Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

В этом мире было полно угроз, и если о таких способностях узнают не те люди, мне не сдобровать. Но, с другой стороны, нужно привыкать — Ульф теперь будет постоянно рядом. Придётся рисковать — пусть видит, а если что — поговорю с ним. Ещё раз взглянул на молотобойца, пытаясь уловить в его глазах хоть одну мысль на эту тему, но они были беспросветно пустыми, как вакуум.

— Ну что, старина, поздравляю тебя с первой работой! — мой голос был взволнованным от восторга. Это была наша первая полноценная кузнечная работа! Не гвозди, не заплатка для ведра — настоящий нож! Почти что меч, чёрт его дери!

Отчаянно хотелось, чтобы мой новый работник разделил со мной эмоции, но Ульф просто молчал. Ладно, просто нужно к этому привыкнуть.

— Угу, — кивнул громила, возвращая нож.

И тут я увидел, что тот хочет что-то сказать — у парня дёрнулась нижняя губа, а брови слегка сошлись.

— Ты что-то хотел сказать, Ульф⁈ — спросил я, и сердце тревожно ёкнуло.

«Вот оно,» — пронеслось в голове. — «Сейчас начнётся. „Что это был за огонь, Кай?“».

— Да, — низко и как-то обиженно выдохнул тот.

Чёрт, неужели всё же что-то понял⁈ А может, хочет что-то по процессу прокомментировать, появился вопрос? Мысли зароились в голове.

— Ну-ну, Ульф, говори же! — поторопил его, готовясь к чему угодно.

Лицо гиганта вдруг приняло по-детски жалобное выражение — это что-то новенькое. Я ободряюще закивал, стараясь дать ему понять, что тот вправе сказать всё, что хочет.

— Можно… в носу поковыряю? — голос Ульфа был полон неподдельной тоски. — Козявку достану. Хочу.

В кузне повисла звенящая тишина.

Есть такое понятие — разрыв шаблона. Момент, когда реальность даёт сбой и мозг уходит в перезагрузку — кажется, я окунулся в этот транс с головой. Все сложные мысли о Ци, о стали, о Йорне, о Борге — схлынули разом. Перед глазами лишь его одутловатое лицо, наивные детские глаза и тонкие светлые усики над губой. А затем взгляд невольно сместился к его носу.

Такой проблемы ещё не приходилось решать. Ни в одной из двух жизней.

Я сглотнул. Глаза забегали по кузне в поисках чего-то спасительного.

— Э-э… да, Ульф. Конечно. Делай, что хочешь, — пробормотал как в бреду. — А я… я пойду подышу пока. Проветрюсь.

— Ладно, — Ульф счастливо улыбнулся.

Я, развернувшись, быстренько ретировался на улицу.

Вышел на свежий воздух. Капля пота стекла со лба, я был полностью дезориентирован. Но, чёрт возьми, доволен.

Люди занимались своими делами: мимо, чеканя шаг, прошёл урезанный отряд ополченцев, в доме хозяйничал Брик, в кузне Ульф занимался… своими делами — такая у меня теперь жизнь. У пожарного, который сгорел под огненной балкой где-то в Подмосковье.

Выдохнул, посмотрел на чистое, бирюзовое небо, где в вышине десятки птиц, будто устроив массовые догонялки, носились друг за другом. Покачал головой, пытаясь заново осознать всю абсурдность и великолепие этой минуты. А затем улыбнулся и невольно рассмеялся, привлекая удивлённые взгляды прохожих.

Всё прекратилось разом, стоило вспомнить лицо Борга и красный след от его руки на щеке моего работника.

«Мой работник».

Это выражение отчётливо прозвучало в голове — это уже не просто сирота — это мой сирота, чёрт его дери, и этот старый ублюдок посмел его тронуть.

Сердце закипело яростью. Огненная Ци охотно откликнулась на это чувство, желая хлынуть по меридианам в сторону сжимающегося кулака.

Заставил себя сделать медленный, глубокий вдох и ещё более медленный выдох, укрощая разгорающуюся внутри стихию. Нет, так нельзя, спокойствие. А то можно и наворотить делов такими темпами.

Итак, нож готов. Отличный, чёрт возьми, нож. Планы такие — пусть Ульф немного передохнёт и поест, если хочет. А я сначала отнесу клинок Свену, заодно проверю, как там дела с деталями для мехов, и только потом, с холодной головой — к наместнику. Этого разговора не избежать.

Заскочил обратно в кузню — Ульф всё стоял у наковальни, но, слава духам, уже закончил свои дела. Объяснил парню, что у него перерыв и, если тот проголодался, может смело идти в дом и поесть каши. Детина молча кивнул.

А я, забрав свежевыкованный нож, отправился к Свену. Мастерская плотника была почти напротив, через дорогу. Вошёл внутрь, но самого мастера там не оказалось — за верстаком, неловко орудуя рубанком, стоял один из его подмастерьев — тот самый, что и раньше бросал на меня недобрые взгляды.

Увидев меня, паренёк растерялся, а затем его лицо приобрело кислое выражение. Я спросил, где Свен, и тот сквозь зубы буркнул, что мастер ушёл в таверну перекусить.

Не желая больше находиться в одном помещении с этим наглым юнцом, направился в сторону заведения. Благо, оно находилось совсем недалеко, почти по соседству с домом Борга.

Толкнул тяжёлую дверь и вошёл в наполовину полный, гудящий зал. Несколько разговоров тут же стихли, и пара-тройка тяжёлых взглядов впилась в меня — решил просто не обращать на это внимания.

За стойкой, на том же самом месте, что и в прошлый раз, сидел Финн Хромой. Увидев меня, бывший охотник заёрзал на табурете, испитое лицо исказила злая ухмылка. Не нравилось мне это место, как ни крути.

Но я искал не его. За дальним и самым тёмным столом, в одиночестве сидел мастер Свен, тихо ел похлёбку, ни на кого не обращая внимания. Прошёл мимо всех, чувствуя на спине взгляды, и подошёл к рыжему.

Услышав шаги, тот поднял голову, и, к удивлению, мужчина не улыбнулся своей добродушной улыбкой, а был грустен. Такая редкость, что сразу запереживал — неужели случилось что-то плохое?

— Здравствуйте, мастер Свен, — сказал, уважительно кивнув.

— А, Кай… — мужик отложил ложку. — Или мне уже стоит называть тебя «мастер Кай»?

Плотник попытался улыбнуться, но улыбка вышла вялой и натянутой, будто через силу. Я тоже выдавил из себя улыбку, но, наверное, выглядел просто обеспокоенным.

— Нет, до мастера мне ещё как… — хотел сказать «как до Китая пешком», но запнулся, понимая, что Китая тут собственно и нет. — … в общем, мне ещё до мастера очень далеко.

Закончил и замолчал, ожидая, что рыжий предложит сесть, но Свен просто молча уставился в свою миску с похлёбкой.

— Вот. Я принёс то, что обещал, — чтобы нарушить тишину, достал из-за пояса завёрнутый в чистую тряпицу свёрток и положил на стол. Деревянная столешница была старой, вся в глубоких трещинах, забитых крошками и пролитым пивом — место, скажем так, не самое чистое.

Плотник замер, некоторое время просто смотрел на свёрток без всякого выражения, а затем его