Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

боятся этого места, Ваша Светлость. Там погибли десятки тысяч человек. Триста лет город был символом смерти. Ни один здравомыслящий человек добровольно туда не сунется.

— Город буквально мёртв, — добавила Полина. Гидромантка поёжилась, словно вспоминая увиденное. — Репутация ужасная. Даже название вызывает дрожь у простого люда.

Василиса постучала пальцем по столу.

— Рабочих и переселенцев не заманишь обычными условиями. Нужны серьёзные льготы, иначе людей придётся тащить силой.

Стремянников кашлянул и поправил очки.

— Прошу прощения, но должен отметить финансовую сторону вопроса. — Молодой банкир зашуршал бумагами. — Полное восстановление города обойдётся в астрономическую сумму. Бюджет пополнен после наших недавних успехов, но эти деньги слишком легко, э-э-э… просадить. Если начнём разбрасываться…

— Не будем разбрасываться, — прервал я. — Восстанавливать весь город — глупость. Удерживать руины тактически сложно, растягивать гарнизон по всему периметру — самоубийство.

Я встал и, сделав круг по комнате, вернулся к столу, на котором лежала карта. Схема Гаврилова Посада была составлена наспех, но основные кварталы читались отчётливо.

— Создаём укреплённый острог. — Мой палец очертил северную часть города. — Огораживаем один квартал, делаем его полностью безопасным. Здесь, у северных ворот — стены меньше всего пострадали от артобстрела, а сами ворота можно использовать для пропуска людей и грузов.

Огнев склонился над картой, прищурившись.

— Логично. Северный квартал компактный, его проще оборонять.

— Дальше, — я повернулся к собравшимся. — Объявляем льготы для переселенцев со всего Содружества. Освобождение от налогов на три года. Подъёмные деньги каждой семье. Постоянный гарнизон для защиты. Земельные наделы в окрестностях и приоритет местным купцам в торговле Реликтами, а мануфактурам — в производстве артефактов.

Артём нахмурился, быстро черкая в блокноте.

— Это значительные расходы, Ваша Светлость. Льготы, подъёмные, содержание гарнизона…

— Реликты окупят всё за полгода, — возразил я. — Посчитай сам: даже по минимальным оценкам там лежат ресурсы на миллионы рублей. И это не считая стратегической ценности — собственное дополнительное производство оружия и артефактов, независимость от внешних поставщиков.

Финансист помолчал, шевеля губами, потом медленно кивнул.

— Если объёмы соответствуют оценке Василисы Дмитриевны, то да. Окупится.

— Есть ещё один вопрос, — я повернулся к Полине. — Репутация.

Гидромантка вопросительно приподняла бровь.

— Ты права насчёт этого. Гаврилов Посад слишком долго считался символом смерти в умах обывателей. Нам нужно это изменить. Не просто объявить льготы — нужно создать ажиотаж. Превратить проклятое место в землю возможностей.

Глаза Белозёровой загорелись — она всегда любила подобные задачи.

— Ты хочешь устроить золотую лихорадку?

— Именно. Статьи в газетах о несметных богатствах, ждущих смельчаков. Истории о том, как простые люди находят Реликты стоимостью в годовое жалованье. Ореол таинственности и приключений вместо страха. Пусть молодые и амбициозные видят в новом остроге свой шанс изменить свою жизнь, а не найти раннюю могилу.

Полина уже что-то прикидывала в уме, покусывая губу.

— Можно связаться с Листьевым из «Голоса Пограничья». И с несколькими блогерами в Эфирнете. Организовать репортаж с места — первые добытчики, первые находки…

— Действуй. Через две недели я хочу видеть очереди желающих ехать в Посад, а не бегущих от одного его названия.

— И ещё одно, — я обвёл взглядом собравшихся. — Для настоящего изменения репутации нужно нечто большее, чем газетные статьи. Нужен молебен. Владимирский митрополит проведёт обряд очищения земель от скверны.

Огнев удивлённо приподнял седые брови.

— Церковный обряд?

— Именно. Это событие общечеловеческого масштаба — впервые за сотни лет территория отвоёвана у Бездушных. Не просто отбита атака, не удержана оборона, а именно отвоёвана земля, которую считали навсегда потерянной. Пусть митрополит освятит её, пусть священники отслужат панихиду по погибшим три века назад. Религиозный авторитет придаст всему предприятию иной вес.

Проницательная Василиса понимающе кивнула — она уловила и второй слой. Благословение церкви добавит легитимности не только городу, но и мне самому. Князь, вернувший людям землю и получивший на это божье одобрение — это уже не просто правитель, это символ.

— Я свяжусь с митрополией в Успенском соборе сегодня же, — добавил я. — Мне они не откажут.

— Ваша Светлость, нужен также надёжный воевода для острога, — заметил Огнев. — Кто-то, кто справится с управлением в таких условиях.

— Майор Молчанов, — ответил я без колебаний. — Он и так остался охранять город с тремя сотнями Стрельцов. Знает обстановку, проявил себя в походе. Официально повышаю его и назначаю воеводой. На его место в батальоне поставим кого-то из капитанов.

Полковник одобрительно хмыкнул.

— Молчанов — хороший выбор. Надёжен как скала.

Я вернулся к столу.

— Теперь практические детали. Сколько строительных артелей можем направить?

Стремянников заглянул в свои записи.

— Артель мастера Киняева как раз ищет работу. Ещё две полных артели готовы выступить в течение недели. Ещё одну можно собрать из мастеров в Суздале — там есть толковые плотники и каменщики.

— Отлично. Солдат для замены Стрельцов возьмём из второго батальона — сотню человек на ротационной основе, на первое время этого хватит. Потом они создадут собственную дружины из толковых переселенцев. Припасы для гарнизона закупаем в Суздале, чтобы сократить плечо доставки и снизить расходы на логистику. Князь Тюфякин будет только рад заработать.

— Когда объявлять набор переселенцев? — спросила Полина.

— Прямо сейчас. Составь объявление для газет и Эфирнета. Через месяц первые семьи должны прибыть на место.

Совещание продолжалось ещё час — мы обсуждали детали снабжения, охраны, строительства временных бараков. Каждый вопрос порождал десяток новых, но постепенно план обретал плоть.

Под конец я перевёл взгляд на Василису и Огнева.

— Теперь о другом. О тех Стрельцах, которые под мороком Кощея убили своих товарищей, не понимая, что делают.

Полковник помрачнел. Мускул на его скуле дрогнул, и он отвёл взгляд.

— Они сейчас в казармах, — продолжил я, — и я знаю, что творится у них в головах. Чувство вины за эти смерти. Чувство вины выжившего, когда рядом погибали друзья. Это разъедает изнутри хуже любой раны.

Василиса нахмурилась, в её глазах мелькнуло сочувствие.

— Им нужна помощь, — тихо сказала она.

— Нужна. И они её получат. — Я посмотрел на геомантку и полковника. — Поручаю вам двоим разобраться с этим. Найдите лекарей, которые умеют врачевать души, а не только тела. Священников, исповедников, целителей с даром к ментальной магии — кого угодно, кто способен помочь.

Огнев тяжело вздохнул.

— Заставить солдат говорить о таком непросто, Ваша Светлость. Для них это слабость.

— Знаю, но вас, полковник они уважают, как командира. Объясните, что разговор с лекарем — это не слабость, а часть лечения. Как перевязка раны. Если нужно — прикажите, но лучше убедите.

Василий Евгеньевич помолчал, потом медленно кивнул.

— Сделаем, Ваша Светлость. Я знаю нескольких священников при полковом храме, которые умеют слушать. И в Угрюме, кажется, есть целительница с