно не впервые, потому выходило очень слаженно, а господин Догмахер присоединял свой тенор только на припеве:

Что ж ты, ми-и-ишенька, напрасно закручи-и-инился,

Уж охотники да точат топоры…

Рядом на лавочке свернулся клубком капитан Видаускайте, укрылся плащом и мирно похрапывал.

– Вот это дисциплина! – восхитился его выдержке Лес. – Соблюдает режим даже на пирушке!

Норма расслабленно покивала. По приблизительным расчетам, в ней оказалось куда больше вина, чем она планировала. А планировала она ноль.

– Эх, было б здорово и нам так же отмечать, – не унимался Лес. – А то что, у всех в один день, в вепрень после Серафимовой недели. Не по-человечески это. Я хоть с мамкой и жил, а тоже свою дату не знаю. А ты что же, – развернулся он к Октаву. Тот сосредоточенно цедил вино мелкими глотками. – У тебя когда праздник?

– За неделю до Бертрамова дня, – бесцветно отозвался Турмалин.

– Видишь, какой ты, – с упреком в голосе сказал Лес. – Даже не сказал, не позвал нас. Вот если б я знал про себя, точно тебя пригласил бы.

– Раньше не пригласил бы, – тихо ответил Октав, но брат его не услышал, только продолжил хмельные расспросы:

– А как, как у вас в семье справляют? Наверняка подарков куча, вкусностей, балы…

Бывший инквизитор криво усмехнулся и подлил себе еще вина.

– Не обольщайся. Как и принято у новоявленных дворян, этот день полностью посвящен моим родителям. Собираются их гости, ведутся интересные им беседы. Такова их привилегия – принимать почести и похвалу. А с тех пор, как я вышел на службу, так и вовсе перестал праздновать.

Яшма вдруг расчувствовался – на нем явно сказывалось выпитое.

– Давай тогда отмечать с нами, осенью! Все вместе родились, вместе и помрем…

Норма даже забеспокоилась за него, приобняла брата за шею:

– Лес, ну ты чего, не надо так…

Тут перед ними, как бес из табакерки, выскочил запропастившийся было Егорка:

– Че приуныли, церковные? Сейчас смак пойдет – состязания на ловкость! Выпимши самое то. Гля – оп, ранеточка! Яблочко малое. Берешь ее, значит, зажимаешь булками и…

Норма ужаснулась немыслимым препятствиям, которые предстояло преодолеть человеку с «ранеточкой». Еще и без черенка, хотя какая в нем польза?

– Ну, кто рисковый, кто ловкий? – подзуживал Егорка, точно бывалый ярмарочный зазывала. Близ их стола уже начала собираться небольшая толпа, и Норме захотелось сползти со скамьи и прикрыться скатертью.

– Да плевать, давай я! – вдруг вскочил Лес. – Я все могу!

Его было поддержали дружным ревом, но Егорка поднял руку.

– Э нет! Давайте-ка лучше… новенький! Давай, Рункелис, покажи, на что гож!

Под шокированным взглядом Нормы Октав невозмутимо поднялся на ноги и промокнул губы неизвестно откуда взявшейся салфеткой.

– Я так понимаю, это инициация, посвящение? – чопорно уточнил он. – Тогда я готов.

Через несколько уморительных минут, наблюдая за упорными попытками Турмалина пройти по бревну, не упустив «ранеточку», Норма смахнула с ресниц смешливую слезинку и поймала себя на мысли, что больше не испытывает к нему неприязни. Ничуть.

* * *

Уже на подходе к амфитеатру, где должен был ждать их Супервизор, Лес обернулся на Норму и Октава, которые еле плелись позади.

– Вы чего, не выспались, что ли?

– Издеваешься? – сварливо прошипела Норма. Вид у нее был довольно помятый. – Мы спали только три часа!

Так и есть, вернуться в управление удалось лишь глубоко за полночь, а с утра уже была назначена встреча. К слову, со столицей за время их отсутствия не случилось ничего страшного.

Лес почесал бровь.

– А мне нормально. Будто впервые, ну.

– Ты – яшма, – поморщившись, вставил Октав, будто это все объясняло. – На вас даже раны быстрее заживают.

Он Лес потер грудь. На самом деле не все.

– Ну вы даете, – вместо этого сказал Лес и толкнул дверь.

Амфитеатр пустовал. Видать, их куратор подгадал время, чтобы им никто не помешал. Арсений Лазурит обнаружился на первом ряду скамей, такой маленький на фоне огромного помещения, плечи опущены, даже лимонный жилет будто потускнел.

– Доброго утречка, господин Супервизор! – провозгласил Лес за всех и бодро сбежал по ступеням. – Пришли мы… – но тут осекся, заметив, каким несчастным выглядит Арсений. – А чего такое стряслось?

Куратор от Инквизиции горестно вздохнул:

– Ох, зайчатки… Такие жуткие дела творятся, что места себе не нахожу. Как же мне вас уберечь-то?

Норма поравнялась с Лесом, и он заметил, как она напряжена – губы поджаты, смотрит с прищуром.

– Однако делать нечего! – сокрушенно покачал головой Арсений. – На то она и служба