Лихо. Игла из серебра - Яна Лехчина

И начал рассказывать.

2

Беглый узник

Перед глазами – алая пелена.

Лазара швырнули об пол. Что-то сварливо сказали по хал-азарски, но слов было не разобрать. Лазар чуть приподнял голову, и тогда чужая рука вцепилась ему в волосы на затылке, вжала лбом в ворс ковра.

– Достаточно.

Вот это Лазар понял.

Хватка на затылке ослабла.

Один из стражников заговорил снова – быстро, лающе, и из его речи Лазар выхватил только слова «меченый» и «чародей». Глаза заливало кровью, и с каким бы наслаждением Лазар вытер их сейчас!.. Однако руку ему выкрутили и обвязали цепочкой из чёрного железа – чтобы было тяжелее колдовать. Запястье окольцовывала боль, но Лазара ли пугать болью?..

– Подними его, – велел второй голос, так отличающийся от булькающего стражникова.

Лазара вновь потянули за волосы, оторвали от пола и заставили замереть на коленях. К горлу прижали кинжал.

– Неужели, – удивился спокойный голос, – он настолько опасен?

Опять – быстрая хал-азарская речь. Тут уже Лазар догадался: рассказывали, как именно он, однорукий узник-башильер, решил бежать из зиндана – и как сопротивлялся, когда его обнаружили.

Лазар не собирался даваться хал-азарцам живым. Он так долго подготавливал побег и так надеялся, что сможет дать достойный отпор. В конце концов, он мнил себя не последним из чародеев. И когда, просчитав всё, что только можно, выпустил из иглы колдовскую силу и начал действовать…

О, он не ожидал, что всё закончится так глупо. Что на подмогу тамошним стражникам прибегут ещё их соратники-колдуны, и что он – он, всю жизнь полагающий, что уж в волшбе-то он кое-что смыслит! – окажется распластанным на чьём-то ковре.

Разбитые губы свело от досады. Вот тебе, подумал Лазар, и матёрый колдун. Видел бы его сейчас Йовар – расхохотался бы. Дескать, зря я его опасался: ничего-то он на самом деле не стоит.

Сколько он пробыл без сознания? К кому его привели?..

– Откуда ты такой взялся? – спросил спокойный голос.

Было тяжело смотреть сквозь кровь и нарастающий отёк, но Лазар попытался сосредоточиться. Напротив него стоял мужчина – не стражник и не тюремщик, а кто-то другой. Вельможа?

– Только дёр-рнись, – зашипели на ухо. – И я тебя пр-рирежу, иофатская свинья!

Лазара не обрадовало даже то, что он вновь стал понимать все слова. Выплюнул:

– Ну, режь.

Исчезла вся его обыкновенная учтивость, пропала сдержанность… Его изловили в битве, как зверя, а значит, больше ничего не имело смысла. Он не смог вырвать себе свободу – толку теперь разговаривать?

Стражник хотел что-то ответить, но мужчина, которого Лазар принял за вельможу, властно махнул рукой.

Лазар с усилием проморгался. Вельможа был лет сорока, в просторных одеждах песочного цвета – и с таким лицом, какого Лазар давно не видывал. Ни у тюремщиков, ни у заключённых не было подобных холёных лиц: красивых, с коротко подстриженной бородкой. Волосы незнакомец тоже носил короткие и не прятал их ни под тюрбаном, ни под чалмой, отчего его вид казался домашним.

Зачем Лазара к нему притащили? На потеху?

– Стража сказала, что ты лекарь. – Вельможа шагнул вперёд, разглядывая его. – Лекарь-монах. А теперь получается, что ты ещё и чародей.

Говорил он плавно, низким бархатным голосом, – и такого выбора слов Лазар давно в зиндане не слышал. Видно, и вправду хал-азарец был из высшего сословия.

Лазар промолчал. Побитое тело болело. Запястье жгло, а теперь и на шее ныл новый порез.

– Ещё стража сказала, что ты бился, как шайтан, и тебя с трудом усмирил целый отряд. – Вельможа склонил голову, и Лазар понял, что ему было любопытно. – Кто ты?

Вместо ответа Лазар зло выдохнул сквозь зубы. Он что, игрушка какая?..

– Отвечать! – рявкнул тот стражник, что держал кинжал у его горла. Другой лязгнул оружием. Сколько их вообще рядом?.. Кажется, двое.

– Тише, тише. – Вельможа положил руку себе на грудь. – Я тоже лекарь-чародей. Люди зовут меня достопочтенным Залватом из Шамбола, если моё имя что-то тебе говорит.

Ничего ему это не говорило.

– Чего ты хочешь от меня, Залват из Шамбола? – процедил Лазар.

Из-за разбитого рта слова вышли не такими чёткими, как обычно, и Лазар с ужасом напомнил себе того, восемнадцатилетнего, только очнувшегося от расправы в чертогах Нимхе. Он слегка вздрогнул, потому что стоять на коленях уже было невыносимо, – и лезвие углубило порез на его шее.

Залват приподнял брови.

– Я задал тебе вопрос, – напомнил он. – И хочу получить на него ответ.

Лазар с раздражением хмыкнул. Рассказал: так и так, зовут его Ла́ле, он лекарь из ордена башильеров, год назад взятый в плен в Хургитане.

– С каких пор меченые жрецы принимают на службу колдунов? – спросил Залват.

Лазар буркнул:

– Они не знали.

Залват окинул его недоверчивым взглядом.

– Меченые жрецы проверяют своих послушников чёрным железом.

Кровяная дорожка пересекла бровь, вновь пробежала по веку – щекотно и липко. Лазар удержался, чтобы не покачнуться снова, и почувствовал, как из желудка поднялась тошнота. Да, на удары стража не скупилась.

– Я превратил себя в дахмарзу, – бросил Лазар устало, – чтобы их провести. – Сглотнул, подавляя волну дурноты. – Я не выдал себя тюремщикам, чтобы в зиндане меня содержали не как колдуна. И чтобы потом я мог бежать.

– Почему же ты вообще попал в плен? – поразился Залват.

Лазар тяжело вздохнул. Ну как ему объяснить, что тогда он прикинул: из Хургитана ему всё равно живым не выбраться? Его взяли в плен вместе с другими башильерами, и Лазар не решился раскрыть себя при них. И он прекрасно осознавал: даже если одолеет хал-азарцев, далеко по пустыне не уйдёт ни в человечьем теле, ни в оборотничьем – тем более, что и у него-волка не хватало лапы.

– Долгая история.

Залват пригладил каштановый ус.

– Послушай, Лале из ордена башильеров. Я знаю всех могущественных чародеев в этом городе. И про тебя я хочу узнать… – Развёл руками. – Но думаю, сейчас тебе нелегко отвечать на мои вопросы.

Он щёлкнул пальцами.

Лазара вздёрнули с пола и усадили на топчан. Голова закружилась, но Залват что-то сказал – и внезапно мир для Лазара стал чётче, а боль притупилась. Тут уже получилось разглядеть убранство: и кофейный столик перед ним, и ещё один топчан напротив… Похоже, покои для приёма гостей. Лазар мысленно удивился: и его – окровавленного, грязного, – сюда?

– Освободить, – проговорил Залват, – пока не велю. В конце концов, ты даже не мой пленник.

Лазар мысленно хмыкнул. Ну и зачем это всё? Он поёрзал на месте, надеясь устроиться так, чтобы заломанную руку тянуло поменьше.

Стражники встали