Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

на смерть еще больше воинов. Дьу-тика и Заза-тика – родные внуки императрицы Джиа. Если мы все вчетвером пойдем к моей матери и попросим сохранить жизнь льуку, она наверняка смягчится. Мы же ее семья…

– Замолчи!

Танванаки повернулась и с такой силой ударила мужа по щеке, что тот свалился на пол. Мгновением спустя Тиму поднялся и утер стекающую с разбитой губы кровь. Больше он не произнес ни слова.

Пэкьу обвела шатер взглядом:

– Дважды смотрела я в глаза Джиа и прислушивалась к ее душе. Во время битвы в заливе Затин она отдала маршалу Мадзоти приказ стрелять в своего мужа, чтобы победить. А теперь, хотя Фиро уже совершеннолетний, наотрез отказывается передать ему бразды правления. Эта женщина настолько поглощена властью, что в ней не осталось ничего человеческого. Неужели хоть кто-то из вас допускает, что если слабый мальчишка и двое внуков, которых Джиа прежде никогда даже не видела, распустят нюни, то это ее проймет?

Огонек надежды, загоревшийся было в глазах у большинства танов, померк.

– Как вы думаете, что с нами будет, – продолжила Танванаки голосом таким же ровным, как если бы обсуждала новый способ раздела пастбищ, а вовсе не вопрос жизни и смерти Укьу-Тааса, – едва только мы сложим оружие и сдадимся туземным вспомогательным войскам? Вспомните, что мы с ними творили, и поставьте себя на их место. Способны вы поверить, что ваши бывшие рабы пощадят вас?

Она по очереди обвела взором всех собравшихся танов, и каждый опускал глаза.

– Вотан, – воодушевленно заговорила Кутанрово. – Дух льуку остается по-прежнему непреклонным. Неудача Гозтан объясняется ее отказом поверить в традиции нашего народа…

Этого Гозтан уже стерпеть не могла.

– Если бы я не использовала лучников с зажигательными стрелами, нас разбили бы еще раньше, и тогда вообще никто не вернулся бы живым…

– Ты так ничему и не научилась! – взревела Кутанрово. – Ратуя за перемены, ты подорвала боевой дух наших воинов! Ты проиграла, потому что посадила рабов на священных гаринафинов! Неужто ты так слепа? Даже грязноногие дара-рааки лишь выигрывают, перенимая наши обычаи. Мы хищники, а они добыча. Если бы только мы могли вернуться к нашим исконным славным традициям, если бы могли последовать примеру великого пэкьу-вотана Тенрьо Роатана…

– Что конкретно ты предлагаешь сделать? – ледяным тоном перебила ее Танванаки. – Воссоздать Лангиабото и взойти на дырявый костяной плот, чтобы атаковать флот вторжения, взывая к имени моего отца? Тебя устроит, если я прикажу всем в этом шатре упиться кьоффиром и обкуриться тольусой, чтобы, оказавшись в мире грез, они оседлали последних наших гаринафинов? Ты и впрямь веришь, что дух льуку способен волшебным образом сделать нас неуязвимыми для летящих на свет снарядов дара? Посмотри на вещи трезво, Кутанрово. И объясни, чего ты хочешь.

Кутанрово обвела взглядом шатер. Столь многие из ее старых товарищей погибли, покоряя эту проклятую землю, а оставшиеся в живых были слишком стары либо слишком молоды. Завоевательная армия, которую привел на эти острова пэкьу Тенрьо, уменьшилась с тех пор в десять раз, и слишком многие из детей воинов были тогатенами, которых ослабила примесь туземной крови.

На миг сердце у нее заныло от отчаяния и тоски.

«Если бы только пэкьу прислушалась ко мне раньше. Если бы Танванаки посещала наши духовные собрания и вкушала тольусу вместе с моими воинами. Если бы ее не ввели в обман этот слабак-наложник и не верящая в победу отступница Гозтан!»

Однако Кутанрово оставила эти горькие мысли при себе. Она выпрямила спину и гордым шагом направилась к пэкьу.

– Я вовсе не ратую за бессмысленное самоубийство, вотан. В нашем распоряжении имеются еще тысячи туземных воинов, которые с охотой станут сражаться за нас: одни предали Трон Одуванчика и понимают, что в случае победы дара разделят нашу судьбу; другие так свыклись с плетью, что сделались арукуро токуа, послушными раковинами, лишенными собственной воли…

Танванаки прервала эту страстную речь, залившись смехом. Она смеялась долго и горько, а потом без обиняков заявила:

– Ты идиотка! Твоя идея внушить местному населению покорность посредством запугивания, поначалу, может, и имела свои достоинства, но ты зашла слишком далеко. Ты снесла города и храмы туземцев, осквернила могилы их предков и святыни, обратила плодородные поля в иссушенные ветрами пустоши, истребила десятки тысяч человек непосильной работой и бессмысленными казнями. Ты не оставила этим людям надежды, что покорность способна улучшить их судьбу!

Однако Кутанрово упрямо стояла на своем:

– У них и не должно быть надежды. В этом весь смысл.

– Нет, ты не оставила им надежды на нас, – отрезала Танванаки. – Как думаешь, что произойдет, когда ты выведешь туземцев на поле боя и они увидят надежду во вторгшейся в Укьу-Тааса армии Дара? А что до имперских войск, предавших Трон Одуванчика и сдавшихся нам, то как ты думаешь, почему Фиро отпустил туземцев из вспомогательных войск вместе с воинами-льуку с острова Полумесяца? Он дает таким образом понять, что готов простить их…

– Ну так надо отнять у них эту надежду, – возразила Кутанрово. – Вотан, ты напрасно боишься, что туземцы взбунтуются. Это исключено: вспомни, как вели себя рабы, добровольно погибшие на острове Полумесяца. Давайте усилим нашу армию туземными рабами в возрасте от двадцати до шестидесяти лет и обеспечим их преданность, собрав их семьи в ямах смерти. – Голос ее становился все громче и громче, пока не сделался надтреснутым. – Если этот щенок Фиро вторгнется в Укьу-Тааса, его армии придется заплатить страшную цену за каждую пядь земли. Пусть в обмен на каждого захватчика умирают десять рабов! Таким образом они станут просто истреблять друг друга. Мы никогда не сдадимся! Мы будем сражаться на морском побережье и в полях, среди лесов и в разрушенных городах, за реками и в горах…

– Да неужели? – столь же громко крикнула ей в ответ Танванаки. – И как же, интересно, мы воплотим в жизнь твой великий план, имея всего несколько тысяч уцелевших льуку против десятков тысяч недовольных туземцев? Как ты собралась удерживать половину населения Укьу-Тааса в плену, одновременно заставляя другую половину сражаться? Мне известно, что ты всегда была особой недальновидной, но даже ты, Кутанрово, должна понимать, что наша хрупкая власть удерживается до сих пор лишь потому, что, несмотря на произвол карателей и прочие ужасы, у туземцев пока было достаточно еды. Но мы могли кормить их и себя только благодаря получаемой из Дара дани, выплаты которой, как известно, теперь прекратились. Мы даже на урожай этого года рассчитывать не можем, по той простой причине, что твои карательные кампании полностью разрушили сельское хозяйство. Когда туземцы