Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

— Ваше Светлость, — он отдал честь, — князь Суздальский приглашает вас на беседу. Если, разумеется, вы располагаете временем.

Я удивлённо переглянулся с Федотом.

Суздаль формально не участвовал в операции против Гаврилова Посада, хотя угроза Бездушных касалась и его земель. Интересно, чего хочет местный князь. Поблагодарить за избавление от соседства с некрополем? Или прощупать позиции нового хозяина Владимира?

— Передайте Его Светлости, — ответил я, — что я приму приглашение. Через час.

Офицер поклонился и умчался обратно в город.

Что ж, посмотрим, о чём желает побеседовать суздальский владыка. В политике, как и в бою, важно знать намерения соседей — особенно тех, кто предпочитает наблюдать со стороны, пока другие проливают кровь.

Я подозвал полковника Огнева.

— Армия встаёт на стоянку здесь, у южных ворот, — распорядился я, указывая на широкий луг вдоль дороги. — Разбить лагерь, выставить караулы, накормить людей горячим. Местные наверняка не откажутся продать провизию — отправьте интенданта договориться. Платить честно, гнилье не покупать.

Огнев коротко кивнул:

— Сделаем, Ваша Светлость. Сколько времени у нас?

— Два-три часа, не больше. Я хочу до темноты выйти на владимирский тракт.

— Раненых разместить в обозных повозках или запросить помощь у суздальских лекарей? — уточнил собеседник.

— Наши справятся. Не хочу быть обязанным местному князю больше, чем необходимо.

Полковник понимающе хмыкнул.

Я повернулся к Ярославе:

— Составишь мне компанию?

Засекина усмехнулась, поправляя эспадрон на поясе:

— С радостью.

Мы направились к воротам Суздаля, оставив армию разворачивать походный лагерь. Местный дворец оказался под стать самому городу — древним, немного обветшалым, но сохранившим следы былого величия. Белокаменные стены с резными наличниками, позолоченные маковки домовой церкви, широкое крыльцо с истёртыми ступенями. Всё это помнило времена, когда Суздаль был центром могущественного княжества, а не крошечным осколком между Владимиром и Пограничьем.

Нас провели в трапезную — просторный зал с низкими сводчатыми потолками и узкими окнами. Стены украшали потемневшие от времени гобелены с охотничьими сценами, а в углу потрескивал камин, хотя весеннее солнце уже припекало.

Князь Яков Никонорович Тюфякин поднялся нам навстречу — и я мысленно отметил, что фамилия соответствовала владельцу с пугающей точностью. Рыхлый, оплывший мужчина лет пятидесяти с мягким одутловатым лицом, водянистыми глазами и покатыми плечами. Редкие волосы были тщательно зачёсаны набок, прикрывая обширную лысину. Пухлые руки с короткими пальцами нервно теребили карманы пиджака.

Рядом с ним стояла супруга — худощавая женщина с поджатыми губами и цепким взглядом. Было очевидно, кто в этой семье принимает решения.

— Прохор Игнатьевич, — Тюфякин изобразил нечто среднее между поклоном и неуклюжим кивком. — Какая честь… Мы, признаться, не ожидали…

Он замялся, и княгиня едва заметно толкнула его локтем.

— Прошу к столу, — закончил хозяин. — С дороги, наверное, проголодались…

Обед был накрыт богато, хотя и без особой изысканности: жареная дичь, пироги, гречка, квашеная капуста, мочёные яблоки. Провинциальная кухня, добротная и сытная. Я заметил, как Ярослава окинула стол оценивающим взглядом — после походных рационов даже такая простая еда выглядела роскошью.

— Мы слышали о вашем походе на Гаврилов Посад, — начал Тюфякин, его голос звучал сочувственно, почти скорбно. — Скажу честно, когда увидел вашу армию у ворот, сразу понял… Три века город стоял неприступным, сколько экспедиций сгинуло в его стенах. Никто ещё не возвращался победителем.

Он покачал головой с видом человека, уже мысленно составляющего соболезнования.

— Отступление — не позор, Прохор Игнатьевич. Против такого врага и сохранить большую часть армии — уже победа. Если вам нужна помощь с ранеными, провиантом для обратного пути, суздальские лекари и склады к вашим услугам…

— Благодарю за заботу, — перебил я, отпивая вино, — но мы не отступаем. Гаврилов Посад взят. Кощей уничтожен. Орда рассеяна.

Тюфякин замер с кубком на полпути ко рту. Его водянистые глаза округлились.

— Простите… что?

— Город наш, — я пожал плечами. — Ничего особенного. Просто убили Кощея и уничтожили его армию. Оставил там солидный гарнизон, а остальные возвращаются во Владимир.

Княгиня выронила вилку. Звон металла о фарфор разнёсся по притихшей трапезной.

— Но… — Тюфякин хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Это невозможно… Столько лет… Столько попыток…

— Видимо, предыдущие попытки были недостаточно решительными, — Ярослава усмехнулась, накалывая на вилку кусок мяса. — Или не имели должного командования.

Тюфякин постепенно приходил в себя. Я видел, как за его оплывшим лицом работает мысль — медленно, но неуклонно. Суздаль был зажат между Владимиром и Пограничьем. Годами князь балансировал, стараясь не раздражать сильного соседа и не подставляться под набеги Бездушных. Теперь расклад изменился. Рядом появился правитель, способный уничтожить трёхвековое гнездо Бездушных.

— Прохор Игнатьевич, — голос хозяина окреп. — Суздаль всегда ценил добрососедские отношения с Владимиром. Мы, Тюфякины, состоим в дальнем родстве с Оболенскими — наши предки имели общего пращура. А князь Матвей Филатович, насколько мне известно, в хороших с вами отношениях…

Я кивнул, не перебивая. Пусть выскажется.

— Возможно, — Тюфякин переглянулся с женой, получив одобрительный кивок, — нам стоит укрепить наши связи? Суздаль мог бы стать надёжным союзником Владимира. Не вассалом, разумеется, но… младшим партнёром.

Формально независимый сателлит под моим влиянием. Идея была здравой — каждый такой союзник усиливал позиции Владимира в Содружестве.

— Продолжайте, — произнёс я.

— Мы контролируем участок тракта между Владимиром и Иваново-Вознесенском, — воодушевился князь. — Значительная часть торговли проходит через наши земли. Я готов предложить льготные пошлины для владимирских караванов в обмен на… определённые гарантии безопасности против Бездушных.

Торговый коридор. Снижение издержек для купцов, увеличение товарооборота, укрепление экономических связей. Разумное предложение.

— Это можно обсудить, — согласился я. — Пришлите своего представителя во Владимир с конкретными цифрами.

Тюфякин расплылся в улыбке. Но я видел, что это ещё не всё. Он снова переглянулся с супругой — та едва заметно кивнула.

— Прохор Игнатьевич, — князь откашлялся, и в его голосе появились вкрадчивые нотки. — Позвольте поинтересоваться… Вы ведь ещё не женаты? Человек вашего положения, ваших достижений… Наверняка многие знатные семьи были бы счастливы породниться с вами, — он сделал паузу. — У меня, к слову, есть дочь. Анастасия. Девятнадцать лет, получила отменное образование, хороша собой… Разумеется, я не смею настаивать, но если бы вы когда-нибудь пожелали познакомиться…

— Какая трогательная забота о дочери, — голос Ярославы прозвучал ровно, но я уловил в нём стальные нотки. — Предлагать её человеку, которого видите впервые в жизни. Воистину, отцовская любовь не знает границ.

Княгиня Тюфякина вспыхнула, но промолчала. Её муж растерянно заморгал.

Я положил ладонь на руку Ярославы — жест, который не укрылся от хозяев.

— Я польщён предложением, Яков Никонорович, — произнёс я ровно, — но у меня другие планы. Могу только пожелать семейного счастья вашей дочери. Наверняка