Память на продажу - Эдуард Сероусов

– Наслышан о вашей репутации, мисс Вега, – сказал он, тщательно контролируя свой голос. – Говорят, ваша экспертиза в области аутентификации воспоминаний непревзойдённа.

Тонкая улыбка тронула губы Кэрол.

– Вы хорошо информированы, мистер Рид. И что же конкретно привлекло ваше внимание в нашей сегодняшней коллекции?

– Я коллекционирую редкие эмоциональные переживания, – ответил Элиас. – Особенно интересуюсь ранними детскими воспоминаниями – их чистотой, неотфильтрованной интенсивностью. Я слышал, что у вас есть нечто особенное в этой области.

Глаза Кэрол слегка сузились, она изучала его с возросшим интересом.

– «Истоки», – тихо произнесла она. – Да, у нас действительно есть коллекция исключительных детских воспоминаний. Но они… селективны. Не каждый может по достоинству оценить их уникальные качества.

– Я понимаю, – Элиас слегка наклонил голову. – Качество всегда ценится выше количества. В моей коллекции не так много экземпляров, но каждый из них тщательно отобран.

Кэрол несколько секунд внимательно изучала его, затем кивнула.

– В таком случае, возможно, вы захотите увидеть нашу приватную коллекцию, – сказала она. – Она не представлена в основном зале. Мы показываем её только… избранным клиентам.

– Я был бы польщён, – ответил Элиас, чувствуя, как адреналин пульсирует в его венах. Это был его шанс получить доступ к модифицированным воспоминаниям и, возможно, узнать больше о планах Коллектива.

– Отлично, – Кэрол улыбнулась. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Они покинули основной зал и направились в глубину здания через серию коридоров, каждый из которых казался более закрытым и эксклюзивным, чем предыдущий. По пути Элиас незаметно активировал устройство, данное ему Серой, чтобы записывать всё, что он увидит.

– Ваше имя кажется мне знакомым, мистер Рид, – сказала Кэрол, когда они шли по последнему коридору. – Возможно, мы встречались раньше?

– Не думаю, – осторожно ответил Элиас. – Я редко бываю в этой части мира.

– Странно, – она бросила на него оценивающий взгляд через плечо. – У меня отличная память на лица и имена. Это профессиональная необходимость в моём бизнесе.

Они остановились перед массивной дверью из тёмного дерева, украшенной тонкой резьбой, изображающей человеческий мозг, опутанный сложной сетью.

– Добро пожаловать в Святилище Памяти, мистер Рид, – сказала Кэрол, прикладывая руку к скрытому сканеру. – Здесь хранятся наши самые ценные энграммы.

Дверь бесшумно открылась, и Элиас увидел небольшой, элегантно оформленный зал с низким освещением. В центре комнаты находился круглый стол, на котором располагались несколько контейнеров с энграммами различных оттенков – от нежно-голубого до глубокого пурпурного. У дальней стены стояли три иммерсивные капсулы для погружения в воспоминания – самые современные модели, которые Элиас когда-либо видел.

В комнате уже находились несколько человек – четверо мужчин и две женщины, все с печатью богатства и власти на их холёных лицах. Они негромко беседовали, держа бокалы с дорогими напитками.

– Господа, леди, – обратилась к ним Кэрол. – Позвольте представить мистера Александра Рида из Европы. Он заинтересовался нашей коллекцией «истоков».

Присутствующие вежливо кивнули, оценивая новоприбывшего безэмоциональными взглядами.

– Мистер Рид, – продолжила Кэрол, подводя его к столу с энграммами, – это наша текущая коллекция премиальных детских воспоминаний. Каждый экземпляр уникален, каждый содержит особый эмоциональный отпечаток, который невозможно найти нигде больше.

Элиас подошёл ближе, внимательно изучая энграммы. Их структура была необычной – более плотной и сложной, чем у обычных воспоминаний. Даже без специального оборудования он мог заметить характерные паттерны, которые Сера указывала как признаки модификации с использованием технологии «Мнемосин-Бета».

– Впечатляюще, – сказал он, стараясь звучать как знаток, а не как исследователь. – Особенно этот, – он указал на энграмм глубокого изумрудно-зелёного оттенка, напоминающий тот, что был анонимно доставлен Сере.

– У вас отличный вкус, мистер Рид, – одобрительно кивнула Кэрол. – Это одно из наших самых ценных приобретений – первый день в школе, запечатлённый с исключительной эмоциональной интенсивностью. Смесь страха, восторга, любопытства… Редкое сочетание.

– Я могу просмотреть его? – спросил Элиас, указывая на одну из иммерсивных капсул.

Кэрол слегка замешкалась, и в её глазах на мгновение промелькнуло что-то похожее на подозрение.

– Конечно, – наконец сказала она. – Но должна предупредить, что эти воспоминания обладают… особой глубиной. Их интеграция может быть более интенсивной, чем вы привыкли.

– Я готов рискнуть, – уверенно ответил Элиас.

Кэрол кивнула и лично подготовила капсулу, бережно поместив зелёный энграмм в приёмник.

– Стандартная интеграция на семьдесят процентов интенсивности? – спросила она, настраивая параметры.

– Нет, – Элиас покачал головой. – Полная интенсивность. Я хочу почувствовать весь спектр эмоций.

Несколько присутствующих обменялись удивлёнными взглядами. Полная интенсивность при первом погружении в незнакомое воспоминание была рискованной практикой, особенно для эмоционально насыщенных энграммов.

– Как пожелаете, – сказала Кэрол после паузы. – Пожалуйста, располагайтесь.

Элиас расположился в капсуле, чувствуя, как его сердце колотится от напряжения. Это был его шанс лично испытать модифицированное воспоминание, понять его воздействие, а заодно записать его структуру для последующего анализа Серой.

– Готовы? – спросила Кэрол, стоя у консоли управления.

– Готов, – кивнул Элиас.

Капсула закрылась, и мир вокруг него растворился, уступая место новой реальности…

Яркий солнечный свет заливает просторный школьный двор, заполненный детьми разного возраста. Воздух наполнен смесью запахов – свежескошенная трава, мел, новые книги, лёгкий аромат цветов с клумб возле главного входа. Звуки детского смеха, негромких разговоров родителей, далёкий школьный звонок сливаются в симфонию первого учебного дня.

Элиас – нет, не Элиас, а маленький мальчик лет шести – стоит у ворот школы, крепко сжимая руку матери. Сердце колотится от смеси страха и возбуждения. Новая школьная форма немного колется, а ранец кажется невероятно тяжёлым, хотя в нём всего несколько тетрадей и пенал.

– Всё будет хорошо, Томми, – говорит мать, наклоняясь к нему. У неё тёплая улыбка и глаза цвета осеннего неба – карие с золотыми крапинками. – Ты у нас такой умный мальчик. Все учителя будут от тебя в восторге.

Томми – это имя кажется одновременно чужим и странно знакомым – кивает, но внутри него бушует буря эмоций. А что, если другие дети будут смеяться над ним? Что, если учитель окажется строгим и злым, как в историях, которые рассказывал старший брат? Что, если он не сможет найти дорогу в туалет и опозорится перед всем классом?

Но есть и другое чувство, пробивающееся сквозь страх – восторженное любопытство. Столько новых детей, столько потенциальных друзей. Книги с яркими картинками, интересные уроки, о которых рассказывали родители. И главное – чувство взросления, первый серьёзный шаг в самостоятельную жизнь.

– Пойдём, – говорит мать, и они проходят через ворота во двор, приближаясь к группе детей того же возраста.

Томми замечает мальчика с рыжими волосами и веснушками, который выглядит таким же напуганным, как и он сам. Их глаза встречаются, и мальчик неуверенно улыбается. Томми улыбается в ответ, и часть его страха растворяется.