Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

Корона Бранимира треснула, осыпаясь осколками.

— Ты ему нужен… живой… зачем?..

Вместо ответа я выпустил через Фимбулвинтер волну абсолютного холода.

Жар и холод встретились внутри тела Кощея. Пылающая броня мгновенно промёрзла. Температурный шок разорвал безжизненное мясо на куски.

Глава 6

Ошмётки мёртвой плоти разлетелись по тронному залу, забрызгав стены, пол и меня самого. Чёрный ихор стекал по лицу, пропитывал одежду. Я брезгливо утёрся рукавом, снимая с щеки кусок некротической ткани.

Фимбулвинтер медленно остывал в моей руке. Руны на клинке ещё мерцали голубоватым светом, но уже тускнели, впитывая остатки холода обратно в металл.

Я стоял посреди разрушенного тронного зала, тяжело дыша. Лёгкие горели, мышцы ныли после затяжного боя. Живая броня под одеждой потрескивала, восстанавливая форму. Удар Кощея в грудь оставил глубокую вмятину, даже рёбра треснули, а без защиты и вовсе бы сломались к чертям.

Маяк Жизни продолжал пульсировать за моей спиной. Шесть гигантских кристаллов излучали тёплое золотистое сияние, заливая зал потоками целительной энергии, которая снимала усталость и заживляла раны. Под его защитой армия оставалась неуязвимой для ментальной магии — главного оружия мёртвого князя.

Бывшего мёртвого князя.

Я опустил взгляд на то, что осталось от Бранимира Чернышёва. Обугленные куски плоти, осколки чёрной брони, лужи застывающего ихора и, конечно, драгоценный клинок из Теневого тарселита. Триста лет это существо существовал благодаря порталу. Теперь и он, и его иллюзорное княжество обратились в прах.

Снаружи доносились звуки боя — выстрелы, крики, рёв тварей. Но характер звуков изменился. Больше не было той организованной ярости, с которой Бездушные атаковали раньше. Теперь это были хаотичные вопли дезорганизованной массы.

Амулет связи на моей груди завибрировал.

— Ваше Светлость, — голос майора Молчанова звучал хрипло от усталости, но в нём слышалось торжество. — Орда снаружи разгромлена. Остатки тварей бегут на север. Преследовать?

— Да, но только до кромки леса. Дальше пусть уходят.

Не хватало ещё потерять Стрельцов в чащобах.

— Понял. Выполняю.

Остальным командирам я передал приказ сосредоточиться на зачистке города. Следовало проверить каждый подвал, каждый угол.

Я медленно побрёл к выходу из тронного зала, переступая через обломки камня и куски мёртвой плоти.

Гаврилов Посад наконец стал тем, чем должен был стать три века назад — мёртвым городом. Не некрополем, пульсирующим чужой волей, а обычными руинами под открытым небом. Здания больше не шевелились, улицы не перестраивались, двери не захлопывались сами собой. Просто старые камни, покрытые копотью и трещинами.

К обеду бой был окончен полностью, и до самого вечера армия занималась не самой приятной работой — трупы тварей оттаскивали к воротам, складывая в огромные кучи. Позже их вытащат за пределы стен в огромные ямы, созданным геомантами, и сожгут — нельзя оставлять некротическую плоть гнить, иначе земля пропитается скверной.

Федот подошёл с докладом о потерях. Цифры резали слух: сорок три погибших, больше сотни раненых. Среди убитых и известных мне людей — геомантка Мария Сомова и Пётр, гвардеец из второй волны, прошедший усиление под руководством Зарецкого.

Я нашёл Василису возле импровизированного лазарета, откуда доносилась ругань Джованни. Девушка сидела на каменной ступени, обхватив колени руками. Плечи девушки мелко подрагивали.

Рядом с ней лежало тело, накрытое солдатской шинелью. Из-под грубой ткани виднелись пряди волос цвета тёмной меди.

Я опустился рядом с Голицыной, не говоря ни слова. Иногда молчание значит больше, чем любые утешения.

— Она меня прикрывала, — голос Василисы был глухим, надтреснутым. — Когда Жнец ударил телекинезом. Маша отбросила меня, защитила от волны. Если бы не она…

Геомантка не договорила. Слёзы катились по её щекам, оставляя светлые дорожки на запылённом лице.

— Мы вместе учились, — продолжила она после паузы. — В Смоленской академии. Она была лучшей в расчётах магоструктур. Когда декан украл её исследование и выгнал из академии, я предложила помочь, но она запретила вмешиваться. Не хотела, чтобы все думали, что Маша дружит со мной из-за громкого имени моего отца. А потом ты предложил ей работу, и она снова улыбалась. Говорила, что наконец-то занимается настоящим делом…

Василиса всхлипнула.

— Расскажи мне о ней, — попросил я негромко. — Какой она была?

Голицына подняла на меня заплаканные глаза — в них мелькнуло удивление. Потом что-то дрогнуло в её лице, и она заговорила. О том, как Мария засиживалась в библиотеке до закрытия. Как угощала всех пирожками, которые сама и пекла. Как однажды случайно обрушила потолок в лаборатории, пытаясь доказать профессору ошибку в его расчётах — и оказалась права.

Я слушал, не перебивая. Мёртвых нельзя вернуть, но можно сохранить память о них — живую, настоящую, а не застывший образ на надгробии.

Я положил руку ей на плечо. Не как воевода — как человек, который тоже терял близких.

— Мария погибла, защищая товарищей, — произнёс я негромко. — Это достойная смерть. Не бессмысленная гибель в подворотне или от болезни, а осознанный выбор воина.

— Она не была воином, — возразила Голицына. — Она была учёной. Расчёты, формулы, кристаллические матрицы…

— Она стала воином, когда это потребовалось. Не каждый способен на такое.

Василиса молчала. Потом медленно кивнула, словно что-то для себя решив.

— Я хочу забрать её тело. Похоронить по-человечески, не сжигать. Бздыхи не выпили её. Она не восстанет.

Подумав, я кивнул:

— Хорошо, — медленно выдохнул и добавил, — её имя будет выбито на стеле. Она — одна из нас.

Сбор трофеев занял остаток дня и часть ночи. Дружинники методично потрошили туши тварей, извлекая кристаллы Эссенции. Работа грязная, но необходимая — каждый кристалл означал оружие, доспехи, усиление магов.

Итоговый подсчёт впечатлял: чуть больше десяти тысяч крошечных кристаллов с Трухляков, три тысячи триста шестьдесят семь малых, двадцать девять средних, сорок восемь крупных, одиннадцать гигантских. И один титанический — из ядра Кощея.

Туши тварей оттащили за пределы города и сбросили в заранее вырытые ямы. Когда последний труп упал вниз, пироманты подожгли содержимое. Столбы чёрного дыма поднялись в ночное небо, унося с собой остатки некротической скверны.

Ночь прошла спокойно. Впервые за много дней солдаты спали без кошмаров.

Утром я приказал построить армию на главной площади города.

Солдаты выстроились ровными рядами — усталые, но гордые. Стрельцы в потрёпанных мундирах, дружинники в бригантинах, маги и гвардейцы. Все, кто прошёл через эту компанию и выжил.

Я стоял на ступенях разрушенного дворца, держа в руках длинный свёрток из грубой ткани. Внутри лежал меч Кощея — клинок из Теневого тарселита, реликтового металла, искажающего очертания лезвия в глазах противника. Оружие стоимостью в целое состояние.

— Полковник Огнев! — мой голос разнёсся над площадью. — Шаг вперёд.

Седовласый командир Стрелецкого