Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

— Это было не убийство! — всё ещё преисполненный праведной злости, шипит Бель.

Он понимает опасное безрассудство своих жгучих желаний, но его так и подмывает броситься на ближайшего Жнеца с кулаками. Да что там? Мима откровенно трясёт от наглости и разнузданной безнаказанности, с которой бандиты вломились в дом Куликова.

— Ну-ну, — кивает мужчина со шрамом на скуле, а его дружки негромко и заучено смеются. — Но ведь твои способности вполне предполагают возможность его совершения?

Алекс молчит.

Он уже жалеет, что остался мыться у друга. Жалеет, что не позвонил юристам. Жалеет, что вообще связался с «колготками» во дворе. Что вообще приехал отсыпаться к Куликову, а не в одну из собственных нор. Пытается лихорадочно придумать, что делать дальше, но бритоголовый вожак будто читает его мысли.

— Молчишь, китайчонок? — усмехается он. — Потому что я прав, угадал? В общем, так… — Он поднимается с дивана одним лёгким движением, выдающим гибкость и подвижность воина. — Сейчас ты пойдёшь с нами. Без шума и ненужных истерик, хорошо?

— Куда? — только и способен спросить Бельмондо.

— За каким *** тебе знать, куда? — выплёвывает мужчина с пистолетом. По его лбу пролегают морщины, обозначая изгиб невидимой брови. Старший головорез добавляет, обращаясь к дружинникам: — Краб, сними-ка с него эту дрянь…

Один из троих приспешников приближается к Алексу, железной хваткой вцепляясь в запястье. Мим рефлекторно дёргается, хочет отшатнуться, но «колготка» по имени Краб держит, словно промышленный зажим.

В свободной руке бритоголового появляется продолговатый прибор, по форме напоминающий старинный разводной ключ. Подтянув запястье парня к себе, скинхед подцепляет ободок тонкого браслета и что-то набирает на сенсорном экранчике. Бель не успевает даже предупредить бандитов, что самовольное избавление от «маячка» строго карается, причём наказание постигнет всех участников преступления, как Краб уже держит в пальцах мёртвую серую змейку…

— Не надейся, — с улыбкой комментирует вожак, перехватив взгляд феромима и снова без труда прочитав его мысли, — сигнала тревоги не будет. Верно, Краб?

— Говно-вопрос, Орктос, — гулко хмыкает подельник. — Что с этой хренью делать?

— В унитаз смой, — бросает здоровяк со шрамом, и Алекс понимает, что это тот самый Медведь, о котором его предупреждал Куликов. Краб уходит в ванную, а его командир кивает на халат. — А теперь переодевайся в уличную одёжку.

Сам Зерно всё так же неподвижен. Жалко съёжившись в кресле, он лишь смотрит на друга исподлобья, и этот взгляд умоляет — не сопротивляйся, Бель, будет только хуже… Медведь прячет оружие в скрытой подмышечной кобуре, теперь кивая и зуммеру.

— Ты тоже, малец. — Тот вздрагивает, словно получил пощёчину, и затравленно зыркает на Орктоса. — Прогуляешься с нами. Да и дружку твоему не так скучно будет.

— Ребята! — жалобно стонет Леонид, с хрустом переплетая пальцы. — А я-то вам что сделал?

— Ой, дурень, перестань моросить… — поморщившись, снисходительно отмахивается старший Жнец. — Думаешь, ты нам нужен? За каким ***? Да у тебя ж на роже написано, что ты даже близко не чурка. Просто не хочу следить. Когда решим, что делать с твоим дружком-рисоедом-убийцей, тебя отпустят. Обещаю.

— Можно я останусь? — вдруг спрашивает Куликов. — Я никому ничего не скажу! Клянусь!

Оставшиеся в комнате бритоголовые смеются — на этот раз не вымучено, а искренне, громко, как хозяева положения. К ним присоединяется Краб, вернувшийся из санузла и уловивший обрывок фразы. Зерно, окончательно добитый такой реакцией, готов разрыдаться.

Под присмотром ещё одного Жнеца Алекс собирает уроненную одежду и уходит в гостевую комнату переодеться. Дверь не закрывает, оставаясь на виду. Набросив пальто и забрав саквояж, возвращается в гостиную. За его спиной надсмотрщик прячет за пазуху прихваченную бутылку дорогого коньяка.

— Это, ***, ещё что за хрень? — хмуро интересуется Орктос, заметив пузатую сумку. И тут же кивает: — Краб, проверь…

Тот вырывает бордовый саквояж из пальцев феромима. Ставит на спинку дивана, открывает и смело суётся внутрь… чтобы через мгновение отпрянуть, закрывая нос ладонью.

— Фу, сука! Ты там что, трусы обосранные носишь⁈

— Это мои инструменты, — честно отвечает Бельмондо. Его душу оборачивает плёнкой безразличия и равнодушия. — Чужие экстракты обычно крайне неприятны…

Брезгливо закрыв саквояж, Краб обтирает ладонь о красную штанину шоссов, отходит от дивана на шаг и вынимает портативный сканер.

— Шмотки, воевода, — сообщает он, просветив содержимое. — Хлам разный, пузырьки, шприц, украшения, скальп чей-то… Оружия нет.

— Хорошо, — соглашается Орктос. — Потому что если у кого-то из вас, умники, припасён ствол или шокер, вам не поздоровится… Эй, малец, ты готов? — Зерно, одевавшийся в коридоре под присмотром четвёртого скинхеда, появляется на пороге гостиной. — Вот и славно! Тогда вперёд!

Все шестеро заходят в грузовой лифт. Спускаются, покидают подъезд. Уличное освещение погашено, и Бель предполагает, что неслучайно. Орктос приказывает друзьям скрыть лица под медмами.

— Нам ведь не нужно, чтобы вас узнал кто-то из соседей, возвращающихся с ночной смены? — с недоброй улыбкой вопрошает он.

Сами бритоголовые цепляют на переносицы дужки лицекрадов. Не голографических, как у Алекса, а простеньких и дешёвых, но способных дать помехи на камерах уличного наблюдения.

Снаружи «колготок» поджидают ещё двое дружков. Выходят из тени, и Бель с содроганием замечает двух здоровенных бойцовских псов, едва удерживаемых на армированных поводках. Словно залог того, что спутники бандитов отбросят любые мысли о бегстве. Причём, особенно Алекс…

Собаки не лают, лишь рычат, но с первой же секунды скалят клыки, роняют слюну и пытаются добраться до феромима. Жнецы шипят на питомцев, упираясь пятками в асфальт, наматывают поводки на запястья, но пока удерживают четвероногих убийц.

— Чего это с нашими детками? — строго спрашивает старший скин.

— Я же «пахучка», — всё тем же равнодушным тоном отвечает ему Бельмондо. — Ходячий хаос концентрированных запахов и раздражителей. Они сводят животных с ума. Так что если я всё ещё нужен вам живым, держите этих тварей подальше…

Он мог бы добавить, что при составлении особых ароматических цепочек смог бы навсегда стать лучшим другом зубастых ублюдков, но не делает этого. Орктос хочет ответить миму, причём весьма грубо, но в последний момент спохватывается и ограничивается коротким жестом: собак послушно утягивают в темноту двора.

Тот, кстати, действительно погружён во тьму — не работают ни фонари, ни подъездная подсветка. Лишь горят в ночи десятки окон, выдавая