Из огня да в полымя - Антон Бабушкин

И Особый отдел 113-й СД, все четыре живых штыка усиленные отделением комендантского взвода, мотался по кругу, как овчарки вокруг отары, всё же больше затыкая образующиеся дыры в боевых порядках, чем оберегая безопасность. На нас постоянно повисали то фланговое или тыловое охранение, то передовой дозор, то арьергардные бои. Мы были, по сути, просто пожарной командой комдива, вступая в дело там, где становилось туго. Речь уже не шла о наших прямых обязанностях. Мы просто шли с нашей дивизией, исполняя свой солдатский долг.

* * *

Уже давно слились в одну бесконечную череду бои и стычки. И наплевать уже было, где конкретно мы в этот раз стоим. Главное — стоим, пока нет приказа уходить. И плевать на переходе куда конкретно мы отсекаем фланговый обход или рубим хвост кусками, отступая перекатами, но заставляя врага терять темп преследования. И уже, хоть и больно, но не столь важно какой именно по счёту состав приданного стрелкового отделения остался в этой траве… «Мы отомстим и за вас, парни. Мы с ними сочтёмся и за вас…»

Моя трофейная снайперка уже приказала долго жить, разрубленная, как топором, осколком снаряда ровно напополам. Уже и не помню, какой по счёту — Третий? Четвёртый? — трофейный автомат начал плеваться пулями куда угодно, кроме цели, от перегрева. Не важно это всё. Главное — не останавливаться. Главное — вперёд.

Всё давно уже слилось в один бесконечно кровавый поток… И навечно врезается в память боль… Боль от потери тех, кто стали боевыми товарищами, друзьями, братьями… Не бывает войны без потерь…

И в тот день мы стояли заслоном, прикрывая отходящую к очередному рубежу колонну штадива и управления. Всё было просто — нужно было продержаться до темноты и отходить вслед за колонной. И мы, Особый отдел, усиленный отделением комендачей в составе шести человек и стрелковой ротой из тридцати семи бойцов, спешно окопавшись, приняли бой.

Фрицы не шли на нас просто так — ни сейчас, никогда. Артиллерийский и миномётный обстрелы, и только потом, во второй половине дня, они попёрли на слом. Полезли цепями в сопровождении трёх бронетранспортёров. Сколько их было? Рота? Две? Уже не имело значения — наша задача продержаться, а не считать атакующих. И мы держались.

Два наката мы отбили, потеряв половину состава, но спалив все три БТРа и положив с полсотни, наверное, фрицев. А третья атака, уже вечером, всё же подошла на гранатный бросок и наш старлей поднял остатки заслона в контратаку, которую вёл он сам, лупя по немцам из своего автомата от бедра. Ответная пулемётная очередь скосила его в самом начале, на первых же шагах, но мы — все, кто ещё оставался в живых — уже встали. И мы заставили фрицев откатиться на исходные и в третий раз, ударив, как встарь, в штыки.

Мы выполнили поставленную задачу. Уже в темноте остатки заслона снялись с позиций и отошли вслед за колонной, унося с собой раненных. А мы, трое оставшихся сотрудников Особого отдела, вынесли своего погибшего командира.

Мы дотянули до относительного тыла старшего лейтенанта Государственной безопасности Артюкова Бориса Игоревича и похоронили, завернув в плащ-палатку. «Прощай, командир. Ты стал нам братом за этот бесконечный, огненный… Месяц?.. Год?.. Век?.. Земля тебе пухом, воин. Вечная Память тебе и Вечная Слава.»

* * *

И снова марш. И бесконечная череда стычек, боёв, оборон, попыток контратаковать…

И снова мы держали заслон, только в тот раз фрицы шли на нас с танками, под один из которых лёг со связкой гранат младший лейтенант Государственной безопасности Веригин Сергей Владимирович…

После боя, мы с Пашкой собрали то, что от него осталось в плащ-палатку и вынесли с собой. Потому что решили: «Своих не бросаем.» И ещё одна одинокая могила на опушке и молчаливое прощание…

И снова марш. А от Особого отдела остались только мы с Пашкой. И уже Пашка продолжал вести ЖБД[42] отдела все те дни, что ещё оставался живым…

Это была сшибка стрелкового отделения и нас с Пашкой с нарисовавшимися откуда-то на фланге фрицами. Встречный бой, где-то почти переходящий в рукопашку. Где-то там я потерял свой трофейный Вальтер, отстреливаясь практически в упор от прущих на меня дойче юбершвайнен — и чёрт с ним, с Вальтером: некогда жалеть. Главное у фрицев после той встречи накоротке минус три, из них один точно наглухо, а я жив и воюю ещё.

Мы отходим перекатами, держа подходящие рубежи, не давая фрицам проскочить вперёд, ударить во фланг прикрываемым нами парням. Мы держим рубеж, тянем время до подхода подкреплений. Мой автомат уже дымится, дожёвывая очередной, кто знает какой по счёту на сегодня, магазин, когда усиление всё же подходит. Вроде всё. Вроде можно уже отводить тех, кто ещё жив. А Пашка падает…

И я тащу его на себе, одной рукой держа Пашку, а второй продолжая бить из автомата куда-то туда, откуда плюётся свинцом нам вслед пулемёт. И я тащу его, хрипящего что-то про «брось меня». Нет, Пашка! Вот этого я не слышу! И я продолжаю его тащить к своим… А потом была сестричка, принявшая у меня эстафету… Но… Она проверяет у Пашки пульс и её глаза становятся грустными…

И опять это слово: «Всё…»

И ещё одна одинокая могила на опушке… И запись координат захоронения сержанта милиции Алтаева Павла Михайловича в ЖБД… А я теперь… и начальник Особого отдела 113-й стрелковой дивизии, и единственный его сотрудник в одном лице…

* * *

Дивизия дошла, всё же, до Слуцка. И не наша вина в том, что фрицы обошли нас с флангов, и что УР не устоял, и что нет уже тех подготовленных оборонительных рубежей, которые мы должны были занять.

И состоялся поворот дивизии на Бобруйск. Мы снова шли. Снова прогрызали себе дорогу вперёд, заставляя фрицев поливать собственной кровью каждый пройденный ими метр…

Фрицы всё-таки добили дивизию, как организованную боевую единицу под Бобруйском. И не в том дело, что они оказались сильнее. Не в том дело, что мы ослабли или устали. Нет. Нас просто осталось слишком мало…

Настал момент, когда в моём ранце вместе с ЖБД Отдела оказался ЖБД дивизии. А НШД-113[43] на прощание прошептал:

— Пряхин!.. Вынеси… Знамя… части!..

И свёрнутое Знамя дивизии заняло своё место у меня на груди под гимнастёркой. Дело не в том, что я остался последним в дивизии. Просто я был