Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

– Анюта, я не буду существовать за счёт чьих-то подарков, – отверг идею Ника. – Мне нужно самому содержать свою семью, а не покупать очаг за золото из III-го измерения. На квартиру оформим кредит, когда я подыщу подходящее место. И реальная возможность его выплачивать у меня будет.

Аня закатила глаза. Иногда он просто невыносим в своём благородстве.

– Чем ты хочешь заниматься? – покорно спросила принцесса Авелилона.

– Саша предложил купить паи в своём бизнесе, – сказал Ника. – Опять же, в рассрочку. Но…

– Но? Это же идеально! – Аня успела поймать на его лице тень. – Почему ты не хочешь работать с папой?

– Потому что это лёгкий путь.

– Всего лишь лёгкий старт.

– Неважно. Нельзя хитрить. Мы и так лжём бо́льшую часть жизни. Я потому и не знаю… имею ли моральное право зарабатывать переводами.

– Но ведь это твоя специальность.

– Аня, после Языковых конфет даже сама учёба на факультете иностранной филологии стала фарсом. Диплом, конечно, даст некоторые основания легально использовать свои способности полиглота, но мне кажется, что это обман.

– Да почему обман? Любимый, это уже перебор! Не сходи с ума. Ведь ты же выбрал профессию до жреческих конфет! Занимаешься прилежно, несмотря на эти чары! Раз ты не хочешь, чтобы волшебство примешивалось к повседневной жизни, ему никак нельзя оставить тебя без образования. Принципиальности тоже следует оставаться в рамках разумного. Владение языками – только скромная плата, которую мир даёт за услуги. И не начинай опять старую песню о том, что, если б не мы, миру бы ничего не угрожало.

– Может быть, ты и права. В любом случае Саше я откажу, но нужно сделать это корректно. И ты там замолви, пожалуйста, словечко, не хочу его обидеть. Я заработаю на нас сам.

Они беседовали, устроившись на низком диванчике, любовно застеленном чистыми выглаженными простынями с узором из чайных розочек.

В этот визит Аня ещё сильнее привязалась к маме Вале. Простая и добрая пожилая женщина искренне полюбила будущую невестку. Пока Ника готовил им сюрпризы и подарки к празднику, она щебетала о детстве дорогого сына, его шалостях и заслугах – с материнской теплотой и трепетом. Посетовала и на сокровеннейшее. Как почти год назад сын приехал задавать свои страшные вопросы. Аня решила, что это признак величайшего доверия.

– Я надеялась, Анютка, что он не узнает этой ненужной правды. Николушка всегда был для меня родным, самым драгоценным. Господь не благословил сыном, которого я выносила бы под своим сердцем, – но это единственное, чего я не сделала для него. Мы со Славиком забрали малыша ещё несмышлёным, уехали далеко-далеко, чтобы сохранить эту тайну, чтобы она никогда не омрачила его светлого личика. Не пойму, откуда Николушка проведал о детском доме. Ох, Анюта, он как громом поразил. Думала, так и лягу мёртвая, как услышала. Ты знаешь ведь?

– Знаю, мама Валя. Ника рассказывал мне.

– Откуда он взял это, дочка?

– Кто-то… кто-то написал ему письмо, – неуверенно пробормотала Аня.

– На что люди такие злые? Кому до нас дело? Анюта, он… – Валентина Васильевна отвела взгляд, – он простил меня?

– Ну что вы! Что вы такое говорите?!

– Ох, дочка… Я места не нахожу. Не Славик ли выдал нашу тайну? Так зачем бы? Николушка больше себя самого ценит правду. Боюсь, он не извинит мне.

– Ника и минуты не держал на вас обиды! Это точно! Он просто растерялся. Роднее вас для него нет и не будет никого!

– Будет, дочка. Будет. Ты будешь. Ты уже роднее, милая. Я же чувствую, я, поверь, знакома с ним хорошо. Но ты – это правильно. А те… Ох, Анюта, я долго думала… много-много лет думала. Как можно оставить своё дитятко? Мы ж не звери, люди мы. А с другой стороны… если бы его мать не бросила, так не было бы его у меня.

– Конечно, мама Валя! Всё к лучшему! Вы… вы что-то знаете о ней? – дрогнувшим голосом добавила принцесса Авелилона. – О его матери?

Валентина Васильевна опустила глаза, и Аня почувствовала, как сердце бешено забилось. Тогда, год назад, Ника так и не добился ничего определённого.

– Уведомили лишь, что его нашли в конце февраля на крыльце детского дома. Ему было до недели, точнее определить нельзя. Целую ночь пролежал на камне, но не замёрз, не захворал. Пелёнок не намочил. И не плакал. Он был завёрнут в тогу, – прошептала пожилая женщина. – Это такая одежда старинная, её в Древнем Риме надевали и в Греции. Представляешь? А на шее висела его подвеска, мне её отдали через полгода, когда мы усыновили Николушку. Я ещё дивилась: там цепочка серебряная и камешек похож на ценный. А не украли, передали. Я решила: знак, наверное. Так он с ней и ходит всю жизнь. Привык, что и не спрашивает, откуда да что. Я, Ань, ему про то не болтала. Потому что зачем зря тревожить? Всё равно проку не будет. Как думаешь, Анюта, я… я это не зря?

– Всё верно, не корите себя. Я тоже не скажу, – пообещала Аня. – И помните всегда: вы для него единственная мать.

Она действительно не рассказала Нике: к чему бередить едва затянувшуюся рану? Бантик ничего не известно, у неё-то Аня спросила тем же вечером.

Только что же значит эта подвеска в виде нефритового рога, хорошо знакомая принцессе Авелилона, на шее младенца, спелёнатого тогой? Младенца, брошенного своими родителями. Ребёнка, который спустя одиннадцать лет откроет в себе магические способности. Мальчика, не умеющего спать.

Тогу носит Мэлоди, за которой теперь что ни день ведётся строжайший надзор, и все её безликие писцы. В тогу была одета их родоначальница Мемория, похищенная валькирией Габриэллой с Планеты Счастья. В таком убранстве является мисс Салин.

В тоге предстала на Ханнином корабле Хранительница всего Зла Аврора. Тогу носит принц Эрру.

И ещё все они, кроме Лапочки, общаются на латыни. Но и Эрру признался Ане, что владел этим языком и до того, как угостился жреческими конфетами. А Бантик говорит, что это – первичный язык сущего.

Откуда взялись такая мода и занимательная лингвистика? Значат ли они, что всех названных как-то объединяет прошлое?

* * *

Ханна собрала Лунных воинов на совет в середине следующей недели. В сообщении значилось: «Спешно!»

Ане ещё повезло: она-то всего лишь смотрела, развалившись на диване, научно-популярную программу о внезапно обрушившейся на американцев кожной болезни, а вот Тине пришлось ретироваться от лечащего врача, исправно пытающегося побороть её мнимую амнезию на ежемесячных приёмах.

К чему была срочность, Аня не поняла, но решила не третировать Ханну – та и так волновалась.

– Мэлоди проведала дама, – проинформировала друидесса, когда воины расселись. – Тутэлла, воспроизведи