Память на продажу - Эдуард Сероусов

Он снова резко свернул, теперь уже на едва заметную дорогу, ведущую к заброшенным складам. Машина заскользила по грязи, но Марсель мастерски выровнял её и увеличил скорость.

– Держитесь, – предупредил он и направил автомобиль прямо в тесный лабиринт между старыми промышленными зданиями.

Преследователи не отставали. Чёрный внедорожник обладал явным преимуществом в мощности, но был менее маневренным в узких проходах между заброшенными фабриками. Марсель использовал каждое преимущество местности, каждый поворот и пространство между зданиями, чтобы увеличить разрыв.

– У тебя был план на случай погони? – спросил Элиас, крепко держась за ручку двери во время особенно резкого маневра.

– Всегда есть план, – кивнул Марсель. – В конце этого лабиринта есть старый железнодорожный туннель. Он достаточно узкий, чтобы их внедорожник не смог пройти. Мы проскочим и выиграем время.

Он был прав – в конце извилистого пути между складами виднелось тёмное отверстие туннеля. Марсель направил машину прямо к нему, не снижая скорости.

– Пригнитесь! – скомандовал он, когда они ворвались в туннель.

Низкий бетонный свод проносился над их головами, грозя снести крышу автомобиля. В зеркалах заднего вида они увидели, как преследователи остановились у входа в туннель, явно осознавая, что их массивный внедорожник не сможет протиснуться внутрь.

– Мы оторвались, – с облегчением сказала Сера.

– Пока, – уточнил Марсель. – Они могут объехать и перехватить нас на другом конце туннеля.

Туннель вывел их к заброшенной железнодорожной станции, откуда расходились несколько путей. Марсель выбрал самый незаметный из них, проходящий между старыми вагонами и контейнерами.

– Мы не можем сразу вернуться в город, – сказал он. – Слишком рискованно. Нам нужно временное убежище, где мы сможем изучить данные и спланировать дальнейшие действия.

– У меня есть идея, – сказала Сера. – Студия моего друга в Старом Доке. Он сейчас за границей, а у меня есть ключи. Это безопасное место, о котором знают немногие.

Марсель кивнул и направил машину в сторону Старого Дока – района на окраине Нью-Харбора, когда-то бывшего центром морской торговли, а теперь превратившегося в богемную зону, населённую художниками и маргиналами.

Когда они были уверены, что оторвались от преследователей, Марсель снизил скорость, чтобы не привлекать внимания. Они проехали через несколько узких переулков Старого Дока и остановились у неприметного здания из красного кирпича – бывшего склада, переоборудованного под жилые и рабочие студии.

Сера провела их через боковой вход и по тёмной лестнице наверх. Студия её друга располагалась на последнем этаже – просторное помещение с высокими потолками и большими окнами, занавешенными плотными шторами. Всюду стояли скульптуры из металла и найденных объектов, создавая причудливый лабиринт.

– Здесь мы будем в безопасности, – сказала Сера, активируя минимальное освещение. – По крайней мере, временно.

Она расчистила пространство на большом рабочем столе и установила своё оборудование для анализа данных. Марсель занялся проверкой безопасности помещения, а Элиас подошёл к окну и слегка отодвинул край шторы, вглядываясь в ночной город.

Дождь продолжал лить, превращая огни Нью-Харбора в размытые пятна света. Где-то там, среди этого лабиринта улиц и зданий, находились люди, планирующие манипулировать человеческим сознанием через модифицированные воспоминания. Люди, которые уже видели в Элиасе угрозу своим планам. Люди, которые, возможно, были связаны с его собственным прошлым и идентичностью.

– Нам нужно разработать план, – сказал Марсель, закончив проверку и присоединившись к ним у рабочего стола. – Люди, следившие за нами, знают, что мы были в «Хеликс». Они могут догадываться, что мы получили доступ к данным. Это делает нас мишенями.

– Сначала нам нужно разобраться, что именно мы узнали, – возразил Элиас. – Понять масштаб их операции и найти доказательства, которые можно использовать, чтобы остановить их.

Сера кивнула и активировала голографический дисплей, на котором начали появляться извлечённые из серверов «Хеликс» данные.

– Начнём с технических спецификаций «Мнемосин-Альфа» и её усовершенствованной версии, «Мнемосин-Бета», – сказала она, организуя информацию в понятные структуры. – Нам нужно понять, как именно работает эта технология и как она может влиять на существующие воспоминания и личность получателя.

На дисплее появились схемы и диаграммы, иллюстрирующие процесс модификации воспоминаний. В отличие от стандартной технологии имплантации, которая добавляла новые воспоминания параллельно существующим, «Мнемосин-Альфа» воздействовала непосредственно на базовую структуру личности, внедряя новые элементы таким образом, что они становились неотличимы от оригинальных.

– Вот в чём ключевое различие, – задумчиво сказала Сера, указывая на конкретный участок диаграммы. – Обычная имплантация воспоминаний оставляет «шов» – нейронную границу, которая позволяет мозгу отличать имплантированные воспоминания от естественных, даже если сознательно человек не всегда может это различать. Но «Мнемосин-Альфа» стирает эту границу, интегрируя новые элементы непосредственно в существующую структуру.

– Это объясняет, почему я никогда не сомневался в подлинности своих детских воспоминаний, – мрачно заметил Элиас. – Они были сделаны неотличимыми от настоящих.

– Но у «Мнемосин-Альфа» были ограничения, – продолжила Сера, переходя к следующей диаграмме. – Со временем могли появляться «трещины» – места, где оригинальные нейронные паттерны пытались восстановиться. Это вызывало нестабильность имплантированных воспоминаний, вплоть до их полного разрушения.

– И поэтому они разработали «Мнемосин-Бета», – сказал Марсель, внимательно изучая новую схему. – Более стабильную версию, предотвращающую появление «трещин».

– Именно, – кивнула Сера. – «Мнемосин-Бета» не просто интегрирует новые воспоминания, но и активно подавляет попытки оригинальных паттернов восстановиться. Это… – она замолчала, ошеломлённая импликациями, – это практически перманентная перезапись личности.

Элиас почувствовал холодок, пробежавший по спине. То, о чём говорила Мойра Девлин в своём видеообращении, обретало конкретные, пугающие формы. Технология, способная не просто имплантировать фальшивые воспоминания, но и буквально переписывать личность человека, стирая его истинную сущность и заменяя её искусственным конструктом.

– И эта технология используется для создания «истоков», которые сейчас распространяются на рынке памяти, – сказал он, пытаясь осмыслить масштаб угрозы. – Каждый, кто интегрирует эти модифицированные детские воспоминания, потенциально становится объектом глубинной манипуляции сознанием.

– Но зачем? – Марсель покачал головой. – Какова конечная цель?

Сера перешла к следующему набору данных – файлам, связанным с «Фазой 2» плана Коллектива.

– По словам Мойры Девлин, они стремятся к «перепрограммированию человечества», – сказала она, выводя на экран карту Нью-Харбора с отмеченными точками, которую Элиас заметил в последние моменты их пребывания в серверной. – Эти отметки указывают на ключевые локации для второй фазы их плана.

Они внимательно изучили карту. Отмеченные точки располагались по всему городу, но с особой концентрацией в центральных районах – там, где находились крупнейшие медиацентры, правительственные здания, образовательные учреждения и центры развлечений.

– Они нацелены на места с максимальной концентрацией людей и информационного влияния, – заметил Марсель. – Классическая стратегия для массового воздействия.

– Но что именно они планируют там делать? – спросила Сера. – Как эти локации связаны с распространением модифицированных воспоминаний?

Элиас указал на одну из точек на карте.

– Это «Эфемера» – аукционный дом Кэрол Веги, – сказал он. – По