Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Ну так-то почти про каждого сказать можно, – безапелляционно заявил Паук.

– Вполне вероятно… а если так, стоит ли удивляться, что боги не питают к нам большей симпатии?

– Ну так вот: я вовсе не вор. Просто говорю как они, потому что постоянно верчусь среди них. Шпионам, генералиссима, возле людей вроде тебя или той, другой сибиллы, которую ты зовешь майтерой, тереться незачем. К примеру, она не знает ничего, что им надо, смекаешь? Ты – дело другое, но если они к тебе вдруг липнуть начнут, для этого, лохмать его, очень серьезная причина нужна, иначе ты вскоре задумаешься: а с чего это он постоянно рядом?

Сделав паузу, Паук перевел дух.

– Понимаешь, когда отправишься в чужой город, поглядеть, что там да как, и понадобится тебе помощь местных, шесть к одному: вора надо искать. Ну и когда нам свежая кровь нужна, тоже среди них подходящих подыскиваем. Не всегда, но по большей части.

– Понимаю, однако скажи-ка, Паук…

– Да говори уж, не стесняйся.

Майтера Мята тоже перевела дух.

– Ладно. Скажи, а сам ты не был ли в свое время вором? Не из воров ли в ловцы шпионов попал?

Паук осклабился, обнажив в ухмылке кривые, изрядно потемневшие зубы.

– А отчего ты, генералиссима, полагаешь, будто мне можно верить?

– Я неплохо разбираюсь в людях.

– Так я ж совру – недорого возьму.

– Вполне возможно, и, может быть, соврешь столь умело, что я приму ложь за правду. Однако лгать мне на этот счет ты не станешь, особенно здесь и сейчас. Итак, не из бывших ли ты воров? Впрочем, это не мое дело, и, откровенно признаться, одного вора я учила, когда он был мальчишкой, причем до сих пор к нему очень привязана. Зовут его Чистиком.

– Ага, знаю такого, – пробормотал Паук.

– Вот как? Подобного мне в голову не приходило, но, как только ты в этом признался, сделалось ясно: иначе и быть не может. Разумеется, ты должен его знать. Неужели и он… из твоей, как ты выразился, шатии?

– А тебе это – как имбиря под хвост, а? Нет, он не из наших. Чистик работает только сам на себя, да и горяч для нашего ремесла чересчур. А я вором сроду не был. Наоборот, в лягвах служил – веришь, нет?

– Абсолютно, раз уж ты сам в сем признался. Но отчего же ты, позволь полюбопытствовать, оставил службу в страже кальда?

– Неужто ее снова так называют? Стража кальда… это название было в ходу, когда я поступал на службу. Потом поменялось. А меня оттуда вышибли коленом под зад. За что, об этом давай не будем.

– Нет… э-э… ни к чему, – пробормотал Ремора, догнавший обоих и слышавший большую часть разговора. – Только на исповеди, э? Только и… мм… и только на исповеди.

– Хорошо, об этом я спрашивать не стану, – пообещала майтера Мята.

– Лычки содрали, а после вернули, да только на спину. Рубцы и сейчас могу показать. Тогда один олух меня в дело и ввел. Звали его Десмидой. Он-то остыл давно… а я вот уже двадцать два года в Вироне шпионов ловлю. Скольких прищучил или помог прищучить, даже не знаю. Может, три десятка, может, четыре, а может, и больше. А сколько таких, которых мы брать не торопимся, но можем сцапать, когда захотим!.. Я для чего об этом рассказываю – чтоб про ответную ставку тебе объяснить. Я держусь советника Потто, смекаешь? Двадцать два года под ним проработал, а взял он меня к себе, когда у меня не было ни пары долек в кармане, ни хоть рогожки, куда б кости кинуть. Словом, я – его человек и его человеком останусь.

– В таком случае остается надеяться, что условия мира позволят советнику Потто остаться при нынешней должности.

– Ясное дело, – кивнув, согласился Паук. – Ладно, давай подробней о ставках. Во-первых, эти самые три вопроса. Допустим, ты спросишь, кто таковы мои ребята – те, кого ты считаешь своими. Имен я назвать не смогу, смекаешь? Врать тебе, генералиссима, не стану, но промолчу.

– Понимаю и выдавать друзей от тебя не потребую.

– Ладно, а вот чего хочу я. Если ваша сторона победит, ты, оказавшись на воле, не станешь сажать в клоповник меня и мою шатию как шпионов врага… и за то, что тебя здесь держали.

Майтера Мята раскрыла было рот, но Паук поднял кверху ладонь.

– Погодь, это еще не все. Еще ты позволишь нам заниматься все тем же. Служить Вирону, как раньше… а наша служба новым властям понадобится куда сильней, чем ты думаешь. Провернешь такое, обо всех прежних делянах тебе расскажу и архивы представлю.

– Не могу. Если б могла, приняла бы такую ставку с радостью, не колеблясь. Однако такие вещи буду решать не я, а кальд с новым Аюнтамьенто.

– Но… мм… условия. Условия, им… э-э… обозначенные? Касались тебя, генералиссима. Не… э-э… обновленного Аюнтамьенто и не кальда, э?

– Отнюдь. Он имеет в виду нашу сторону. То есть и кальда, и генералиссимо Оозика, и даже тривигантцев. Не так ли, Паук? Свое личное слово я тебе, как уже говорила, дам. Считай, что уже дала – неважно, выиграю или проиграю… однако за кальда и Аюнтамьенто, которого еще не существует, поручиться ни в чем не могу.

– Но сама-то ты, генералиссима, обещаешь? От себя лично?

– Безусловно. И слово уже дала.

Паук ткнул большим пальцем в сторону Реморы.

– Вели ему цацку ту засветить. Пасов крест. На нем поклянись.

– Как пожелаешь. А ты ответишь мне на три вопроса, когда я выиграю? Полностью, без обмана?

– Ясное дело. Хочешь, тоже поклясться могу.

– В таком случае этого не потребуется.

Ремора извлек из-под рубашки гаммадион, и майтера Мята коснулась его ладонью.

– Я, генералиссима Мята, командующая Виронской Ордой, именуемой иногда мятежниками либо силами инсургентов, а также майтера Мята из мантейона на Солнечной улице, сим обещаюсь и клянусь, что, буде мы одержим верх, не стану и даже не попытаюсь наказывать человека, именуемого Пауком, и его подчиненных за сбор разведданных по поручению Аюнтамьенто в нынешнем его составе. Клянусь также пустить в ход любые средства за исключением силы, дабы уберечь их от возможной кары со стороны других, а вдобавок поспособствовать словом и делом оставлению их в прежней службе – иными словами, в контрразведчиках, ибо в сем качестве все они верно служили благополучию нашего города. Клянусь исполнить все это, хоть выиграв спор с Пауком, хоть проиграв.

Закончив, майтера Мята перевела дух.

– Довольно ли тебе этого?

– Вроде должно сойти.

– Да будет сему свидетелем Всевеликий Пас! Да будет сему свидетельницей Змееподобная Эхидна, избравшая меня своим мечом! Да будет сему свидетельницей Блистательная Сцилла, Покровительница сего, Священного Нашего Града, Вирона!

– Пойдет, пойдет, – заверил ее Паук и протянул ей руку. – Ну как, спорим? По