Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Бельмондо обречённо мотает головой. Желчно размышляя, каким вот боком вышли для его страны два десятка лет экономического роста и долгожданной сытости. Такое для благополучного многомиллионного Посада — как предательский удар серпом, иначе и не скажешь…

— Как думаешь, — Куликов вдруг подаёт голос, всё ещё пряча лицо и изучая ботинки, — это полноценное восстание? Во… война?

— Не уверен, — тихо отвечает феромим. — Скорее похоже на бунт. Взрыв радикалистского гнойника. Уверен, к утру его подавят и прижгут…

Ворота ангара снова закрыты, свет приглушён.

Орктос и ещё четверо Жнецов сидят в центре зала, разместившись вокруг широкоформатного слайдекса. Внимательно изучают новостные сводки инфоспатиума, фоном включив запись футбольного матча. Шестой тягает гири в тренировочном отсеке. Ещё один бритоголовый кормит оставшихся в клетках собак. Разговаривает с ними, сюсюкает, шутит и гладит, а четвероногие убийцы знай накручивают в ответ хлёсткими, как плети, хвостами.

— Может, нам нужно что-то делать? — едва слышно, но жалобно спрашивает Зерно. — Бежать рискнём? Или как-то дать сигнал копам, а?

Алекс вздыхает, издали изучая профиль Орктоса. Его перебитую переносицу, гладкое, словно у манекена лицо, застарелый шрам на левой половине. Воевода выглядит невозмутимым и довольным. Когда прямой эфир на выбранном канале перебивается рекламой или спортивным сюжетом, он тут же переключает на соседний.

Бельмондо бандит напоминает погружённого в спячку льва. Или волка, залёгшего в длительной засаде. Впрочем, парень не знает, залегают ли волки в засады, а потому приказывает себе не романтизировать ублюдка. Потому что приказ о его, Алекса, повешении, отдаст именно этот самый «волк»…

— Тебе точно дёргаться нельзя, — стараясь не шевелить губами, отвечает Бель. — Только хуже будет. Если схватят, шлёпнут, как пособника. По законам военного времени, так сказать. Но вообще я уже начинаю подумывать, как мо…

Леонид Куликов по прозвищу Зерно не успевает узнать, о чём подумывает его друг. Потому что во всём здоровенном ангаре вдруг гаснет свет. Во всех многочисленных точках освещения, одновременно, будто людей разом ослепили. Впечатление, конечно, в итоге оказывается обманчивым — в «оперативном центре» немало оборудования, работающего от батарей. Но первые несколько секунд тишь и слепота пугают Алекса своей тотальностью…

— Какого хрена? — спрашивает Жнец, кормивший псов, а его клыкастые подопечные взрываются в разнобойном лающем хоре. — Краб, сука, опять ты химичишь?

— Отвали на ***, Лужа! — доносится из центра знакомый Алексу голос бритоголового, легко разделавшегося с полицейским браслетом. — Лучше оторви жопу от кресла и загляни в генератор!

— Заткнулись, ***, оба! — негромко, но властно прерывает перебранку Орктос. — Всем сохранять спокойствие и не портить воздух.

В непроглядной толще складского пространства вспыхивают несколько ярких точек — это сидящие в «оперативном центре» скины включают экраны смарткомов и тактические фонари. Луч бьёт в кабину генератора, ещё один скользит по проводам. Слышен лязг, Лужа запирает клетки беспокойного зверинца. Шипит на собак, приказывая заткнуться, но тем наплевать на запреты двуногого.

Вожак Жнецов нависает над столом с терминалами. Вероятно, изучает данные с систем наружного наблюдения — у Бела нет сомнений, что база нацистов ими оборудована. Судя по выражению лица Орктоса, ничего экстраординарного не произошло, а потому он поворачивается к Крабу и лениво велит:

— Крабушка, поднимись-ка на крышу, похоже у нас снова…

Чёрные, щедро залитые дегтярным слоем окна под потолком ангара взрываются внутрь. В них, словно вампиры из фильмов, что-то стремительно врывается, и воздух сразу наполняет стрекотание автоматных очередей. Столь неожиданно и резко, что Алекс даже не успевает испугаться.

— Тревога! — вопит Краб, и тут же заваливается на спину, содрогаясь всем телом.

Орктос звериным прыжком перелетает через стол и диван, на ходу сдёргивая со столешницы раскладной автомат. Точечные светильники гаснут, вопит Лужа.

Слышен свист разматываемых верёвок, что-то жужжит на металлической ноте, и Бельмондо замечает два огненных цветка. Словно глаза чудовища, распахнувшиеся из темноты — это над землёй пульсируют стволы автоматического оружия. Звук выстрелов необычный, протяжный, как если бы вжжиу-шамм! закольцевали и включили на дикую скорость. Алекс запоздало вспоминает, что так работают многозарядные шокеры. Удерживаясь вровень, цветки на пламегасителях спускаются по бокам здоровенного нацистского флага, ниже, ещё ниже, гаснут.

— Краб! — призывно вопит воевода. Он не церемонится, бьёт по невидимым противникам настоящими боевыми пулями, хоть и в никуда, лишь бы огнём отсечь врага от растерянных собратьев по идеологии. — Лужа! Бледный!

— Здесь! — отзывается кто-то из дальнего угла.

— Дитрих тоже тут! — вторят ему справа. — Со мной Тяпа ещё… Зацепили, падлы, но живой…

Воздух снова наполняет стрельба, и только тут до Бельмондо доходит, что самое время упасть на пол. Сграбастав оцепеневшего Лёню, он валится за стопку утеплителя ровно за мгновение до того, как в помещении начинают с оглушительными хлопками рваться парализующие гранаты.

Эффект такой, словно кто-то сумел ухватиться за самые дальние уголки реальности и дёрнул великанской рукой, одним рывком выворачивая наизнанку, будто гигантскую наволочку. Звук настолько неприятный и громкий, что от него ломит челюсть и судорогой сводит спинные мышцы.

Кто-то вопит, но Алекс уже не разбирает голосов.

Стреляют, причём то громче, то тише. Стрекотание прерывается басистыми выстрелами чего-то тяжёлого, заряженного одиночными; взрывается новая светошумовая граната. Бель понимает, что теперь скинхеды атакованы ещё с одного направления — от ворот, в которые ушёл карательный караван.

Включается аварийное освещение: мрачное, тяжело-красное.

Просторное помещение склада наполняется багровым, сквозь которое плывут вязкие щупальца тумана. Сердце Алекса заходится в новом приступе, к горлу подкатывает комок. Он замечает пару тросов, свисающих из битых потолочных окон. Выстрелы продолжают звучать, но уже реже; грохочет переворачиваемая мебель.

— Лужа! — кричит вожак, перебегая от одного укрытия к другому. — Спускай собак!

Псы бесятся, но рядом нет никого, способного распахнуть клетки.

Не поднимаясь и прижимая Зерно к полу, Бельмондо пытается разглядеть тех, кто осмелился напасть на базу «Русского серпа». Его глаза слезятся, то ли от дыма, то ли от нервного напряжения. Он уже почти решается на рывок, как тут красный свет над пленниками перечёркивает высокая фигура, заставляя сжаться в комок.

— Вставай! — рявкает из-под забрала, окончательно ошеломляя мима.

Какое-то время Алексу кажется, что он смотрит в морду инопланетной твари. И лишь когда тварь встряхивает его за плечо, добавив хлёсткий русский матерок, понимает, что перед ним личина тёмно-зелёного тактического шлема. Матового, усиленного бронещитками. Модель «Пирагмон», по имени одного из циклопов,