Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

проволоки, а по ним бежит свет. Пальцы ее, как она и сказала, приводит в движение нагнетаемая жидкость, а управляют движением вот эти огоньки. Каждый огонек – сообщение. Команда. Подсказка каждому суставу кисти, как ему двигаться.

В ответ Шелк кивнул, но без особой уверенности.

– Допустим, поставил ты всадника на вершину холма за двадцать миль отсюда и приказал ему ехать, как только увидит фонарь, поднятый на флагшток Хузгадо. Принцип тот же.

– Кажется, понимаю.

– Если обычная проволока, какая в ходу у нас, перерезана, ее можно срастить, попросту скрутив вместе концы. Со стеклянными нитями, как у хемов внутри, так не получится. Тут нужен особый инструмент под названием «оптосинаптор». У нас тут такого нет, поскольку со стеклянными нитями мы не работаем… и изготовить его мы сами не сможем.

Разочарование майтеры Мрамор Шелк подчеркнуто проигнорировал.

– В таком случае нам нужно найти этот инструмент… и, видимо, человека, умеющего им пользоваться… и срастить стеклянные нити, верно? Тогда вы сможете завершить починку?

Ласточка отрицательно покачал головой.

– Если она будет разгуливать с кистью, болтающейся на стеклянной нити, нить наверняка лопнет. Сварку можно – и, думаю, лучше всего – организовать сейчас же, а когда вы отыщете оптосинаптор, кисть она сможет снять штатным, обычным манером. Другой конец нити специалист должен выудить без труда.

– Где же нам его найти?

– Вот тут ты, кальд, меня, что называется, подловил. У доктора, пользующего хемов, наверное, должен быть, но я таких докторов в Вироне не знаю.

– Я! Я знаю кое-кого! – щелкнув пальцами, воскликнула Синель.

– В самом деле, дорогая? – Как правило, безмятежный голос майтеры Мрамор заметно дрогнул. – В самом деле?

– Спрашиваешь! Молу там, где в него талос попал, одну такую ниточку рассекло, а патера Наковальня ее починил, и Мол снова смог двигаться. У патеры с собой такое устройство нашлось… он его так и называл: оптосинаптор. Я за ним приглядывала и…

Шелк повернулся к иссохшей, чахлой дочери Крови.

– Мукор, пару минут назад ты уходила. Будь добра, откликнись, если можешь. Скажи, ты с нами?

Мукор кивнула.

– Летун, Шелк. Он у женщин. Женщины хотят знать, что за штука позволяет ему летать.

– Понятно. Пожалуй, для разговора об этом сейчас не время. Будь добра, отыщи мне Гиацинт с Чистиком, а также патеру Наковальню. Знаешь его?

Казалось, молчание Мукор затянулось на целую вечность.

– Нет, Шелк.

– Его держали в плену в доме твоего отца одновременно со мной. Он тоже авгур, невысок ростом, круглолиц, зубы далеко выступают вперед. Годами… на несколько лет меня старше. Да, понимаю, ты видишь все вокруг не так, как мы, однако мы видим его именно так.

Мукор не ответила. Тогда майтера Мрамор провела перед ее глазами уцелевшей ладонью – и тоже безрезультатно.

– Ушла, патера. Полагаю, уже ищет его.

– Будем надеяться, что вскоре она найдет всех троих, – вздохнул Шелк и перевел взгляд на Орева. – Человек… там… с той стороны… закончил работу? Сварку железа… или как ты ее назовешь?

– Огонь – нет! Больше нет!

– Благодарю тебя. Идем, управляющий. Как все это ни интересно, сколь ни познавательно, времени у меня больше нет. Пусть твой рабочий приступает к починке майтеры, а пока он трудится, мы обсудим условия договора. Сколько талосов вы сможете строить одновременно, если ты созовешь обратно всех рабочих, отправленных по домам? Только не преувеличивай.

– И не подумаю, кальд. Жаль только, справочных таблиц при мне нет. Ну понимаешь, движение деталей, время, необходимое на их изготовление, и так далее.

– Так сколько же?

Шагнув за занавесь, Шелк, слегка оторопевший при виде затейливого лабиринта из металлических верстаков, лишь чудом не позабыл улыбнуться ремесленнику в кожаном фартуке.

– Добрый день, сын мой. Благослови тебя Фельксиопа.

– Четырех, кальд, – ответил Ласточка, облегченно вздохнув за его плечом, у самого уха. – Хотел бы сказать «пять»… но пяти одновременно гарантировать не могу. Пятого можно начать, как только четырех первых начнем обкатывать.

– В таком случае город закажет тебе четырех, – решил Шелк, – с двуслойными фронтальными пластинами, как я уже говорил, плюс головы из настоящей бронзы и щиты. Далее, полагаю, нужно обсудить вооружение и цену. Сколько времени нужно на изготовление четырех талосов?

Ласточка закусил губу.

– Я бы сказал, два месяца, кальд. Лучшего обещать не могу.

– Шесть недель. Найми новых рабочих, обучи началам ремесла – безработных в сем городе тысячи. Работайте день и ночь.

Сделав паузу, Шелк задумчиво сдвинул брови.

– Сорок пять дней… а если управитесь быстрее, за каждый сэкономленный день город согласен выплатить по шесть карточек премиальных. Ручаюсь словом.

Ласточка непроизвольно облизнул губы.

– Шелк победить! – каркнул Орев, восседая поверх занавеси, приспособленной им под насест.

VIII

Дабы спасти твою жизнь

В караулку ей выпало войти последней. Переступая через ногу мертвого, майтера Мята лишь чудом одолела охватившую ее дрожь.

«Через ногу Гиракса, – твердо напомнила она самой себе. – Нога Гиракса – всего-навсего нога, а вовсе не предмет почитания».

Гиракс… практически омофон Иеракса, расхожее имя для мальчишек, чьи матери умирают при родах…

«Ну а теперь, – подумалось майтере Мяте, – Иеракс явился и за самим Гираксом».

– Эти… эти… э-э…

На сем Ремора умолк, не успев начать.

– Солдаты, – вздохнул Паук, опускаясь на табурет. – Солдаты их кончили.

Задрав рубашку, он сунул иглострел за брючный пояс, оправил подол и вытер ладони о бедра.

– Видал, патера, как аккуратно? Точно по центру туловища, всех троих. Армейская выучка.

– Я одного не пойму: отчего тело Гиракса не послужило Краксу предупреждением? – рискнула полюбопытствовать майтера Мята, не сводя с трупа Кракса глаз. – Он ведь должен, непременно должен был заметить убитого издали, как и мы.

– Вот-вот, – закивал Паук, – заметил, и потому рассудил, что засады бояться не стоит. Решил: кабы его внутри ждали, так труп убрали бы с глаз, а у него ж еще пулевое ружье при себе, верно? Мне б на его месте тоже обязательно захотелось проверить, что там еще интересного, кроме торчащей из-за порога ноги. Потому-то он осторожненько внутрь и пошел – оглядеться, смекаешь? Я сделал бы в точности так же, а Кракс не глупее меня. Вошел, опустил ружье, поставил его в уголок, взял бутылку с водой. Тут-то его и кончили. Со спины пристрелили, из дальнего угла. Вишь, где лежит? Пил и за дверью приглядывал. Закрыть ее, не убрав Гиракса, не вышло бы, а убрать его он еще не успел, но за дверью следил, а что солдат здесь караулит, не знал, и схлопотал пулю в спину.

– Можно мне тоже сесть? – осведомилась майтера Мята, отыскав еще один табурет. – И Его Высокопреосвященству тоже.

– Ясное дело.

– Мы… э-э… где же оружие? Надо бы вооружиться, – пробормотал Ремора, оглядываясь по сторонам. – Пулевыми ружьями, э? Ружья против солдат и… мм… хемов. Особ химических, э? И тех и других. Где же ружья… мм… почивших?

– Не ищи: не найдешь, – сообщил ему Паук. – Ружья были у всех. И у Кракса, и у Гиракса, и у Аплодонта. Если из пулевого ружья солдата уложить можно, думаешь, солдаты оставят их