Зловещие топи - Виолетта Орлова

– Нет, дуралей, ты так делать не будешь! Ты с ножом-то кухонным не умеешь обращаться; когда свинью резал, все пальцы себе пообтесал. Где уж тебе, неумехе, справиться с целой армией?

– Чай не пропаду! Как со свиньей, так и с этими мразями поступлю! – хмуро возразил Ракел, которому ужасно не понравилось, в каком свете представил его дед. Тем более что за столом находилась прекрасная сероглазая девушка, уже давно приглянувшаяся деревенскому парню.

– Мы не будем ни с кем воевать, – решительно отрезал дедушка Стелла. – Если они заявятся к нам, значит станем радушными хозяевами, ибо мы такие и есть.

– Унижаться перед захватчиками? – в отчаянии простонал Ракел, схватив голову руками.

– Нет. Проявим мудрость. Если завтра к нам нагрянут, будем вооружены мудростью и терпением ко всем, даже к врагам нашим.

Увы, дедушка Стелла, сам того не желая, накликал беду. На следующий же день, как он и пророчил, к ним заявились нежданные гости. Один был молодой, худощавый, на непомерно длинных ногах, что вкупе с вороньей маской действительно делало его весьма похожим на черную облезлую птицу. От его овечьей бурки разило тухлой козлятиной, лицо у него было юным, красивым, но излишне надменным. На подбородке у него небрежно вились желтоватые курчавые волоски, как у барана, а узкие глаза были совершенно черными. В руках он держал острую саблю, а за спиной у пришельца висел колчан стрел. С ним было еще три человека, все мужчины, но постарше.

Несмотря на возраст, юнец командовал всеми остальными.

– Шлавный дом. Шлавный, – шепелявя, провозгласил он, с удовольствием осматривая особнячок.

– Вам чего, гости дорогие? – робко воскликнула бабушка Грейда, которая выскочила из дома сразу же, как заметила в саду незнакомцев. Впрочем, не она одна отреагировала на вторжение: дворняжка Малта, заприметив чужаков, злобно кинулась на полидексянина, однако тот, поморщившись, одним движением сабли снес ей голову с плеч.

– Собаку-то за что! – в отчаянии простонала бабушка Грейда, ошалевшая от подобной жестокости.

– Не любим, – кратко и отрывисто заявил юнец и как ни в чем не бывало отрекомендовался:

– Господин Гунт. Ваш дом шлавный. Очень нам подходит. Мы будем здесь жить.

– Ах, господин, смилуйтесь, семья у нас большая… Где ж мы все поместимся! – запричитала бабушка Грейда, не зная, как бы отвадить чужаков от своего особнячка, но суровый господин Гунт лишь указал окровавленной саблей на небольшой курятник в углу сада:

– Вы живете там. Мы здесь. Все решено. Показывай дом, хозяйка.

Тин, Даниел и Ракел в этот суровый час работали в хлеву и не слышали прихода чужаков. Диана же с Тэнкой были дома. Дедушка Стелла заставил девушек уйти на второй этаж, а сам вышел встречать гостей.

– Заходите, дорогие, не стесняйтесь, – доброжелательно воскликнул он. – Чего изволите? Пирогов с курятиной али еще каких деликатесов?

– Все, что есть, да поживее! – грубо воскликнул Гунт, усевшись за стол и вальяжно вытянув свои длинные ноги, облаченные в темно-желтые сапоги из верблюжьей замши. Трое его приятелей тоже уселись за стол. Они о чем-то переговаривались своими грубыми резкими голосами с характерным акцентом для жителей степей. Бедные хозяева совсем не понимали их тарабарщину.

Спустя какое-то время на столе перед нежеланными гостями появилась лучшая еда, которая хранилась в особнячке на черный день. Дедушка Стелла зажарил на огне молочного поросенка, бабушка Грейда испекла пирожки с куриной печенью. Но вместо того чтобы прибывать на стол, еда, наоборот, убывала со стремительной быстротой, ибо изголодавшиеся воины, судя по всему, давно уже так сытно не ели.

– Шлавно, шлавно! – только и приговаривал Гунт, потирая жирными руками свою желтую курчавую бородку. Ели полидексяне быстро, кидая обглоданные кости на пол, после чего закурили прямо в помещении, даже не потрудившись выйти за порог. Но безропотные хозяева униженно молчали, не смея выказывать недовольство.

Вдруг в дом зашли Тин с Даниелом и остановились как вкопанные, ибо не ждали увидеть гостей.

Внимательный взгляд Дана быстро пробежал по довольным сытым физиономиям, грязи на полу, оставленной нечищеными сапогами, оружию, нарочито выставленному напоказ, и лицо его, с еще незажившими синяками, покраснело от едва сдерживаемого гнева. Тин же смущенно опустил глаза в пол, не зная, что сказать или предпринять.

– Это наши детки, – вмешалась бабушка Грейда. – Наши мальчики, отличные работники, золотые.

– Эй ты, работник! Почисть мне сапоги! – насмешливо приказал Тину один из полидексян.

Тин нерешительно поднял голову.

– Ничего не делай! – вдруг тихо, но твердо провозгласил Даниел, исподлобья глядя на ненавистных пришельцев.

Мужчины за столом переглянулись, и желтые лица их осклабились в издевательских ухмылках.

– Какой дерзкий у вас сын, бабуля, – сказал наконец Гунт. После еды он впал в самое что ни на есть доброжелательное состояние духа; пререкаться с заносчивыми мальчишками не входило в его планы.

– Не серчайте на него, просто он сам хочет почистить вам сапоги! – униженно пробормотала бабушка Грейда и, быстро взглянув на Даниела, сделала страшное лицо.

– Да, Дани? Ты же это имел в виду?

– А что, мне не жалко, пусть почистит он, – осклабился Гунт. А бабушка Грейда подскочила к Даниелу и, крепко схватив того за руки, прошептала ему на ухо:

– Давай же, сделай это для меня, мой мальчик.

Даниел хмуро кивнул головой и медленно подошел к громилам за столом.

– На, чисть. Да потщательнее! – насмешливо заявил знакомый Гунта, которого звали Цынт. Полидексянские имена отличались тем, что заканчивались либо на «-унт», либо на «-ынт», либо на «-энт». Такова была особенность их языка.

Цынт закинул ноги на чистую лавку, а хмурый Даниел, взяв тряпку со стола принялся очищать сапоги. Лицо свое он обратил вниз, чтобы чужак не видел гневную гримасу, исказившую его тонкие губы. Сын академиков негодовал при мысли, что они станут добровольно обслуживать этих грубых мужланов, совершенно лишенных всяких манер. Но ради остальных он должен был держать себя в руках.

Тин, проследив за действиями товарища, тоже робко приблизился и принялся ему помогать. Так, в полной тишине, они надраивали чужие сапоги, униженно опустив глаза в пол.

С этого рокового дня жизнь в особнячке разительно поменялась. Хозяева, по милости незваных захватчиков, превратились в безропотных рабов, готовых выполнять любые капризы гостей. Но что еще было делать? Трое юношей, двое из которых даже не окончили школу, старик со своей дряхлой женой и две девчонки… Разве смогли бы они сопротивляться вторжению? Только ценой собственной жизни.

Каждому из них приходилось претерпевать невыносимые унижения; но труднее всего было мальчикам. Когда сердце горячо, мысли