Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

– Вот что, голубушка, дело это вам поручал городничий, вот ему отчетец и свезите. Прямиком в ассамблею. Сейчас уж полдень, как раз успеете.

Видимо, на ее лице отразился ужас от такой высокой ответственности, поэтому Петр Архипыч хмыкнул:

– Да вы не робейте! Одна нога здесь, другая там. А после жду вас на пятой версте Плужского тракта. Там соберутся все полицейские.

Норма с заторможенным кивком забрала рапорт с подписью и печатью и уточнила:

– Что там будет?

«Наверняка крупное задержание, как тогда, с мельницей», – предположила она.

– А там будет иметь место некоторое происшествие! – лукаво заявил Петр Архипыч и пошевелил усами. Сердце Нормы дрогнуло. – День рождения некоего господина Щукина!

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить.

– То есть… О!

– То-то и оно, – подтвердил полицмейстер, довольный собой. – Так что не задерживайтесь особо.

Поклонившись, Норма вышла вон. Теперь ей было понятно приподнятое настроение остальных служивых.

В дверях управления она почти столкнулась с Октавом. Он как раз направлялся в Инквизицию со своим отчетом.

– У Петра Архипыча сегодня день рождения! – почему-то шепотом сообщила ему Норма. – А я и не знала…

Турмалин выгнул бровь.

– Как можно не знать о дне рождения непосредственного начальника? Даже я знал, – прохладно сказал он. Но тут же отбросил высокомерную личину: – Мне говорила Алевтина Кондратьевна еще с неделю назад. Все пребывают в немалой ажитации по этому поводу.

Норма поборола желание треснуть его бумагами по шее и фыркнула.

– Встретимся там, – бросил ей Октав напоследок, но она не ответила. Много чести.

* * *

Спокойным аллюром она добралась верхом сначала до Староконной улицы, там мимо площади Серафима свернула налево, в сторону Брусничной, где, почти напротив дворца, и располагалась Имперская ассамблея. Проезжая мимо статуи, она ненароком отметила, что золотой истукан словно бы склонился над поверженным врагом, только самого демона у его ног не было.

«Может, его просто не захотели изображать?»

На занятиях им об этом ничего не рассказывали. К тому же на все есть прихоть художника.

Ассамблея была всего на этаж ниже дворца и наводила на Лазурита благоговейный трепет – темно-серый полированный мрамор облицовки отражал солнечные лучи и деревья вокруг, точно зеркало, а окна таинственно мерцали. Сторон у здания было шесть, и нашлась арка во внутренний двор. Передав лошадь заботам городского конюшего, Норма осмотрелась. На небольшой аккуратной площади возвышался памятник Геворгу Первому. Здесь он смотрелся как нигде уместно – именно первый император Паустаклавы, суровый адмирал Саллавис, основал эту ассамблею и вывел «Табель рангов» – основу основ службы каждого военного и приказного.

Вокруг, на шести внутренних фасадах, были двери, ведущие в отдельные ведомства ассамблеи. Норма ознакомилась с табличками и прошла в «Городскую управу» – и правда, где еще искать городничего. Ее снова настигла тревога. Уж если Петр Архипыч ей доверяет так, что даже вчитываться в рапорт не стал, то уж городничий наверняка очень строг и будет придираться к каждому слову. Может, даже накричит на нее, а у Нормы, как всегда от ругани, перехватит дыхание и пропадет дар речи. Вот будет ужас.

Погруженная в мрачные фантазии, Лазурит поднялась на третий этаж и там обнаружила приемную городничего. Ее никто не останавливал – синий мундир сыска был красноречивее любых слов.

В приемной было пусто. Норма постучалась в дверь, но никто не ответил. Она огляделась и обнаружила небольшую скамью для посетителей и просителей.

«Стоит подождать, – решила она. – Видимо, отошел куда-то».

Она сложила руки на коленях и принялась крутить большими пальцами. Потом, нащупав на одном из них заусенец, стала тихонько его отколупывать.

«Интересно, как проходят дни рождения у мирян?» – рассуждала она, чтобы отвлечься. В ее представлении это было нечто среднее между помпезным шествием и коронацией виновника торжества с непременными сластями. Возможно, в конце все поют хвалебную песнь и танцуют.

Заусенец оттопырился до неприличия, и Норма, воровато оглядевшись, поднесла палец к губам, чтобы его откусить. Нет, ногти она уже не грызла, отучили, хотя иногда очень хотелось…

– Смотрите, кто у нас здесь! – послышался женский голос. – Норма Лазурит, четвертое поколение, сыскное управление.

Она тут же вскочила на ноги, едва не уронив с колен рапорт.

Перед ней возникла Эвелина, дама-рыцарь Ордена Сияющих, интендант Имперской ассамблеи. Одна из трех сильнейших лазуритов – все же титул не менял самой природы благословенных глаз, только указывал на высокий статус.

– А Платон Демьянович уже укатить изволили, – сказала она Норме со сдержанной улыбкой, поправляя перчатки из бежевой кожи. На Эвелине было великолепное платье из серого переливчатого бархата с бордовой тесьмой, что выгодно подчеркивало и ее сухощавую фигуру, и благородные лета. – Вы-то чего выжидаете, моя дорогая?

В последний раз Норма видела Эвелину, когда три года назад дама-рыцарь приезжала смотреть новых геммов и распределять их по службе. Кого-то щедрой рукой разослала по монастырям и церквям, кого наказала отправить в армию по достижении пятнадцати лет, кого изучать лекарское дело, словом, кого куда. Норма прекрасно помнила то свербящее чувство, когда дама-рыцарь, не моргая, вглядывалась прямиком в ее глаза и вокруг стало-тихо-тихо… в тот день она узнала, что ей предстоит пройти особое обучение для службы в сыске.

– Это… – наконец выдавила она, напрягшись под требовательным взглядом Эвелины. – Рапорт принесла о выполненном поручении.

– Подсуньте его под дверь, – пожала плечами Сапфир, поправляя застежку на элегантном вельветовом плаще. – Все так и делают. Хотя… позволите? – Она протянула руку, и Норма беспрекословно отдала ей документ.

Эвелина внимательно изучила первую страницу, потом все же начала читать по диагонали. У Нормы противно вспотели ладони.

– У вас грамотная речь, – наконец заключила дама-рыцарь. – Вижу, я не ошиблась. А теперь – под дверь! – добавила она и сама просунула аккуратно сложенные листы под створку. – Господин Морошин как выйдет… послезавтра, полагаю, так и разберется.

– Послезавтра?.. – округлила глаза Норма.

– Дело сделано. – Эвелина с достоинством оправила платье и прическу. – Теперь едемте же, прокатимся.

«Серафимы, что еще от меня нужно?»

– Боюсь, вынуждена отказаться, – ответила она с кривой улыбкой. – Господин полицмейстер приказал явиться…

– Все там будем, – махнула рукой дама-рыцарь. – Уверена, нам по пути. К тому же, в столь редкий для меня свободный час, я буду рада приятной компании. Вы на лошади? Ее отведут в управление, в карете куда удобнее.

Аргументы против иссякли.

Спустя четверть часа они уже катили по Большой Присутственной в роскошном экипаже госпожи интенданта. Норма не знала, о чем с ней говорить, к ее опасениям примешивалось чувство незащищенности, которое она неизменно испытывала в присутствии более опытных лазуритов, но сама Эвелина таких трудностей, разумеется, не испытывала. Скромно сложив руки на коленях и чуть подавшись к собеседнице, она вела непринужденную светскую беседу, все равно неуловимо похожую на допрос:

– Как служба? Как складываются отношения в управлении? Как ребята справляются?

Норма понимала, что это часть ее работы, и покладисто отвечала, пока не запнулась о последний вопрос.

– Мы с Лесом хорошо. Я больше по документам, брат – по патрулям и задержаниям, хотя и в расследованиях преуспел. Хотелось бы, конечно, знать, где Илай и Диана, – осторожно добавила она, не рискуя лгать.

Интендант сдержанно улыбнулась:

– А вы не знаете? Не далее как вчера Янтарь и Малахит поступили на службу в гвардию. Сегодня утром я подписывала документы о переводе.

– Да как так… – выдавила Норма и сцепила руки.

«Надо же, гвардия! И даже не связались с нами, – с горечью подумала она, поджимая дрогнувшие губы. – Теперь наверняка и не покажутся. Ладно Илай, но Диана…»

В груди сдавило от обиды.

– Это не перестает меня удивлять, – заметила Эвелина, отодвигая шторку и всматриваясь в сменяющийся пейзаж. За окном уже замелькали верстовые столбы Плужского тракта. – Сколь бы ни была я уверена в распределении, дальнейшая судьба одаренных людей непредсказуема. Вы не находите?

Норма молча пожала плечами. В ее жизни так ничего и не изменилось. По крайней мере, в лучшую сторону.

* * *

Наконец экипаж остановился. Для нее оставалось секретом, что дама-рыцарь собралась делать на дне рождения полицмейстера, но спросить она не посмела.

Выйдя наружу, она увидела высокий дощатый забор, выкрашенный белой краской, и широкие ворота, над которыми красовался вымпел с гербом полиции – двумя скрещенными саблями и свитком. Точно такой же был