Из огня да в полымя - Антон Бабушкин

— Здорово, Павел Михалыч.

— Здорово.

— А скажи-ка мне, Павел Михалыч: что дальше-то? Война, вот, началась. Ваши ушли, германы пришли. Вы их постреляли, вот. И нам теперь что? Вы-то уйдёте, а германы опять придут. И с нами они что сотворят? Ась?

— Что дальше? Вот ты говоришь: «вы ушли, германы пришли». А ты скажи-ка мне, Никитич: а вы сами-то что? Никто и звать никак? Вроде как «ваша хата с краю»? А не получится этак-то. Германы — они сюда не просто так пришли. Они пришли, чтобы вас тут больше не было. И со всеми вами — то-ли сейчас, а то-ли погодя — они то же сделают, что с Михасевым семейством. И не за то, что вы чего-то сделали или не сделали. А просто потому, что захотелось так кому-то из гадов этих. И за то, что вы тут есть и вы им тут без надобности. И будут они вас резать до тех пор, пока не останется от вас и помина. Не веришь? А вот на Михася и семью его глянь-ка ещё раз. Вон они все лежат под плетнём — и ходить далеко не надо. Что дальше делать, спрашиваешь? Воевать с ними, с тварями фашистскими! Биться! Как можете. Как знаете. До последнего. Чтобы земля у гнид этих под ногами горела. Чтобы ни дна им, ни покрышки не было. Понял, «что дальше-то»⁈ Или разъяснить ещё⁈

Помолчали. Пашка выдохнул и продолжил:

— Вы вот, ясное дело, себе сейчас думаете: «А чем нам воевать-то? Нет же у нас ничего.» Так же? Ну, так вот вам фашисты битые, и вот вам сброя их. Берите и бейте их, гадов, их же оружием. Не сможете вы от них открыто оборониться — в лес уходите и из леса этих сволочей бейте. Ясно-ли говорю? Понятно-ли?

— Да, ясно-то оно ясно… А с вашими-то как?

— А мы вам биться поможем. И мы вернёмся. Вот, как Бог свят — вернёмся. И с гадов этих, и с тех, кто прислуживать им станет спросим со всей строгостью.

— Ну… Раз уж ты, коммунист, и про Бога вспомнил, да про святость его… О другом скажи. Сейчас-то что?

— Вам виднее. Я-то приезжий, а вы тут родились и выросли. Каждый куст в округе знаете. Вам-ли меня спрашивать «что сейчас»?

— А сам-то ты что?

— Моё дело военное. С вами остаться не могу. Мне к Красной Армии идти положено.

— …

Пашка перевёл дух, и обернулся ко мне:

— Пойдём, что-ль, Алексей Степаныч. Нам ещё дивизию твою нагонять.

И мы продолжили движение на восток. К своим.

ЧАСТЬ 6. К своим.

Снова лес. Снова равномерное, спокойное движение вперёд. «Корыто» и оба мотоцикла мы подожгли перед уходом из Мальцов, причиняя максимально возможный ущерб врагу и ушли в лес. Отошли на примерно километр, там нашли подходящую поляну, где устроили краткий привал и прогнали ревизию трофеев.

Оказалось, что мы теперь вооружены выше высшего разряда. У каждого пистолет, автомат и снайперка. Всё с приличным боезапасом. И зачищенная группа фрицев оказалась с виду интересной.

Во-первых, выяснилось, что это эсэсманы, что я определил по рунам на петлицах фельдграу. Оттуда и замеченное необычно обильное и разнообразное оснащение и вооружение, да и расхлябанность их оттуда же. В Вермахте, всё-таки, дисциплину пожёстче блюдут. Не то что эти… покойнички. Кто они были, откуда и зачем появились здесь — неясно. Все найденные на них документы, включая зольдбухи[23] и жетоны, мы, не разбираясь сгребли в офицерский планшет и Пашкин сидор. Почитать их, само собой, не получилось, ибо немецким ни я, ни Пашка не владеем. Так что особый отдел разберётся.

Во-вторых, положили мы там, в числе прочих, двух эсэсовских снайперов — откуда и появились у нас два Маузера с оптикой и две камуфляжные плащ-накидки. Тоже неплохо. Другой вопрос — не прикажут ли наши сдать трофеи при переходе линии фронта. Жаль, конечно, если так.

Ну и в-третьих, исполнилась моя личная мечта идиота. Стал я счастливым обладателем Вальтера ППК в 7,65 мм Браунинг с запасным магазином и коробкой патронов к нему. На самом деле, штука эта на войне почти что бесполезная. Лупить из него на поражение — только в упор, и точность тоже не особо классная. Но — мечта детства же, что уж тут. Посему запихал я вновь затрофееный пистолет про запас в ранец. Нехай лежит — авось да пригодится.

И мы выходим на рывок к своим — на восток, туда, где погромыхивает канонада. Теперь мы уже торопимся — Пашка понимает ценность оперативности доставки трофейной документации. Вот и прём, как два лося в гоне через лес, без привалов и остановок. Нужно выйти к своим. Туда и идём.

* * *

Алтаев подаёт сигнал «Стоп» и сразу «Ко мне». Подтягиваюсь к нему, смотрю вопросительно.

— Смотри, — шёпотом говорит наш участковый указывая вперёд.

А там интересно. Три мотоциклиста. По три седока на машину. Один пулемётчик, два автоматчика, остальные с карабинами. Стоят в подлеске метрах в двадцати-двадцати пяти впереди от нас. Один, с самыми красивыми погонами — опять какой-то гипер-унтер — не вылезая из люльки, наблюдает что-то в бинокль и время от времени делает пометки. Реально интересно: не то разведка, не то передовой дозор.

И что это они наблюдают? А наблюдают они «тет-де-пон», сиречь предмостные оборонительные сооружения Красной Армии. И видимо обзор у этого гипер-унтера хороший, потому что отметки он строчит постоянно и активно.

— Берём, — Пашка не спрашивает — он констатирует.

— Паш! Ты з глузду зъихав[24]? Белый день стоит. Их там девять рыл. Нас двое. Раньше они нас возьмут.

— Возьмём неожиданностью. Ты от того куста, я от того дерева. Перекрёстным огнём, в два автомата — скосим всех и гавкнуть не успеют. Ты посмотри: если мы на эти точки выйдем — фрицы (Подхватил Пашка у меня словечко.) у нас будут как на ладони, укрыться им будет особо негде и дистанция метров пятнадцать, считай в упор. Порубаем на щепу. Точно. И на них глянь — расслабленные, по сторонам не смотрят, явно нападения не ждут, разве что не курят. Наглые сволочи. Вот мы их за наглость-то и накажем.

Ага… «Неожиданностью возьмём…» Скорее уж «нахрапом» правильнее будет. Но наглость города берёт, как говорят.

— Блин… Есть, товарищ