Из огня да в полымя - Антон Бабушкин

— Давай так… Выдвигаемся на позиции сейчас. Трёх минут хватит, я думаю.

— Да должно хватить, если фрицы в бдительность играть не начнут.

— Значит через три минуты по моим часам начинаю, ты подхватываешь.

— Погнали?

— Вперёд.

Двигаю к своему кусту, про себя считая секунды. Аккуратно, не пытаясь ставить рекорды скорости и контролируя фрицев: если засекут — драка начнётся раньше срока, а нам это не надо. На позицию вышел на счёт «сто тридцать четыре». На «сто сорок шесть» определил порядок поражения целей. К «ста восьмидесяти» — готов.

Алтаевский автомат начинает работать примерно в оговоренный срок. Отмечаю краем сознания валящихся водителя и второго номера с унтерского мотоцикла, начиная работать по своим целям. Первыми валю водителей. Один успел только вскинуться на выстрелы, второй попытался завестись. Минус два. Следующим получил своё пулемётчик, успевший рубануть очередью в неизвестном направлении, скорее с перепугу, чем по цели. Оставшуюся пару с карабинами уложили вместе с Алтаевым, который вынырнул из зелёнки в неожиданной даже для меня точке и свалил прикладом гипер-унтера. Всё? А ведь всё пока…

Несусь к расстрелянному дозору. В темпе сдираю с вертлюга на коляске пулемёт, выгребаю из багажника патроны к нему, и навьюченный, как ишак бухарский, матюгаясь натужно, как биндюжник одесский пру это всё к мотоциклу, возле которого Пашка уже закончил пеленать наш трофей. Бегом собираю с убитых фрицев зольдбухи и жетоны, пробиваю баки мотоциклов, выливаю топливо из канистр. Оружие убитых закидываю туда, где должно быть пожарче. Не забываю выпотрошить подсумок расстрелянного автоматчика (Патроны лишними не бывают.) и несусь обратно к мотоциклу, где Пашка уже закончил плотно паковать в люльку унтера, обмотал его белой нательной рубахой и вскарабкался с пулемётом на заднее сидение.

— Чем тебе не белый флаг? — весело скалится сержант милиции хлопая полон по затылку.

— Ага. Класс. А вести кто будет?

— Так ты ж говорил — умеешь?

— Умею… Я ж говорил, что учиться начал автомобилем управлять!

— Так мотоцикл-то, он попроще автомобиля будет! Давай, давай — не журись. Заводи.

А-с-с-а… Chinga tu puta madre follando a su chocho sin polla con las manos en el culo[25]… Ну… Это я не про Пашку… Это я пар выпускаю — исключительно про себя… Да… И куда деваться? Завожу мотоцикл. Трогаюсь с третьей попытки, оглашая лес перлами исконно-русской словесности и русского же командного наречия. Показалось, или этот долбаный юбершвайн-недоофицер тихо ржёт под намотанной на него нательной рубахой?..

Кое-как отвожу мотоцикл в сторону, кидаю в оставшийся металлолом подряд четыре «колотушки» (Может и зря, зато от души.). Под аккомпанемент взрывов и уже Пашкиных удивлённых матюгов, качусь в сторону моста, перед которым опять глохну, попытавшись переключить передачу. В люльке уже откровенно ржёт унтер. Пашка отвешивает ему подзатыльник и что-то злобно шипит. Я с матерным рыком уже на трёх языках — один только русский командный уже пресно, в ход пошли татарский и грузинский — завожусь, трогаюсь со второй на этот раз попытки, переезжаю, наконец, этот хренов мост и вкатываюсь в хренов «тет-де-пон» доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Нас встречает целый старший сержант, который вопрошает:

— Слушай, боец! А ты ефрейтор или старший матрос?

— Ефрейтор я…

— А-а-а. А мы то думали РККФ[26] на помощь к нам по речке приплыл: такими ты загогулинами заковыристыми мотоцикл погонял — куды там тому боцману… Аж заслушались.

Здоровый ржач окружающих бойцов. А Алтаев с размаху хлопает меня по плечу и выдаёт:

— Ну, вот, Лёха! А ты всё переживал: «как мы опознаемся», да «как мы опознаемся». А вот оно как вышло-то… — новый взрыв солдатского ржания.

Ну… спасибо, блин… Почувствуйте себя светочем мировой культуры, называется… Но это ладно. Интереснее другое.

Разоружать нас никто и не подумал. Только пулемёт с боеприпасами к нему шустро уволокли куда-то на позиции по кивку того же старшего сержанта, после его краткой беседы с Пашкой. Ага. Хомяк хомяка видит издалека. Быть тебе, хлопче, старшиной однозначно. Но это тоже ладно, затем мы эмгэшку[27] и приволокли, на самом-то деле.

Недоофицера выдернули из люльки, смотав с него нательную рубаху и наскоро перебинтовав простреленные Алтаевым правые плечо и грабку. И вовремя. На позицию прискакали толпой командиры: старлей[28], судя по реакции бойцов командир этого воинства; какой-то летёха[29], на которого бойцы реагировали вполне спокойно — не местный наверное; и… целый старлей Государственной безопасности в компании с младлеем, тоже ГБ. Особисты, надо полагать. Вот сейчас всё самое интересное и начнётся, чует моё сердце…

А вообще, конечно, как-то странновато это. С какого такого перепугу командиры ГУ ГБ НКВД[30] работают в частях РККА? Если мне мой склероз не изменяет, к собственно ГУ ГБ НКВД особые отделы РККА отношение имели опосредованное. И специальные звания у них были, вроде бы, политсостава, то есть политруки, комиссары и так далее. В общем, странно это всё. Однако, думается мне, что нам с Пашкой от всех этих странностей не легче ни разу…

* * *

И, в общем — не ошибся я. Сразу завертелось всё в темпе вальса. Нас вместе со снаряжением и пленным фрицем увели на КНП[31] батальона. Там мы сложили оружие и снаряжение в кучу под охрану часовому. Летёха тут же взялся допрашивать гипер-унтера, который, к слову, оказался обер-фельфебелем. Нас с Пашкой разделили между собой особисты: старлей ГБ куда-то увёл Алтаева, а меня уволок под навес младшой[32].

Входя, я закинул первый пробный шар в виде доклада:

— Товарищ младший лейтенант Государственной безопасности! Ефрейтор Пряхин по вашему приказанию прибыл! — смотрю на реакцию младлея: рявкнет он что-то наподобие: «Я тебе не товарищ!» — и потребует обращаться к нему «гражданин» — значит я, возможно, приплыл. Хотя… Сдавать поясной ремень у меня не требовали и под арест не определяли, что тоже обнадёживает… Слегка…

Младлей смотрит спокойно, кивает на лавку:

— Проходи. Садись.

Ну… Грешно отказываться сесть, когда такие люди предлагают. Да… Усаживаюсь и начинается опрос. Именно опрос, а не допрос — там накал совсем другой. А здесь… Примерно то, как со мной беседовал Алтаев при первой встрече. Разве что более официально и прямолинейно, то есть без разнообразных кривоколенных матюгов. Надо уточнить что-то: вопрос чётко по теме. Не понятен какой-то момент: уточнение прямым текстом. И так далее. Нормально, в общем, побеседовали в течении получаса примерно. Расписался я в протоколе и, отпущенный младлеем ГБ, вышел из-под навеса.

Натыкаюсь взглядом на ещё