Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

Пенелопа второй день безвылазно торчала в лаборатории. Она соорудила нечто вроде инкубатора для ослабленной и голодной личинки.

— Кто бы это мог быть? — озадаченно бормотал Ёрль, вливая ей порцию сиропа из шприца. — Я про имаго.

— Трудно сказать.

Пенелопа делала анализ ДНК. Перед ней на столике лежали пробирки с генетическим материалом Кайнорта и Маррады.

— Хоть мальчик или девочка? — настаивал Ёрль.

— Трудно сказать, — повторила Пенелопа. — Личинка недоношена. Ей бы месяц ещё развиваться.

— А с анализами что?

— Что-что… Гляди сам, — она вывела результат на экраны. — С образцами Кая и Маррады совпадение девяносто девять процентов. Это их общий ребёнок. Для контроля я взяла материал у мёртвого близнеца. Всё сходится. Я, конечно, не генетик, но похоже, что там под колпаком — новый маленький засранец династии Бритц.

— Нам нужно выходить эту личинку во что бы то ни стало, Пенелопа, — сказал Ёрль, гладя стекло инкубатора колючей лапой.

Когда спустя час в иллюминаторах ещё витали очертания Кармина, эзеры забеспокоились. Крус доложил, что система прыжка не отвечает. Они с Нахелем полезли в технический отсек. И очень быстро вернулись на мостик. Крус тряс зеркальным ромбом:

— Ёрль! Пенелопа! Это же диалифрен!

— Где ты его взял? — вскочил Ёж, хватая вещицу.

— В отсеке гиперскачка, прямо в приёмнике. Это он отражал сигнал с мостика.

Всем хотелось потрогать и рассмотреть прибор, но Ёрль сжимал его так, будто отведи взгляд — и мираж рассосётся.

— Эмбер спрятала его там для меня и отправилась мстить, — он почесал между иглами на загривке. — Надо же… может, и хорошо, что я вчера её не убил.

— Это действительно диалифрен? — засомневался Нахель.

— Полагаю, проверить можно только в деле. На вид точь-в-точь, как другие две трети.

Даже не верилось, что они собрали их все. Гломерида ушла в прыжок без перебоев, а Ёрль так и не выпускал диалифрен из рук. Это была последняя связь с миром, где остался Кайнорт, хотя тот даже не касался этой части прибора. И всё-таки. Хоть что-то. Ёж не верил в чудеса и уже не слишком-то верил в себя, чтобы всерьёз надеяться встретиться ещё когда-нибудь. Это было жестоко: желать Бритцу выдержать всё и вернуться, только чтобы порадовать старика. Нет. Пусть всё закончится.

Ёрль вздохнул и ушёл кормить личинку. Крус сел в кресло пилота: одна рука на штурвале, другая в ладони Пенелопы. До дислокации флота эзеров им оставалось трое суток пути.

Глава 42

Тьма

Альда не сменила гардероб к очередной поверке вооружений и не уложила волосы. Стрижка давно некрасиво отросла. На затылке покачивались залихватские вихры. Ть-маршал величайших сил в галактике стояла на мостике, вертела в руке фигурку из карминского гипса и разглядывала пол. Или носки туфель. Или свои шансы на переизбрание лидмейстером эзеров, трудно сказать.

— Вы уже… — угадал новый адъютант. На этот раз моль-кокетка.

— Получила вести.

— Мои соболезнования, ть-маршал. Всё так неожиданно.

— Чего тут неожиданного? — в сердцах воскликнула Альда. — Вся их жизнь — что одного, что второй — вела в тартарары. Кайнорт вечно творил безумие, а Маррада… Маррада связывалась с такими вот безумцами и катилась в их личный ад. Одно хорошо: отец не дожил.

Она всегда жалела об этом. Досадовала, что вот теперь-то уж отчим-минори и мать, которая души в нём не чаяла, гордились бы Альдой, простой насекомой. Но сегодня всё это не имело значения. Любимая дочь погибла. Потухла звезда. Всё, что Альда услышала бы от родных, будь они живы, это: «Почему ты оставила её там?» А она бы ответила: «Потому что думала, она уже взрослая!», а они бы сказали: «Нет, потому что ты всегда её ненавидела…»

— Все тучи готовы? — уточнила Хокс.

— Все три, лидмейстер.

— Включай отсчёт до прыжка. Последний рывок — и Урьюи наша.

Три тучи по триста двадцать четыре гломериды. Двое суток они прыгали так кучно, что Альда с флагмана собственными глазами наблюдала мощь армии эзеров. За сто лет они практически восполнили потери. Десятки тысяч солдат и офицеров. Боевые гломериды размером с небоскрёб и колоссальные флагманы. Не охотничьи, а настоящие, на то, чтобы пересечь которые из конца в конец пешком, потребовалась бы неделя. Армия целиком занимала объём планетоида. Корабли сверкали, отражая свет звёзд и планет, но различались только оттенками белого. Тысяча карающих ангелов-пожирателей: этого было достаточно, чтобы захватить владения самого дьявола.

— Два… один… прыжок… — доложил первый пилот.

Через три часа, когда тьма вышла из гиперпространства, на экранах возник голубой шар. Шарик. До Урьюи было ещё далеко, и планета напоминала крупную жемчужину. Она могла бы уместиться на ладошке. Корабли рассредоточились по системе, и теперь от одного до другого было слишком далеко, чтобы увидеть соседний невооружённым глазом. Альда повертела систему на медиа-ликворе.

— У меня что-то с визорами, я половины гломерид не вижу.

— И мы, — докладывали пилоты.

— И мы.

— И мы.

— Свяжитесь с флагманом ближайшей тучи, — приказала Хокс. — Пусть транслирует нам свои данные.

Но их туч-адмирал не отвечал. От других туч начали поступать тревожные сигналы: они тоже видели только половину звездолётов. И не могли связаться с каждым вторым рой-маршалом. Альда вывела себе на экраны остатки главнокомандующих.

— У меня что… — взбесилась Хокс, — в самом деле половина, мать её, армии⁈

— Похоже, так и есть, ть-маршал, — разводили руками ей в ответ.

— Из прыжка вышли не все. Или попросту не прыгнули. Погодите, здесь вирусное сообщение.

— И у меня.

— И у меня.

— У всех.

«Мир без эксплуататоров!»

Слоган Прайда Сокрушителей. Альде захотелось бросить в монитор туфлей.

— Возвращаемся.

Но гломериды не могли рассчитать траекторию прыжка, потому что…

— Звёзды пропали, — доложили пилоты.

Эзеров окружили имперцы. Их абсолютно чёрные звездолёты поглощали свет до последнего фотона. Эти кляксы были везде: неуязвимые, мощные. Они начали пропускать в контур боевые тартариды шчеров. Урьюи потеряла диастимагов, но её новый союзник был ещё страшнее.

— Чего они хотят? Капитуляции? — волновался адъютант. — Сообщений от имперцев нет.

— Они не выпустят нас, — возразила Альда. — Император не церемонится, когда дело касается эзеров. Придётся сражаться.

— Но их здесь