Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

— До последнего думал, что это происходит где-то на Ближнем Востоке, — бормочет Бель, не веря глазам. — А это у нас?

— У нас, — с печальным вздохом подтверждает Куликов.

Внимание обоих сосредотачивается на прямом включении с ночных улиц Посада.

За спиной медиалистки-событийщицы видна стена, перечеркнувшая проспект, по которому ещё недавно бегали машины и скоростные трамваи. Стена, устрашающая в своей грубости и разнообразии подручных материалов, применённых при её строительстве.

Алекс замечает вмурованные в экспресс-бетон соратобу, фонарные столбы, рекламные стенды, фрагменты пешеходных заграждений, обшивку остановочных павильонов, несколько велосипедов и даже прицеп грузовика. Над проспектом, не позволяя узнать место действия, стелется густой чёрный дым. Падает лёгкий ноябрьский снежок, перемешанный с серым пеплом.

— Здравствуйте, Константин! — приветствует коллегу в студии девушка, чьё лицо скрыто уже не медмой, а настоящим респиратором. — К сожалению, у нас так и не появилось возможности проникнуть за укрепление, возведённое за моей спиной группировками крайне-правого толка. Силы полиции по-прежнему сдерживают любопытных и заявляют о повышенной опасности нахождения даже в прилегающих районах. Однако поверхностная оценка позволяет сделать вывод, что за истёкший час ситуация практически не изменилась. Насколько нам известно, внутри Марусинской слободы продолжаются этнические погромы, ответственность за которые взяла на себя группировка «Русский серп», члены которой называют себя «Жнецами общества»…

У Алекса ёкает сердце, но он старается не подавать виду.

Зерно, всё же уловивший беспокойство товарища, подходит к окну и до предела повышает тонировку стёкол. Оба размышляют, что недавняя встреча мима с «колготками» завершилась куда миролюбивее, чем могла бы…

— Представители правоохранительных органов по-прежнему отказываются давать официальные комментарии, — продолжает медиалистка.

За стеной на заднем фоне внезапно что-то взрывается, в ночное небо летят полыхающие осколки. Девушка машинально пригибается, закрывает голову рукой, но быстро приходит в себя и продолжает, словно ведёт репортаж не из горячей точки Посада, а с огуречной фермы.

— Простите, Константин, тут бывает шумно… Так вот, от анонимных источников в полиции мы получили подтверждение, что волнения были тщательно спланированы — сейчас Марусинская слобода, по сути, взята в кольцо прочных заборов и баррикад, препятствующих не только наведению порядка, но и самому проникновению полицейских сил в кварталы иммигрантов. Есть мнение, что выступление представителей пресс-службы Корпуса Федеральной Безопасности, где высшие чины распишутся в собственном бессилии и неспособности предвосхитить текущую ситуацию, лишь вопрос времени…

— Твою мать, — бормочет Бельмондо. — Чего бритые хотят добиться?

— Ночь длинных ножей, — кусая губу, вторит ему Куликов, не отрываясь от экрана. — Не хватает только меловых крестов на дверях… А знаешь, что самое страшное? — спрашивает он, и, не дожидаясь ответа, добавляет: — Что стену построили не для того, чтобы изолировать чурок и хачиков, хех… Если собрать воедино всё, что пока известно медионщикам, Стену обороняют. Причём вовсе не мигранты. Сами Жнецы же и обороняют. Причём изнутри, не давая ментам пробиться… И что «колготки» при этом делают там, по ту сторону, одного за другим сбивая разведывательные беспилотники, мне даже подумать страшно…

Бель глотает комок, пытаясь переварить услышанное. Возвращает внимание к экрану.

— Это ведь всего километрах в двадцати от нас…

— В шестнадцати, — тихо поправляет мима пиксельхантер.

— Также ходят слухи, пока ничем не подтверждённые, — приспустив респиратор, чтобы было лучше слышно на фоне криков и пожарных сирен, говорит событийщица в камеру, — что Посадские власти рассматривают вопрос о введении чрезвычайного или даже военного положения. А кое-кто открыто настаивает, что ситуацию нужно решительно брать под контроль, экстренно созывать Правительство и призывать в агломерацию силы генерала Орлова…

— Выключи, а? — брезгливо просит Алекс, и Зерно послушно убирает звук. — Сумасшедший дом, честное слово. Как такое вообще в наши дни возможно?

— Такое возможно во все времена, хех, — невесело хмыкает Лёня, дёрнув плечом и ухватив себя за косичку. — Просто, как обычно, никто не замечал происходящего перед носом… Стену-то начали строить не вчера, смекаешь? И клоуны ряженые по улицам тоже не вчера разгуливать начали. И серпы на стенах рисовать, и магазины нерусские поджигать. Господь-Прощающий, надеюсь, нашим чиновникам хватит решимости, чтобы этот погром не перерос в затяжные уличные бои.

— А что ты предлагаешь? — Алексу неприятен разговор, но и обрывать его кажется неправильным. Он потирает виски, окончательно избавившись от сонливости. — Пусть полиция реквизирует все соратобу в городе и устроит массовый десант через стену?

— Да хоть бы и так… — тихо и смиренно отвечает Зерно, немало удивив друга, привыкшего считать того пацифистом. — И вообще, идея попросить помощи у военных, того же Орлова, через пару часов уже не будет казаться такой радикальной или чудовищной…

Он вдруг прячет взгляд, словно сморозил что-то не то, но приятель не замечает. Куликову явно не по себе, как человеку, вынужденному прятать от близких малоприятный секрет.

— Орлов? — спрашивает Бельмондо, задумчиво глядя в жёлтый потолок и катая слово на языке. — Что-то знакомое… Это не тот, что про славянских богатырей и щиты над воротами вещал?

— Он самый, — осторожно вворачивает Лёня. Идиотской скачущей походкой огибает диван и усаживается на рабочее место. — Сибирский или Стальной Орёл, как его солдаты называют. А ещё Новый Вещий Олег или Титановый Князь. Генерал-полковник. Ветеран двух кавказских кампаний, столп обороны Шикотана и герой целой прорвы засекреченных операций. Нынче командующий вооружёнными силами Западно-Сибирского военного округа. Говорят, его первую семью вырезали в Ставрополе, ещё в пятьдесят первом. Жену, тёщу и двоих детей. Вроде это была месть за ранние победы Орлова. Весьма кровавые победы, к слову, и это уже совсем не слухи…

Он вдруг подворачивает крайний правый монитор, и Алекс видит на нём подборку фотографий мужчины в элегантной армейской форме. Бель успевает удивиться, с чего бы это пиксельной ищейке среди ночи изучать личность какого-то там генерала. Но тут краем глаза замечает на настенном слайдексе всё это же скуластое лицо — один из шести новостных каналов берёт у Орлова комментарий. Про себя парень отмечает, что сработали медионщики на удивление быстро…

Стальной Орёл находится в оперативном штабе, окружённый сонными офицерами и угловатым портативным оборудованием. Звука по-прежнему нет, но Бельмондо догадывается, что генерал отвечает обтекаемыми канцеляризмами. Вроде: «уверен, что Посадские власти обладают всеми возможностями», «к утру ситуация стабилизируется», «юрисдикция внутренних войск», «обеспечение