Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

них возложат в любом случае, в отчаянии прыгали за борт, чтобы ждать встречи с близкими на другом берегу Реки-по-которой-ничто-не-плавает. Но слепо цепляющихся за надежду оказалось больше, и они отказывались сдаваться, даже сгорая в огне, принося бессмысленную жертву обреченному делу льуку.

На-ароэнна с глухим стуком упала на землю, когда Фиро закрыл лицо ладонями и разрыдался.

Гаринафины бессильно кружили над пылающими городами-кораблями, флот дара издали наблюдал за объятыми пламенем островами из дерева, льуку стояли ровными рядами на берегу и мрачно взирали на погребальные костры в море.

– Боюсь, ты просто не представляешь себе, что такое жизнь в Укьу-Тааса… – промолвила Гозтан, обращаясь к Фиро.

Неделю спустя

Когда на горизонте показалась громада пика Тенрьо (такое новое имя дала Кутанрово горе Киджи), льуку на плотах разразились радостными криками. Не один день провели они в море, и многие уже потеряли надежду пережить опасное путешествие.

С трудом поднявшись на ноги, Гозтан стала с жадностью вглядываться в даль.

«А вот и дом. Наконец-то я дома».

Но она понимала, что прибытие на Руи станет лишь первым шагом нового, еще более трудного путешествия. Она обещала выступить посланцем Фиро в Укьу-Тааса, начать переговоры о полной капитуляции льуку.

«Достаточно уже совершено зла именем нашего народа. Пора положить этому конец. Довольно проливать кровь во славу духа льуку».

Гозтан знала, что позади разномастной флотилии плотов, везущих льуку, которые уцелели в битве возле острова Полумесяца, следует флот вторжения Фиро. Несколько городов-кораблей, переживших мятеж рабов, везли теперь его гаринафинов, запасы продовольствия и войско. Впервые за последнее десятилетие флот Дара вернулся, чтобы взять то, что принадлежало ему по праву.

– Но как нам убедить тана Кутанрово и ее воинов? – спросил один из танов. – Как можем мы быть уверены, что император Дара не перебьет всех льуку, даже если пэкьу Танванаки согласится сдаться?

– Я сразилась с ним, чтобы узнать его, – ответила Гозтан. – Этому человеку можно доверять, ибо у него душа льуку.

Глава 27

Какова цена победы?

Крифи, много-много лет тому назад

Давным-давно, несколько тысяч лет назад, беглецы ано прибыли в Дара из-за бескрайнего моря. Хотя точная история того, как они расселялись по Островам и смешивались с аборигенами, образовав народ, назвавший себя впоследствии дара, теряется в дымке времен, совершенно очевидно, что степень влияния ано серьезно разнится от острова к острову. Сильнее всего под действием пришельцев изменился Большой остров, тогда как меньше всего оказались затронуты Руи и Дасу. Это если не считать мест вроде Тан-Адю, куда нога ано не ступала вовсе.

Дворец в Крифи брал начало от простой хижины с каменными стенами и соломенной крышей, только немного превосходившей размерами прочие лачуги вокруг. Хотя Мо-Ксана, ее обитатель, и величал себя королем, а хижину – военным залом, однако на самом деле он был всего лишь главарем шайки разбойников, сумевшим собрать больше добычи, нежели все его соперники в этом уголке Руи. Бандиты держали в страхе пастухов, крестьян и рыбаков в округе и брали у них что хотели в обмен на защиту от других шаек. Они с рассвета до заката упивались медом и пивом и обжирались жареной бараниной, а в перерывах между пирушками забавы ради боролись друг с дружкой.

Мо-Ксана гордился тем, что у него есть бронзовый меч и три золотых кольца, тогда как остальным членам его шайки приходилось сражаться деревянными дубинами и копьями из бамбука.

Но сердце Мо-Ксаны было таким же беспокойным, как бурные волны, что лижут берега Руи. Он не знал, чего именно хочет, за исключением того, что всегда стремился получить больше.

Потом пришли вести о великой войне, разразившейся на центральных островах, и Мо-Ксана со своими разбойниками пересек море на плетеных лодках, размерами лишь немного превосходившими чаны, в которых готовят дельфинов. Ему было все равно, на чьей стороне сражаться, лишь бы только получить больше.

На Большом острове Мо-Ксана увидел мужчин, которые ездили верхом на огромных лошадях и сражались при помощи блестящего оружия, и женщин в шелковых платьях, умевших толковать волю богов при помощи палочек из слоновой кости. Он слушал ученых, прочитавших все двадцать существующих в мире книг; пробовал вкусную еду и напитки с неведомыми ему названиями; встречал королей и королев, живших в настоящих дворцах, где больше одной комнаты.

Его смущало то, что люди смотрят на него свысока и перешептываются между собой, прикрывшись рукавами. Мо-Ксана злился, когда гости, сидящие рядом с ним на пирушке, хмурили брови и отодвигались в сторону, а одному типу даже хватило наглости спросить, почему бы ему не помыться, прежде чем являться за стол. Мо-Ксана посмотрел в зеркало и испытал глубокий стыд, когда увидел себя наконец их глазами: неотесанный чурбан из варварской земли, не имеющий ни сокровищ, ни божественного дара, не восхваляемый поэтами и утративший всякие права на наследие цивилизации ано.

И тогда Мо-Ксана поклялся сделать все возможное, дабы отражение в зеркале изменилось.

Он сражался с яростью, которой враги не могли противостоять. Он разрубал противников на части и забирал их бронзовые мечи. Он раскалывал им черепа и отнимал блестящие доспехи. Захватывая города, он вырезал всех, кто оказывал сопротивление, и раздавал покорившихся пленников своим соратникам в качестве рабов, а награбленные сокровища складывал в большие кучи. Но будучи щедрым хозяином, Мо-Ксана жаловал большую часть добычи воинам, и те предпочитали сражаться за него, нежели за любого другого господина из числа его союзников или врагов.

Даже прославленный герой Илутан попросил однажды Мо-Ксану возглавить его передовой отряд; даже злокозненный Сэрак дважды признал, что этот человек не лишен храбрости. Мо-Ксана видел, как боги идут по полю боя, словно живые колоссы, сражая сотни людей одним ударом, но при этом не струсил. Он открыл знаменитые пещеры со слоновой костью на Экофи и раздал весь нефрит, который удалось добыть, членам своей дружины. Имя его узнали повсюду: как аборигены, так и потомки ано.

Теперь, отправляясь на пир к великому королю или королеве, Мо-Ксана ехал на коне, о котором любой из них мог только мечтать; его сопровождала шумная свита из воинов и поэтов; на шее у него красовалось ожерелье из самого зеленого нефрита, пальцы унизывали более тяжелые, чем у правителей, золотые перстни с более благородными кораллами, а на голове возвышался плюмаж из перьев.

Мо-Ксана имел больше, чем они.

И все-таки другие властители Дара держались от него на расстоянии и, явно испытывая неловкость, прерывали беседу, стоило только ему вставить свое замечание, а книги, искусство и изысканные яства