Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Против воли Алекс начинает всматриваться в лицо военного — сухое, острое, с глубоко посаженными серыми глазами. Таким — поджарым, крепким, со сталью в жестах, — с точки зрения самого мима мог бы выглядеть легат Римской Империи во времена её рассвета. Орлову точно больше пятидесяти, но это заметно лишь по взгляду, в остальном вояка кажется значительно моложе. Виски генерал бреет, а волосы носит короткие, но и на них заметна щедрая проседь.

— И ты правда считаешь, что если полиция не справится, — задумчиво спрашивает Бель в пустоту, — то жителям Посада стоит призвать его?

Зерно при этом дёргает острыми плечами. На этот раз от гостя не укрывается, как виновато тот поджимает губы. Мим пытается самонадеянно расшифровать эмоцию зуммера, не предполагая, как глубоко ошибается:

— Ой, Ленька, перестань! Если мы расходимся в политических взглядах, это ещё не означает, что нам нужно ссориться. Просто подумалось, что отродясь такого в нашем городе не бывало… Танки на улицах, да? А дальше что?

— Не бывало, — будто придавленный весом тайного знания, покорно кивает Куликов. — Но и у тебя на доставке до вчерашнего дня никто не погибал, смекаешь?

Алекс вздрагивает и внимательно изучает друга в попытке разглядеть, не решил ли тот намеренно его оскорбить. Невольно вспоминает о бутылке коньяка, оставленной рядом с матрасом. О юристах профсоюза, которым так и не перезвонил. О мрачной парочке Лютц-Устинов, у которых в ближайшие дни хлопот хватит и без новых допросов какого-то там «пахучки».

— Вот надо было напоминать?.. — раздражённо бросает он, отмахнувшись.

— Прости, — искренне вздыхает Зерно. — Не хотел тебя обижать, дружище. Но знаешь, Алекс, что действительно интересно?

Бель собирается сесть на диван, но замирает, едва опершись на подлокотник. Ему очень не нравятся фразы, которые начинаются подобным образом. Потому что они заведомо не предвещают ничего хорошего.

Феромим поднимает голову, глядя на товарища, но тот отводит глаза к тёмному окну.

— Ну и что же? — как можно мягче уточняет Алекс.

— Ты знаешь о том, что твой покойный клиент, — спрашивает Лёня и старается казаться до того безмятежным, что сходство лица со звериной мордочкой становится мягче и незаметнее, — был другом Сибирского Орла?

Алекс выпрямляется, так и не добравшись до дивана.

Смотрит на зуммера, будто впервые того видит, но в голове крутится — ничего особенного не произошло. И вправду. Высокопоставленный военный и бхикшу вполне могли водить знакомство, круг высшей знати весьма узок. Наверняка познакомились на благотворительном аукционе или светском рауте, как это обычно бывает.

Но вслух Бель бормочет, не признавая собственного голоса:

— Ты про Дубинина? Откуда информация?

— Покопал немного, пока ты дрых…

Зерно снова пожимает плечами, будто совершил что-то не очень приличное, и теперь застукан. Он машет рукой, приглашая подойти и встать за спиной. Бель подчиняется, заглядывая в тонкие изогнутые мониторы, по которым рассыпаны десятки рабочих окон и руспатиумных каналов-облаков.

— Вот, взгляни, это снимки из открытых источников.

Он тычет пальцем в центральный экран, и Алекс изучает укрупнённый фрагмент снимка с обрезанным логотипом мемотического канала. На шоте сухощавый генерал-легат и Дубинин, ещё живой и вполне розовощёкий, стоят в уголке людного и сверкающего бального зала, о чём-то переговариваясь и украдкой посмеиваясь. Как старые добрые друзья, обожающие по-мальчишески подтрунивать над окружающими. На соседнем снимке очередное мероприятие, возможно саммит или конференция, и снова Орлов находится рядом с фармакологическим бхикшу; оба сосредоточенно изучают что-то на планшете.

— А вот это мне удалось найти по своим каналам, — добавляет Куликов, разворачивая перед другом зернистый фрагмент ещё одной фотографии.

Судя по всему, это театр — Алекс замечает край сцены и часть декораций. Но Зерно заинтересовала та часть гранулы, где в кадр попал уютный балкон, отгороженный плотными красными портьерами.

Шот обработан, вычищен и подсвечен, а потому мим без труда узнаёт Дубинина и Орлова, занявших изолированную ложу. Мужчины совершенно не обращают внимания на спектакль, всецело поглощённые серьёзным разговором. Если бы Бельмондо представлял на месте собеседников любые подходящие по ощущениям предметы, то это были бы старый, потемневший от времени меч и дорогая курительная трубка…

— Любопытно, но не более, — как можно небрежнее роняет Алекс.

Ему кажется, что если он хоть на секунду признает, что за приятельством генерала и богача может крыться что-то неприятное, сознание окончательно взбунтуется и откажется признавать реальность недавних событий. Почти фыркает:

— Военная и купеческая знать дружили с начала времён… Но спасибо за проявленный интерес.

И отходит от стола, провожаемый недоверчивым взглядом зуммера.

Отворачиваясь, Алекс понимает, что червячок сомнений всё же поселился в его душе. И детальный анализ этого червячка — лишь вопрос времени, нужно лишь успокоиться да дождаться окончания уличных беспорядков. Слишком много новостей за последние сутки. И ни одной хорошей…

— Меня сейчас, чтоб ты знал, — добавляет он, поднимая руку, чтобы на запястье стал заметен полицейский браслет, — волнует совсем другое…

— Да, — только и произносит Зерно. Причём таким многозначительным тоном, что Бельмондо мгновенно поворачивается к другу. Тот смущён и не знает, куда направить бегающий взгляд, лишь бы не встречаться с гостем глазами. — Об этом я тоже хотел тебе рассказать.

У Бела опускается сердце. В висках колотится, потому что феромим точно знает — теперь речь пойдёт не о каких-то там вояках или богачах, а о нём самом.

Глава 4

Страх над городом (часть 2)

— Есть новости? — выдавливает он.

— Есть, — мямлит Куликов и включает на настольном мониторе запись новостного канала.

Выпуск вечерний, часов шести от роду. В углу экрана логотип «ПЖ», огромные аляповатые буквы, выдающие общий стиль информагентства. Канал лживый и «жёлтый» настолько, что с него можно давить концентрированный лимонный сок. И всё равно проговорённое смазливым диктором бьёт Алекса по ногам, заставляя осесть на диванный подлокотник.

— Сегодня в районе полудня Посад потерял одного из самых достойных своих сынов, — вещает прилизанный диктор, нещадно переигрывая и даже не стесняясь этого. За его спиной виднеется пропускной пункт внешнего периметра корпорации. Тот самый, через который мим попал на территорию «Вектора»… — Наш страшный, циничный и наполненный склоками мир покинул Человек с большой буквы. Меценат, ценитель настоящего искусства, честный прихожанин и покровитель храмов, любящий отец и дед, человек с бесконечным чувством вкуса, руководитель одного из крупнейших предприятий агломерации — Святослав Дубинин…

На