Император Пограничья 16 - Евгений И. Астахов

Но административные здания были лишь частью картины. Купцы, получившие двухмесячную фору, не теряли времени даром. По обе стороны от правительственного квартала уже росли жилые дома — добротные кирпичные особняки с каменными фасадами, как требовал архитектурный регламент. Гордей Маклаков возводил целый квартал доходных домов для чиновников среднего звена. Семён Золотарёв строил торговые ряды с жилыми этажами наверху. Даже осторожный Добромыслов, поначалу сомневавшийся в затее, теперь спешно закладывал фундамент гостиницы у въезда в город.

Я усмехнулся про себя. Два месяца назад, когда я публично объявил о переносе Приказов в Угрюм, реакция была именно такой, какую я ожидал.

У аристократии — шок. Как посмел этот выскочка перенести центр власти из древнего Владимира в какое-то захолустье? У чиновников — паника. Ехать в Пограничье, к Бездушным? Бросать налаженный быт, связи, привычный уклад?..

Условие было простым: отправляетесь в Угрюм или уходите в отставку. Нам их нежелание менять старые порядки было только на руку.

Линейный аппарат — писари, секретари, младшие чиновники — почти целиком согласился на переезд. Для них это был шанс: повышение жалованья, служебное жильё, возможность продвижения в новой системе, где ценились дела, а не связи. Многие из них годами прозябали на низших должностях, наблюдая, как племянники бояр перескакивают через их головы.

Многие руководители среднего и высшего звена — те, кто пережил чистку госаппарата после моего прихода к власти, — начали возмущаться. Писали петиции, требовали аудиенций, жаловались в Боярскую думу. Некоторые даже пытались саботировать работу, надеясь, что без них всё развалится.

Их меняли.

Всю зиму шёл наём молодых амбициозных специалистов. Коршунов и Стремянников рыскали по соседним княжествам, выискивая талантливых людей, застрявших на низших должностях из-за отсутствия связей. Выпускники академий, не имевшие богатых покровителей. Опытные чиновники из провинции, которым никогда не светило повышение в столицах. Даже несколько иностранцев — архивариус из Риги, испанский специалист по финансам, бежавший от революционных настроений на родине.

Формировался новый государственный аппарат. Не по принципу «чей ты сын», а по принципу «что ты умеешь». Болезненный процесс, медленный, с неизбежными ошибками — но необходимый.

Я отвернулся от панорамы строительства и направился к ожидавшему автомобилю.

* * *

Через неделю мы встретились с Григорием Мартыновичем в моём кабинете во Владимире. Обычно невозмутимое лицо собеседника светилось мрачным удовлетворением.

— Операция прошла успешно, Ваша Светлость, — он положил на стол толстую папку. — Синхронный удар в два часа ночи. Все цели взяты.

Я кивнул, листая документы. Списки арестованных, протоколы задержания, первичные показания.

Сердцеед — главарь банды попрошаек, чьё изуродованное лицо теперь смотрело на меня с фотографии. Взят в притоне на окраине города, оказал сопротивление, ранен в ногу. Рядом с ним — Семён Крот, тот самый, что водил детей к «богатым господам». И ещё восемь человек из ближнего круга.

Руководство приютов Общества Призрения во Владимире — четверо. Директор главного приюта, его заместитель, казначей и «воспитатель», отвечавший за отбор детей для клиентов.

Коррумпированные чиновники Городового приказа — шестеро. Те, кто закрывал глаза, подписывал нужные бумаги, предупреждал о проверках.

— Допросы идут? — спросил я.

— Круглосуточно, в три смены. — Крылов сложил руки на груди. — И вы были правы, Ваша Светлость. Это не просто вымогательство денег у извращенцев.

Я поднял взгляд от бумаг.

— Подход у Гильдии оказался гораздо более масштабным…

Глава 9

— Детей используют как медовую ловушку, — продолжил Крылов, — но не ради денег — ради компромата на политически значимых лиц.

Григорий Мартынович разложил на столе несколько листов с показаниями. Его худощавое лицо с аккуратно подстриженными усами оставалось бесстрастным, но в серых глазах плескалась холодная ярость.

— Метод прост и отвратителен, — продолжил следователь. — Специально организованные «мероприятия» с участием детей. Фиксация через артефакты записи образов. Свидетели — сами дети. Вещественные доказательства. Всё это потом используется для шантажа.

Я кивнул, откидываясь в кресле. Картина начинала обретать чёткие контуры.

— Как именно они вербуют «клиентов»?

Крылов постучал пальцем по протоколу допроса.

— Несколько способов. Первый — естественный отбор: настоящие извращенцы приходят сами, их просто фиксируют. Но есть и второй путь — целевая подстава. Нужного человека, который вполне может быть порядочным, приглашают на невинное мероприятие. Благотворительный бал, деловой ужин.

— И там?

— Подмешивают зелья в напитки, увозят в специально подготовленное место. Дают афродизиаки и препараты, подавляющие волю и стирающие моральные границы. Некоторые составы включают компоненты внушения — жертва потом даже не помнит, как именно всё произошло, только смутные образы. Когда человек перестаёт себя контролировать, ему подсовывают ребёнка. Всё записывается на артефакты, остаются свидетели. После такого человек в их руках навсегда — и неважно, что он действовал под воздействием зелий. Запись-то останется.

Я медленно выдохнул. Чудовищно — и в то же время дьявольски эффективно.

— Для чего конкретно используется компромат? — спросил я, хотя уже догадывался об ответе.

Крылов сверился с записями.

— По показаниям арестованных — для голосования в Боярских думах за выгодные Гильдии законы. Для блокирования конкурентов. Для назначения своих людей на ключевые должности. Для получения контрактов и привилегий.

— И для устранения врагов, — добавил я. — Можно «слить» компромат на конкретного человека в нужный момент.

Следователь кивнул, но я видел — он не вполне понимает масштаб. Крылов был превосходным сыщиком, однако в политических хитросплетениях разбирался куда хуже.

Я поднялся и подошёл к окну.

— Григорий Мартынович, вы понимаете стратегические цели Гильдии?

— Деньги? Влияние?

— Глубже, — я развернулся к нему. — Первое и главное: сохранение своей монополии на целительство. Через подконтрольных политиков они продавливают законы, запрещающие лечение не членами Гильдии. Блокируют лицензирование независимых целителей. Закрывают клиники — вспомните Альбинони. Талантливый хирург, лечил простолюдинов, не пересекался с их клиентурой. Однако он изобрёл антисептик, по эффективности сравнимый с магическим очищением. Немагическая наука простолюдина достигла результатов магии, и Гильдия через свои связи в банке разорила его, отправила в долговую тюрьму. Или Георгий Светов, маг-целитель из Мурома — его вынудили закрыть клинику, а потом он оказался среди похищенных учёных в лабораториях Терехова.

Крылов нахмурился, переваривая услышанное.

— Второе, — продолжил я, — контроль над ценами. Держать их высокими, не давать развиваться госпиталям для простолюдинов. Монетизировать каждую травму, каждую болезнь.

— Третье?

— Политическое влияние, — я вернулся к столу. — Иметь агентов в каждом княжестве. Создать теневую сеть, параллельную официальной власти. Потенциально манипулировать решениями князей через полученный компромат на самих правителей или их ближайшее окружение. Ровно это они и делают с помощью подконтрольных им людей.

Талант Крылова позволял ему безошибочно