Янтарная гавань - Виолетта Орлова

у штурвала с тем неизменным спокойствием на лице, будто единственно ему было под силу успокоить разбушевавшуюся стихию. Именно сейчас, в эту самую минуту, пугливый и пессимистичный Даниел проявлял себя, как настоящий мужчина и достойный командир судна.

Когда первая преграда из живых тел морских тварей осталась позади, мышиный король вдруг вспомнил о том, что должен проверить, насколько четко выполняются его приказы. К своему огромному удивлению он увидел Уса, скорчившегося между двумя сундуками, с позеленевшим лицом и дрожащего от страха.

– Ты почему оставил штурвал? – рявкнул король.

– Меня… отстранили, Ваше Мышайшество, – пролепетал Ус, едва живой от ужаса. Причем бедный парень даже сам себе не мог признаться в том, что же его пугает больше: король, которому почему-то напрочь отказал разум, или их хлипкое суденышко, готовое вот-вот разбиться о скалы.

– Что?! Кто посмел? – в два счета Грызун преодолел расстояние между ним и Даниелом, осмелившимся взять на себя роль капитана.

– Отойди в сторону, мальчишка! – крикнул озлобленный король, но вот его тряхнуло так сильно, что он чуть не упал. Добрая порция соленой воды залилась ему в рот и глаза, на какое-то время лишив его способности видеть и отдавать приказы. Темные тени нависли над злополучными моряками – «Коготь» неумолимо приближался ко вторым воротам, сквозь которые ему предстояло пройти. Грызун, пошатываясь, утер одной рукой лицо и вновь уставился на Даниела своими черными глазами.

– Ты погубишь нас, мальчишка, отойди от штурвала!

Новообращенный капитан спокойно поднял голову и удивленно посмотрел на Грызуна, словно впервые услышав. Ни один мускул не дрогнул на его лице, только оно побледнело еще сильнее.

– Я убью тебя прямо сейчас, если не отойдешь! – вновь гаркнул король, перекрикивая стихию. Даниел сделал маленький шажок в сторону, словно намереваясь послушаться приказа. Всегда безвольный и в целом по характеру своему пассивный, он был бы рад выполнить то, что от него хотят. Однако еще раз оценив опасность, которая выступала из воды, тщедушный юноша сжал штурвал так, что костяшки его пальцев побелели.

– Я никуда не уйду! – твердо произнес он, и, словно в подтверждение его слов, на палубу вновь залилась черная вода. – Ты понял? Я не уйду! Сам проваливай! – отчаянно крикнул он, и отголоски его голоса потонули в грохоте шторма. Грызун с недоумением посмотрел на дерзкого мальчишку. Было во всей этой ситуации нечто странное, чего он все никак не мог разуметь. По его скромному мнению, лишь сила в конечном итоге решала, кто командует ситуацией. Так как физическое преимущество, несомненно, находилось на его стороне, то и Даниел, следовательно, должен был подчиниться ему без пререканий. Король без труда переломил бы ему шею, если бы захотел. Но тут было что-то странное, что не вписывалось в его картину мира.

Грызун растерянно огляделся, пытаясь найти поддержку среди раторбержцев, однако те, как жалкие крысы, попряталась по углам, кто-то, наверное, и вовсе залез в трюм вместо того, чтобы спасать тонущий корабль.

– Трусливые собаки! – выругался про себя Грызун, и вновь его немигающий взгляд уперся в хрупкую фигурку Даниела. Потом король размашисто шагнул в его сторону и так резко отбросил от штурвала, что тот со стоном упал на пол, и замер, не в силах пошевелиться. В этот самый момент корабль, окончательно потерявший управление, задел бортом гладкое тело червя, оставив после себя странный звук – не то лопавшегося шара, не то какого-то присвиста. На секунду, казалось, все замерло – даже буря будто бы усмирилась, выжидая чего-то более страшного, что непременно должно было последовать в ближайшее время. Потом свирепые буруны заклокотали с новой силой и, ко всеобщему ужасу людей на палубе, толстое тело червя стало медленно погружаться в воду!

Ударная волна отбросила «Коготь» на значительное расстояние от животного, но, увы, судно в темноте наскочило на какую-то подводную скалу и многострадальный «Коготь», получив пробоину в корпусе, дал течь. Что происходило дальше – сложно поддается описанию, ибо настолько все смешалось, что уже ничего невозможно было разобрать. Подрагивая в смертельных судорогах, корабль стал тонуть, волны продолжали ломать его истерзанное тело на части, раторбержцы, сидевшие в трюме, тонули, не в силах поднять крышку, которую, по всей видимости, заело. Палуба с отвратительным треском разваливалась на части, подобно засохшему хлебу, распадавшемуся на тысячи мелких крошек.

В какой-то момент Тиллита, не удержавшись на обломках «Когтя», с отчаянным криком ушла под воду, а за ней тут же последовал верный Кирим, который просто не мог допустить, чтобы его подруга погибла. Они скрылись в темном бурлящем котловане прямо на глазах у друзей, застывших в совершенном ужасе и отчаянии. Их команда вновь раскололась, и теперь, как думал каждый из них, уже навсегда. Тод не выпускал руку Дианы, однако вот и его снесло в воду. Осанаканское море оказалось холодным, как подземный родник, густым и тягучим, как болотная трясина. Сложно было долго удерживаться в нем на плаву.

Крики, протяжные стоны и с грохотом разбивающиеся о тела исполинских животных волны в своей совокупности создавали такую отвратительную для уха музыку, что любой человек, мало-мальски обладающий слухом, назвал бы эту устрашающую симфонию прелюдией самой смерти. Диане не удалось избежать тяжелой участи; она тонула. Бедная девушка оказалась на мгновение ослепленной и оглушенной; соленая вода залилась ей в рот, вызывая рвоту. Она беспомощно барахталась на поверхности, чувствуя, что силы, увы, покидают ее.

Вдруг прямо перед собой девушка заметила деревянный обломок «Когтя». На нем распластался Киль, отчаянно пытаясь спастись. Юнга, несомненно, тоже увидел тонущую девушку. Это можно было понять по тому, как его обезумевшее от страха лицо на мгновение преобразилось в осмысленную злобу. Со странной маниакальной улыбкой, появившейся на его бледных губах, он наблюдал за тщетными попытками несчастной ухватиться за спасительный плот. Сам при этом находясь в относительно надежном прибежище, Киль даже не думал помогать кому-то еще. Напротив, казалось, чужие беды и страдания вызывали в его сердце ни с чем не сравнимое удовольствие. Понаблюдав таким образом за девушкой, которая уже несколько раз уходила с головой под воду, захлебываясь, он с тяжелым вздохом начал грести в ее сторону.

Поравнявшись с утопающей, он, свесившись вниз, попытался схватить девушку за руку. Диана находилась в беспамятстве; вряд ли бедняжка в этот момент понимала, что ее спасают. А если бы она узнала о том, кто пытается это сделать, она, вероятнее всего, и вовсе отказалась бы от такого сомнительного спасения. Но ее организм был слишком истощен и измучен, а разум отказывался контролировать ситуацию. Однако каким-то неимоверным образом оказавшись, наконец, на плоту,