Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

не знаю отчего, но глянулся ты мне. Есть в тебе жилка правильная. Глядишь, и вправду выйдет из толк. — Плотник наклонился и понизил голос. — Вот только прошу тебя, как старый уже почти мужик. Что бы там ни было, какая б в тебе силушка ни проснулась — человеком оставайся. Делай дела с головой, да с чистым сердцем. И с Боргом — так же. Не потому тебя прошу, что этих камнегрызов боюсь — да и поэтому, конечно, тоже, — но не в том суть. Тебе с ними рядом жить — приди да поговори по-людски. Смекаешь, что к чему — не всё ему выкладывай, хитри, но дорогу к нему найди. Другой тропки у тебя здесь, в Оплоте, всё одно нет. С Боргом не грызись, он, крыса старая, сожрёт тебя, и сам не заметишь, как на улице окажешься. А Гуннара-то рядом нет, заступиться некому. Усёк?

Мужчина взглянул внимательно и по-отечески.

Конечно, тот был прав — нельзя ссориться с рудознадцами и поддаваться глупой гордыне, которая начала распирать оттого, что появилась кузня, оттого, что начал управлять огнём. Это только начало — предстоял огромный путь и чтобы я мог идти по нему, нужно быть бдительным, а главное — умным.

Нужно полностью совладать с эмоциональными реакциями Кая — с отчаянным желанием быть похожим на отца, с детской жаждой отомстить всем за то, как с ними обошлись после смерти Арвальда. Нужно думать взрослой головой. Несмотря на бурлящую огненную стихию, к делам подходить с холодным рассудком. И, чёрт возьми, сколько раз уже это понимал, но снова и снова, против воли, возвращался к мальчишеской сути, что застряла в голове, как осколок.

— Спасибо, мастер Свен. Спасибо, что доверились мне. Я понял, — сказал тихо. — Я постараюсь последовать вашему совету.

Кивнул ему. Просто, по-деревенски, но со всем уважением. Плотник на моей стороне, но у него семья и дело всей его жизни. И мужику незачем рисковать всем из-за мальца, которого тот, по сути, едва знает.

— Хорошо, Кай. Это очень хорошо, — рыжий кивнул в ответ. — Поговори с Боргом, а потом — ко мне. Тебе нужно, чтоб Клан дал тебе вольную на твоё ремесло здесь, в Оплоте. Ты ещё поймёшь, как тут всё вертится. Клан-то… это первая сила в наших краях. Может, и посильнее самого барона будет. Нельзя с такими людьми на ножах быть, как бы душа ни просила.

— Да. Я не стану, мастер Свен. Не стану, — сказал просто.

Плотник кивнул ещё раз, уже по-свойски, по-дружески, а затем, не говоря больше ни слова, встал, вышел из кузни и через дорогу направился в свою мастерскую — в царство запаха стружки и дерева, которое он любил больше всего на свете.

Мужчина не прикрыл дверь. В тёмное помещение ворвалась косая полоса яркого солнечного света. В ней, как шальные искры в открытом космосе, закружились и затанцевали миллиарды пылинок — угольных, древесных, металлических.

Стоял и смотрел на это зрелище, не думая ни о чём — разум опустел, погрузившись в состояние бездумного созерцания.

Это важный разговор и крайне своевременный. Уж не знаю, каких бы дров я мог наломать, ворвись на эмоциях к этому старому ястребу, Боргу. Огненная Ци иногда ведёт себя совершенно бесконтрольно, откликаясь на ярость, пробуждаясь для того, чтобы вершить «справедливость». Вот только эта справедливость — слепа и горяча, и может породить ещё большее количество бед, чем было до неё.

Нужно действовать мудрее — помимо силы развивать спокойствие, терпеливость и холодный расчёт.

Словно под тяжестью мыслей, ноги сами собой подогнулись, и я опустился на корточки, продолжая, как заворожённый, смотреть на тихий танец пыли и света. Прохладный ветерок с улицы приятно обдувал лицо. Впечатления от разговора всё ещё заполняли моё существо.

Значит, кто-то проговорился. Шахтёры, видевшие припадок? Или Тарк?

Мальчишку винить нельзя — тот до чёртиков боится и уважает Торгрима. Наверняка стоило главе Клана лишь посмотреть каменным взглядом, как тот, дрожа, выдал всё подчистую. А сейчас, наверное, сидит где-нибудь в тёмном углу и жалеет, проклиная слабость.

Вздохнул и медленно поднялся на ноги. Что случилось, то случилось — нужно действовать исходя из той ситуации, которая есть на данный момент. Всё очень просто.

Борг. Нужно идти к нему и быть почтительным, как бы ни хотелось вести себя иначе.

Или нет?

Знаете, бывает такое странное ощущение перед важным событием. Ты не знаешь, как именно всё сложится, не знаешь, как поведёт себя человек, к которому идёшь. Но ты как бы настраиваешь себя внутренне. Готовишься к любому исходу, программируя на то, что бы ни случилось, отреагируешь правильно, и всё закончится благополучно.

Именно в таком состоянии я и вышел из кузни, направляясь в сторону дома наместника рудознадцев.

Солнце медленно клонилось к закату, и его багровые лучи заливали деревню, играя на соломенных крышах домов, на усталых лицах людей, занятых своими делами, на потёртых кожаных доспехах ополченцев. Но я почти не видел этого, мыслями был уже там, в каменном доме наместника.

Внутри что-то само по себе начало работать — мозг, как сложный механизм, перебирал разные варианты. Как начну разговор? Что скажу, если тот начнёт угрожать? А если предложит сделку? А если просто выгонит? Будто внутри рисовалась огромная карта всевозможных путей и развилок между ними.

И все эти пути, какими бы извилистыми ни были, в итоге вели к одному — мне позволят вести дела в Оплоте. Не знал, как именно к этому приду, но был абсолютно уверен — это непременно сбудется.

Подошёл к окованной железом дубовой двери «конторы» Клана рудознадцев. Сделал один глубокий и медленный вдох, наполняя лёгкие холодным вечерним воздухом. Толкнул дверь внутрь.

Глава 7

Борг стоял спиной ко мне у каменной стены. Там, в неглубоких нишах, располагались экспонаты — образцы различных камней. Среди них куски чёрной, лишённой блеска руды, а также разноцветные кристаллы, некоторые из которых светились таинственным внутренним светом. Несколько масляных ламп чадили по периметру, добавляя запах гари.

Услышав, как я вошёл, старик, держа в руке один из многогранных камней, медленно обернулся. Хищное лицо исказил оскал, обнажив почерневшие зубы. Борг с ленцой отложил камень на полку.

— Явился? — проскрипел старческим голосом. — Ну, проходи-проходи, щенок.

Указал костлявой рукой на центр комнаты.

Я кивнул и осторожно прошёл внутрь, прикрыв дверь.

Несмотря на тлеющий в очаге огонь и пламя ламп, в помещении было промозгло, даже сыро — холод шёл от каменных стен и пола. Не сводил глаз со старика,