Память на продажу - Эдуард Сероусов

угроза закрытия 'Хеликс' стала реальной, я приняла решение вывести тебя из проекта и разместить в контролируемой среде с имплантированными воспоминаниями о нормальном детстве. Это было не только для твоей защиты, но и для продолжения эксперимента в более естественных условиях. Я хотела увидеть, как долго будет сохраняться стабильность имплантированной личности без активного вмешательства».

На экране появились схемы и диаграммы, показывающие структуру модифицированных воспоминаний и их интеграцию в сознание.

«Но работа не была завершена, – голос Мойры стал жёстче. – Технология 'Мнемосин-Альфа' имела ограничения, которые нам не удалось преодолеть до закрытия 'Хеликс'. Имплантированные воспоминания со временем начинали деградировать, оригинальные паттерны пытались пробиться сквозь искусственные конструкции… Была необходима стабилизация, обновление протокола».

Она снова сделала паузу, и её взгляд, казалось, проникал прямо в душу Элиаса.

«Поэтому я продолжила работу. В других местах, с другими ресурсами. Усовершенствовала технологию, создала 'Мнемосин-Бета' – более стабильную, более глубокую версию оригинального протокола. И теперь… – Она улыбнулась, и эта улыбка заставила Элиаса похолодеть. – Теперь время пришло. Пришло время для следующей фазы. И ты, Элиас, как всегда, будешь в центре этого процесса».

Видео замерло на лице Мойры, её глаза, казалось, смотрели прямо на Элиаса, сквозь годы и пространство.

– Она говорит так, будто жива, – прошептала Сера. – Будто всё это было запланировано…

– И будто эксперименты продолжаются, – мрачно добавил Марсель. – «Мнемосин-Бета» – более совершенная версия технологии модификации воспоминаний.

– Это объясняет появление «истоков» на рынке, – сказал Элиас, не отрывая взгляда от лица своей биологической матери на экране. – Они используют новую технологию для создания более стабильных, более влиятельных модифицированных воспоминаний. – Он покачал головой. – Но зачем? Какова конечная цель?

Словно отвечая на его вопрос, видео продолжилось.

«Ты, возможно, задаёшься вопросом о цели, – сказала Мойра, словно предвидя мысли Элиаса. – О том, зачем мы создаём и распространяем модифицированные воспоминания, зачем продолжаем работу 'Хеликс' даже после его официального закрытия. Ответ прост и сложен одновременно: мы перепрограммируем человечество, Элиас. Шаг за шагом, воспоминание за воспоминанием, мы создаём новый тип людей – свободных от ограничений их случайного прошлого, способных к глубокой интеграции с искусственными конструктами сознания».

На экране появились изображения лабораторий, более современных, чем те, что были в «Хеликс», где учёные работали над энграммами различных цветов и форм.

«Первая фаза уже началась, – продолжала Мойра. – 'Истоки' – модифицированные детские воспоминания, созданные с использованием 'Мнемосин-Бета', распространяются через сеть специализированных дилеров. Люди жаждут ярких, эмоциональных переживаний, и мы предоставляем им это – но с дополнительным эффектом. Каждый имплантированный 'исток' не просто добавляет новое воспоминание – он тонко модифицирует существующую структуру личности, делая её более восприимчивой к дальнейшим изменениям».

Её глаза блеснули каким-то почти религиозным фанатизмом.

«Вторая фаза начнётся, когда критическая масса населения будет подготовлена через 'истоки'. Тогда мы сможем внедрить более глубокие изменения, создавая общество, свободное от разрушительных эмоций, ненужных конфликтов, хаоса индивидуальных травм… Мир, где разум торжествует над случайностями прошлого».

Элиас, Сера и Марсель слушали в ужасе, осознавая масштаб того, что планировала Мойра Девлин и её последователи. Это была не просто неэтичная наука – это был заговор с целью фундаментального изменения человеческого сознания.

«Ты особенный, Элиас, – продолжила Мойра после паузы. – Ты – прототип, первый успешный случай полной интеграции имплантированной личности. Ты доказал, что наша концепция работает в долгосрочной перспективе. И теперь, когда ты вернулся, когда ты начал задавать вопросы, у тебя есть выбор».

Её лицо приблизилось к камере, её глаза – его глаза – смотрели прямо на него.

«Ты можешь присоединиться к нам, сын мой. Стать частью величайшей трансформации в истории человечества. Или ты можешь противостоять нам, цепляясь за устаревшие концепции 'аутентичности' и 'истинной личности'. – Она слегка наклонила голову. – Но знай: если ты выберешь второй путь, мы будем вынуждены рассматривать тебя как аномалию, требующую коррекции. И у нас есть средства для этого».

На этих словах видео закончилось, оставив Элиаса, Серу и Марселя в потрясённом молчании. Наконец, Марсель заговорил, его голос был хриплым от напряжения.

– Мы должны собрать как можно больше данных и немедленно уходить, – сказал он. – Если видео было записано перед закрытием «Хеликс», а работа продолжается, как утверждает Девлин, значит, её организация всё ещё активна. И если система опознала Элиаса…

– То они могли получить оповещение о нашем присутствии здесь, – закончила Сера, уже подключая своё оборудование к консоли. – Я начну копирование данных.

Элиас всё ещё не мог оторвать взгляд от экрана, где только что было лицо его биологической матери. Женщины, которая родила его, а затем превратила в эксперимент. Женщины, которая говорила о перепрограммировании человечества с такой же лёгкостью, с какой другие обсуждали погоду.

– Она безумна, – тихо сказал он. – Совершенно безумна. Но при этом… гениальна в своём безумии.

– Самая опасная комбинация, – мрачно отметил Марсель. – И судя по всему, она не одна. Целая организация работает над продолжением её исследований.

– «Коллектив», – вдруг вспомнил Элиас фразу из документа, который показал ему Марсель. – В записях Мойры было упоминание какого-то «Коллектива». Возможно, это название организации, которая продолжает её работу.

Сера работала быстро, копируя самые важные данные о проекте «Табула Раса» и технологии «Мнемосин-Альфа». Особое внимание она уделяла информации о структурных паттернах модифицированных воспоминаний и методах их интеграции в сознание получателей.

– Здесь столько данных, что мы не сможем забрать всё, – сказала она с сожалением. – Я сосредоточусь на технических спецификациях и последних исследованиях перед закрытием «Хеликс». Если нам повезёт, там может быть информация о том, куда переместилась Мойра после закрытия центра.

Элиас кивнул и продолжил просматривать доступные файлы на главном экране. Его внимание привлекла папка с названием «Субъект E-7 – Первичные извлечения».

– Это… мои оригинальные воспоминания? – пробормотал он, открывая папку.

Внутри находились десятки файлов, каждый помеченный датой и типом содержания. Элиас выбрал один из них, помеченный «Первое воспоминание – три года – экстракция 1».

На экране появилось изображение маленького мальчика – его самого – сидящего в странном кресле с множеством датчиков, прикреплённых к его голове. Рядом стояла Мойра Девлин, наблюдая за показаниями на мониторе. Мальчик выглядел испуганным, но не плакал – словно знал, что это бессмысленно.

«Начинаю первую экстракцию, – голос Мойры звучал отстранённо, профессионально. – Субъект E-7, три года и четыре месяца. Цель – базовое эмоциональное воспоминание с высокой интенсивностью».

Она нажала кнопку на панели управления, и мальчик напрягся, его глаза широко раскрылись, а тело выгнулось в кресле.

«Оптимальные показатели нейронной активности, – продолжала комментировать Мойра. – Чистая эмоциональная реакция, минимальные когнитивные фильтры. Идеальный образец для базовой модификации».

Элиас почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он смотрел на самого себя, на