Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

помочь вам одолеть нас. И, конечно же, сделают этого Шелка кальдом… но вышибут с должности коленом под зад сразу, как только он заартачится. В чем вопрос-то?

– На вопрос ты уже ответил – по крайней мере, отчасти. Я собиралась спросить, что тебе известно о планах тривигантцев на будущее.

Ремора звучно откашлялся.

– Что ж, я… э-э… готов. А также полон решимости. А сами вы, э? Вы-то… мм…

– Топай уже, – велел ему Паук.

Ремора, твердым шагом подойдя к двери справа, распахнул ее настежь.

– Это ж уборная, путт!

– Об этом я… э-э… прекрасно осведомлен, – безмятежно обернувшись, ответил Ремора. – Ибо… мм… подслушивал, а? Да, именно. Не удержался. И слышал, как генералиссима… мм… заметила, что сия… э-э… нужная комната являет собою место величайшей… э-э… особо опасное. Преклоняюсь перед ее интеллектом. Намного превосходящим твой… сколь это ни… э-э… неучтиво с моей стороны.

– Ну обычно-то я соображаю куда как лучше, – буркнул Паук. – Теперь топай куда велено, да не забудь для меня бутылочку прихватить.

– Несомненно, ты… э-э… заставил бы меня… мм… с риском для жизни заглянуть и в… мм… нужную комнату, – пояснил Ремора, отворяя дверь в кладовую. – Посему я… э? Умудренный бессмертными богами. Или же… мм… тешась надеждой, будто слушаю их совета… начал с наибольшего риска.

С этими словами он переступил порог кладовой.

– Что касается сей… э-э…

Хлопок в ладоши, и одинокий тусклый светоч под потолком засиял ярче.

– В равной мере… мм… безгрешна? Безлюдна.

– В таком случае, Твое Высокопреосвященство, будь добр, принеси мне еще бутылку воды, если сие для тебя не слишком обременительно, – не допускающим возражений тоном велела майтера Мята. – И хлеба, если найдется. И мяса тоже. Буду весьма признательна. Заметь, – продолжила она, обращаясь к Пауку, – меня интересует, что ты знаешь точно. Догадки мне ни к чему. Скажи, ты знаешь, что говоришь, или попросту делишься умозаключениями?

– Знаю. Теперь спросишь, откуда?

Майтера Мята покачала головой, мысленно не на шутку удивлясь самой себе. Подумать только: крошка майтера Мята с Солнечной улицы торгуется с таким типом по поводу таких материй!

– Источников можешь не разглашать.

– Да я отвечу, не жалко. Мне рассказал об этом советник Потто перед тем, как мы пошли наверх. Причем он тоже… знал, что говорит. Не гадал.

Из кладовой с запыленной винной бутылкой, двумя еще более пыльными бутылками воды и полудюжиной пакетиков в обертке из цветного полимера в руках вышел Ремора.

Паук потянулся к вину.

– В бурых хлеб, в красных мясо. Надо было заранее предупредить, но ты, вижу, сам расчухал, где что.

– Причем… э-э… без труда, – похвастал Ремора, усаживаясь на табурет. – Майтера, вот этот… э-э… пакетик цел, а этот я… мм… взял на себя смелость отведать. Несколько пересолено, однако ж вкусно.

Приняв от него пакет в красной обертке, майтера Мрамор с нетерпением разорвала полимер. Внутри оказались полоски вяленой говядины.

– Благодарим всех богов… особенно Прекрасную Фэа… за сию добрую трапезу, – пробормотала она. – Хвала Всевеликому Пасу, Набольшему Средь Пастухов, взрастившему для нас тучный скот.

Разорванная зубами, полоска жесткого вяленого мяса показалась ей слаще сахарного тростника.

– Конечно, врать советник Потто горазд. Захочет, птицу с дерева уговорами сманит… – Завладевший бутылкой Паук с громким хлопком выдернул из горлышка пробку. – Бывало, слушаю его, слушаю и чувствую: а ведь вот-вот поверю. Ты там, в коридоре, говорила, что мне, если захочу, ничего не стоит тебя одурачить. Не знаю, не знаю… Конечно, советник Потто очень даже мог бы мне голову заморочить… только на этот раз дело было не в том. Он просто говорил, будто с самим собой, и, по-моему, плевал, лохмать его, верю я или не верю. Но я поверил, а знаю его, если помнишь, вот уже двадцать лет.

Майтера Мята, кивнув, проглотила разжеванное.

– Благодарю тебя. А тебе, Твое Высокопреосвященство, спасибо за эту трапезу. Богов я поблагодарить не забыла, но, к сожалению, об исполнителе их воли даже не вспомнила.

– Весьма кстати, а? Мм… рад. Рад. Возьми хлеба, – промычал Ремора, протянув ей пакетик в бурой обертке. – Подкрепляет… э-э… придает сил.

– И снова благодарю тебя. Благодарю от всего сердца. Восхвалим же Плодоносицу Эхидну, волею коей я стала мечом разящим!

Сделав паузу, она оторвала от каравая краюшку.

– Паук, я, с твоего позволения, задам третий вопрос немедля, не то, набив рот сим превосходным хлебом, буду вынуждена надолго умолкнуть. Возможно, ответ тебе неизвестен…

– Ну если неизвестен, ничего не попишешь.

Протерев рукавом горлышко бутылки, Паук подал бутылку ей.

– Может, и это благословишь заодно, между делом?

– Разумеется.

Уложив на колени хлеб с остатками вяленой говядины, майтера Мята осенила бутылку знаком сложения.

– Хвала тебе, Пьянящая Фельксиопа! Хвала и тебе, сумрачный сын Фионы!

– Хочешь глотнуть? Угощайся.

Не без опаски пригубив вино, майтера Мята на секунду задумалась, глотнула смелее.

– Готов поспорить, до этого ты вина в жизни не пробовала. Признайся, верно я мыслю?

Майтера Мята отрицательно покачала головой.

– Миряне – в основном, надо заметить, мужчины – время от времени жертвуют нам то бутылку, то две. В таких случаях мы выпиваем… вернее сказать, выпивали по бокалу за ужином, пока вино не кончалось, – осекшись, поправилась она. – Вдвоем с майтерой Розой, но более этому не бывать. В прошлую тартлицу майтера Роза ушла из жизни, а у меня до сих пор не нашлось свободной минутки, чтобы погоревать о ней. Между тем она была…

– Э-э… мм… превосходной сибиллой, – вставил Ремора, не прекращая усердно жевать. – Вне всяких сомнений. Не имел счастья… мм… быть знакомым с ней лично, но ничуть, э? Нисколько в сем не сомневаюсь.

– …Доброй женщиной, с которой жизнь обошлась так неласково, что порой она била первой, не дожидаясь удара, – печально закончила майтера Мята. – А ближе к концу, можно сказать, нападала на окружающих в силу привычки, на всякий случай. Не слишком приятная манера, однако ж все ее резкости являли собою исключительно самозащиту. Прекрасное вино. Паук, можно еще немножко?

– Ясное дело.

– Благодарю… благодарю! – Майтера Мята вновь пригубила вино. – Возможно, Его Высокопреосвященство тоже не откажется?

– Ну так козырно. На здоровьице.

Майтера Мята, следуя его примеру, протерла горлышко и передала бутылку Реморе.

– Итак, третий вопрос. Ответа ты, как я уже говорила, можешь не знать, но каково изначальное, подлинное назначение всех этих подземелий? Этот вопрос не дает мне покоя с тех самых пор, как кальд описал их, а ответ многое может значить.

Паук прислонился спиной к стене, прикрыл глаза, поднял кверху невзрачное, грубоватое лицо.

– Об этом-то я рассказать могу, и еще как, только надо подумать.

– Если ты…

Паук, вновь подавшись вперед, открыл глаза, обхватил ладонью щетинистый подбородок.

– Нет, нет, я ж не говорю, что не знаю. Советник Потто мне о них много чего рассказал. Главное дело, подземелья – они… как бы сказать… не просто одно подземелье. Подземелий у нас три, а может, даже четыре, и тянутся эти коридоры под всем круговоротом. Ты это знала?

Майтера Мята, не прекращая жевать,