Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

нём сверкала акварельная радуга. Альда Хокс отключила орбитальные гидриллиевые эмиттеры, чтобы отправиться домой. К радости мешалась тошная тревога: мы уже знали, что новой целью эзеров станет Урьюи. Они полетели готовиться. А нас осталось двенадцать в горах. Берграя тоже зачислили в отряд, потому что он управлял флагманом рой-маршала, а по словам Ёрля, командира на переправе не меняют.

Нам показали автогексы, или попросту гексы. Каждый был рассчитан на пилота и двух пассажиров. Крус собрал таких четыре штуки из последнего грузового воланера Кайнорта. Остальные корабли принадлежали Альде или были уничтожены партизанами. Гексы были приспособлены к путешествию по ущельям. Внутрь Крус поместил кабины на гироскопах, а ног сделал не восемь, а шесть. Из патриотических соображений.

Бритц и Ёрль заняли головной гекс. Вместе с ними отправился карминец Ооинс, наш проводник. Меня определили пилотом в кабину к Марраде и Лимани.

— Тут вообще всё просто, — инструктировала Пенелопа. — Куда наклонилась — туда он и побежал. Если оступишься, гекс подвернёт автопод — умную лапу — перекатится и сам встанет как надо. Не бойся, датчики у гироскопа отличные.

А я и не боялась. Боялись Маррада и Лимани, затянувшие себя в ремни так, что едва дышали. Они мне не доверяли. Я себе тоже.

В третьем гексе расположились Игор, Пенелопа и жук-плавунец по имени Нахель.

— Я чувствую себя статистом, — пожаловался он, забираясь в кабину.

— Перед смертью всегда так, — приободрил Ёрль.

В хвосте ехали Берграй, Крус и Волкаш. Атамана нарочно держали подальше от рой-маршала и приставили к нему двух самых нечувствительных к магии.

Гломериды отбывающей вереницы сверкнули в небе, выходя в гиперсветовые скачки, и Бритц дал команду к отправлению. Гексы отделили лапы. Машины управлялись интуитивно, совмещая подчинение пилоту и собственные мозги: я указывала направление, меняя положение тела, а гекс решал, как, где и сколько лап поставить, чтобы пройти дистанцию. Это был удивительный опыт симбиоза с машиной.

Мы гуськом вскарабкались по крутой скале и пролезли в ущелье. Очи Пламии взирали на нас сквозь ливень. Её время подходило к концу: поднимался Алебастро. Гироскопы кабины работали отменно: Кайнорт был тем ещё водителем, и его гекс чаще катился, чем шагал. Скоро подъём закончился. Мы выбрались на туманное плато, покрытое серыми мхами и сухостоем, сквозь который всюду проступали одинаковые холмики.

— Могильники? — догадалась Маррада. — Смотрите, да ведь это звери лежат.

— Мёртвые балантифеи, — в динамике послышался голос Ооинса, проводника. — Не пережили темноту, бедняги. Это последние, больше нигде на Кармине они не водились. А вон и пастух. Лучше его не трогайте…

— Почему?

— Мы обходим стороной горных отшельников. Говорят, они умеют предсказывать, да только ничего хорошего не напророчат, страх один.

Вдали торчали останки хижины. Рядом, покачиваясь, сидел на земле старый карминец. Мне стало интересно:

— Зачем разводили этих зверей?

— У балантифей на гриве росли скарландыши. С их помощью повелевали двуликими вещами и возносили культ богине Скарле.

— Расскажи поподробнее, — попросил Бритц, подключаясь к разговору.

— Я, конечно, не экскурсовод… — заворчал Ооинс. — Двуликие артефакты приписывали богине Скарле. Она была великая фокусница. Помогала древним карминцам прятать ценности на видном месте. Обращать слиток золота в рубанок. Или иметь две полезные вещи в одной. Вилы от аромата скарландышей превращались в грабли, кувшины в печные горшки, а щиты в острые мечи. Но не всякая вещь менялась, только двуликая! Но когда один человек вдыхал аромат, вещь менялась для всех сразу. Даже для тех, чьему носу не досталось ни молекулы!

— Превращались предметы на самом деле, или только так казалось?

— Пока скарландыши не вяли, превращения были самые настоящие.

— Я видела эти цветы на старой картине, — вспомнила я.

— А! Такие художества стали популярны, когда балантифей сильно поубавилось. Скарландыши на картине обычно намекали, что она двуликая. В комнате ставили вазу с сухим букетом скарландышей и любовались превращениями, например, одного портрета в другой. Но от мёртвых цветов это были только иллюзии. И только для того, кто был рядом с вазой.

— И что же, теперь все двуликие артефакты исчезнут? — спросила Маррада.

— Артефакты, конечно, никуда не денутся, — возразил Ооинс. — Но уже не будут превращаться. Есть, правда, одно рискованное средство. Его нашли бродячие факиры.

— Какое?

— Живые скарландыши они заменяли паучьим ядом. Принимали критическую дозу. Только так, находясь на пороге гибели, можно было добиться эффекта как от свежих цветов. Я сам не раз бывал на этих представлениях. Один факир отравился насмерть, превращая трость в дудочку. И больше я не ходил.

Дальше пришлось туго. Обрывы сменяли ущелья, острые гряды возникали из ниоткуда. Дождь усилился и заливал лобовые экраны. Гироскопы чаще подтормаживали, кабины трясло. Мы будто скакали на горных козлах. В сумерках Кайнорт объявил, что осталось меньше половины пути до Пика Сольпуг, и нужно заночевать. Я вывалилась из гекса без сил. Ёрль бросил в меня термосом с горячим ужином:

— Вставай с камней! Ооинс не велит ложиться близко к стенам ущелья. Это слоистый мрамонт, в сырую погоду он сыплется от любого щелчка.

Мы расположились в центре узкого, продуваемого насквозь перешейка. Темнело в горах мгновенно. Вместе с дождём с неба падал мелкий мусор. Гексы встали рядышком, растопырили лапы и образовали над нами один большой навес. Хотелось присоединиться к Ооинсу и Волкашу, которые прилегли невдалеке под присмотром Нахеля, но место ши ночью было рядом с хозяином.

Ужинали прямо в спальниках. Горячий бульон грел, пока не закончился. После мы все свернулись калачиком и дышали себе на руки. Ни зги не было видно, но я давно выучилась различать эзеров по шагам и шелесту одежды, как летучая мышь. Послышались щелчки термоконтроллеров: Кайнорт раскидывал пледы. Я лежала последней в ряду. Надо мной щёлкнуло, но контроллер не свистнул: обогрев не включился. Зашуршало… В темноте на мою спину упало что-то тяжёлое и очень тёплое. Шаги удалились. Аромат кофе и бергамота окутал и согрел. Куртка Бритца.

Ёрль зажёг сателлюкс. Я лежала, навостряя уши, и видела, как рой-маршал сел у лапы гекса, кутаясь в мой неисправный плед. Несколько минут они с Ежом молча курили.

— Думаешь, в тайнике двуликий замок? — спросил Ёрль.

— Вероятно. Кажется, пастух был прав: я пожалею, что убил последнюю балантифею.

— Доктор Изи брал веточки из футляра на анализ?

— Он обнаружил вещества, идентичные тем,