Геммы: комплект из 2 книг - Анна Коэн

– Это же… – Норма не могла найти слов, они предательски застревали в горле, мешая сделать даже крошечный вздох.

– «Там, где Мерифри Милосердная острастила Сифеуса Погань Сеющего да вместе с ним в небытие канула, там праведников град был, однако ныне сгинул он», – процитировал Октав наставления Диаманта.

Алевтина Кондратьевна молча сложила руки на груди в знак крыльев.

– Но ведь это невозможно, – нахмурился Лес.

– Потому что это ложь! – выплюнул Хелир. – Их союз оскорбил высших серафимов, и они покарали влюбленных. Уничтожили их вместе с городом, что тут стоял. Так и началась наша война с vis peracta. А спустя столетия Сифеус и Мерифри переродились чудовищем, искаженным отражением их чувств, чтобы теперь упокоиться навсегда, – совсем тихо закончил он.

Норма перевела взгляд на демона. Что бы ни произошло на самом деле двести лет назад, он искренне верил собственным словам.

«Это гнусная ересь!» – кричал внутренний голос прилежной ученицы, что помнила сказания о Страшной Године.

«Он видел все, он жил тогда, он знал их!» – шептала та ее часть, что привыкла полагаться на свой талант и чутье.

Тем временем Хелир медленно приблизился к изуродованному, сплавленному из двух, существу. Оно умирало – искры белого света отделялись от тела, поднимаясь ввысь и тая в рассветной тиши города грешников.

– Сифеус, amica, – надтреснутым голосом обратился демон к синекожему. – Тогда, на берегу, я думал, мне показалось. Думал, это проклятие настигло меня, чтобы наказать за трусость… Я… – Он перешел на шепот и демонический язык.

Существо выпростало когтистую руку и обхватило пальцы Хелира. Тот заплакал черными слезами, содрогаясь всем телом.

Женская голова с неразличимыми, но прекрасными чертами, с глазами, лишенными зрачков, чуть повернулась к геммам и одарила их слабой и одновременно такой нежной улыбкой, что ноги сами понесли сыскных к ней.

Серафим Мерифри протянула им единственную руку, мерцавшую в золотых лучах солнца, и поочередно коснулась каждого. В груди Нормы разлилось тепло и сладость цветочного нектара, а в голове раздался неземной голос: «Да будет так».

– Мерифри молвила: да будет так, – шепотом повторила она, мельком отметив, что Октав тоже произнес эти слова.

Пальцы Мерифри, ее последней, земной части, рассыпались искрами, и те полетели над рекой, точно рой светлячков.

– Уходите, – глухо сказал Хелир. – Людям не дозволено видеть гибель их богов.

Ошеломленные, растерянные, сыскные и кошкан покинули берег грязной речушки, где происходило нечто, недоступное их пониманию. Однако Норма все же обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на сидящего демона, что прощался с теми, кто был ему бесконечно дорог и тоску по кому он нес сквозь века.

* * *

– «За вклад в па-ци-физм», – прочел Петр Архипыч вслух и посмотрел на отряд исподлобья. – Это что вообще такое, поцефизм ваш, а?

Письмо с благодарностью от земской управы города Кастора опередило геммов, поскольку почту, судя по всему, отправляли кораблем по реке Льняне, тогда как им пришлось вновь добираться до парома, ругаться с паромщиками и уговаривать переправить их на другой берег еще один раз. А потом еще несколько дней пробираться по трактам до Вотры. И вообще, при чем здесь земская управа? Они туда даже не заглядывали.

Геммы и коронер понимающе переглянулись – заковыристое слово явно намекало на след одного крылатого.

– Еще и денег вам выдали, – ворчал полицмейстер. – Расхолаживают мне служивых бесконечными премиями, так скоро вообще работать перестанут.

Он достал полотняный мешочек с большой сургучной печатью и плюхнул его на стол.

– Сами разделите или мне пересчитывать? – хитро уточнил он.

– Ой, мне не надо, – сказала Алевтина. – Я замечательно развеялась. Даже не думала, что служебные поездки могут быть такими увлекательными!

– Как же так, Алевтина Кондратьевна! – заволновалась Норма. – Вы же наравне со всеми трудились, даже больше нашего.

– Моя дорогая, – хихикнула Алевтина, на ее щечках проступили ямочки. – Я и жалованье-то через раз забираю. Оно как бы… очень маленькое по сравнению с моим ежемесячным содержанием.

Норма непонимающе захлопала глазами.

– К слову, графиня Одоленская, – крякнул Петр Архипыч, – имей совесть, получи уже свое.

«Графиня?!»

– Потом, все потом, – легкомысленно помахала та рукой.

– Мне премия без надобности, – пожал плечами Октав, – я тоже полностью обеспечен.

– И я не возьму, – вдруг выдал Лестер.

– С какого перепугу? – возмутился полицмейстер.

– Деньги – грязь, – буркнул брат и строптиво опустил голову.

Петр Архипыч в растерянности всплеснул руками.

– Ну знаете ли! Так, я не собираюсь разбираться в ваших моральных завихрениях. Норма, бери все, там сочтетесь. И рапорт завтра предоставь, – постучал он пальцем по столу. И добавил чуть мягче: – Хотя бы кратко. Чтоб знал, что с вами, желторотыми, творится.

Норма несмело улыбнулась – она уже сообразила, что Петру Архипычу просто любопытно, какие приключения переживают его неусидчивые подчиненные. Что ж, кратчайший пересказ за закрытыми дверями никак не повредит Инквизиции.

Тут в двери кабинета полицмейстера постучали. Коротко, но громко.

Через миг на пороге появился высокий мужчина в полной форме. Гладко выбритый, широкоплечий, с прямым взглядом ярко-зеленых глаз.

– Господин полицмейстер, разрешите представиться. Никлас Малахит, прибыл для службы в столичном сыскном управлении!

– Никлас! – в голос завопили Лес с Нормой и бросились обнимать старого знакомого.

«Так вот какой подарок выпросил Петр Архипыч у Догмахера», – догадалась Лазурит.

– Ну наконец-то, – довольно протянул Петр Архипыч. – Хоть один гемм будет в штате, а не носиться с поручениями по всей империи! Добро пожаловать в Вотру, рядовой!

Без малейшего стеснения обнимая Никласа, Норма подумала, что справедливость есть.

А еще, заметив, как смотрит на Малахита порозовевшая Алевтина, а он на нее, добавила про себя: «И, кажется, судьба».

Дело № 10

С кем поведешься

Сам демос, что был вскормлен этим миром, превратил земли в один большой Колоссеум. Так почему же нам не разрешать свои собственные диспуты их оружием и их яростью? И то было нашей ошибкой. Желание истребить себе подобного поселилось и в разумах племени крылатых. Эолус бросил вызов Бранниусу, и правым был бы тот, кто остался в живых. В пылу сражения вероломно покусился на жизнь главы Экспедиции и Фокас, вонзив тому клинок в спину. Однако праздновал победу Бранниус – не одолеть его им было даже вместе. Хоть шепот несогласных нарек его Пустым без Сердца, наказание его было милосердным: Эолус лишь был обезображен и лишен свободы воли, а Фокаса ждало вечное изгнание. Возвел тогда Бранниус Незримый бастион, себя же назначил единым Прокуратором, не Экспедиции, но Общества.

Из архивных записей Глосия, переведено Луи Клодом д’Энкриером

Слушать Бернотаса было скучно до невероятности. Говорил глава Тайной полиции общими, ничего не значащими фразами, к тому же хоть и звучным, но таким монотонным голосом, что челюсти сводило от предвкушения широкого зевка. Диана только уловила, что распекать за самоуправство их не собираются, и тут же потеряла к речи столоначальника последний интерес. Сначала он вроде рассуждал о государственной безопасности и угрозе катаклизмов. Отметил, что теперь-то все под контролем, причем правильным, светским, а не церковным. Подчеркнул, что новые обстоятельства требуют новых методов и прочее бу-бу-бу. Она только раз встрепенулась, когда граф вскользь упомянул, что его род происходит из Далени, а потому ему особенно важно благополучие этого города.

«Ага, – подумала Диана, переглянувшись с братом. – Вот почему тот мужик, лекарь из прошлого игуменьи, был на него похож». – И тут же выкинула это из головы, как огрызок яблока.

Граф говорил еще долго, Калеб зачем-то приносил извинения, а она рассматривала потолок в кабинете, куда они пришли, как и в прошлый раз, по лабиринту тайных коридоров, спрятанных между стенами дворца. Потолок был приметный – ни тебе серафимов, ни гениев, ни праведников в экстазе, только чудной орнамент из волн цвета охры, старинных кораблей и неприятного вида водоворота в центре.

– А можно нам увольнительную? – спросила она, когда в их разговоре наметилась