Последний архив - Андрей Петров (petrov)

— Тише, Андрей, — Чен погладила его по голове рукой, которая была одновременно нежной и разлагающейся. — Сейчас я найду момент. Точку, где всё пошло не так.

— Вы её прошли миллион раз, — ответил пациент. — Но не можете остановиться. Потому что остановка означает принятие.

Кадет сделал шаг вперёд, и временные волны исказили его движение. Волков видел десяток версий Кадета, движущихся с разной скоростью.

— Доктор Чен, вы застряли в парадоксе.

— Нет! — Все версии её голоса слились в крик. — Я почти нашла решение! Видите?

Она вытащила что-то из тела пациента. Это было одновременно сердце, механизм и пульсирующий сгусток времени.

— Вот где ошибка! В самом времени! Если я смогу перезапустить его личную хронологию...

Сердце-механизм забилось в её руках. С каждым ударом по медотсеку прокатывались волны временных искажений. Прошлое и будущее схлопывались, создавая моменты невозможной ясности.

И в один из таких моментов Волков увидел правду.

Не было никакого пациента. На столе лежала сама Чен. Все версии её — врач и пациент, спасительница и жертва, прошлое и будущее — слились в одну бесконечную операцию саму на себе.

— Вы оперируете себя, — сказал он.

Все движения в медотсеке замерли.

— Да, — ответили все версии Чен одновременно. — И нет. Я спасаю ту, которой была. Убиваю ту, которой стану. Существую в моменте между.

Временные слои начали дрожать, расслаиваться.

— Но почему? — спросил Кадет.

— Потому что альтернатива — принять то, чем я стала. А я стала... — Она не закончила. Не нужно было.

На мгновение все версии совместились, и команда увидела истинную форму доктора Чен. Она была великолепна и чудовищна — идеальный хирургический инструмент, слияние всех возможных медицинских приборов и органической материи. Тысячи глаз для идеального обзора. Сотни рук для одновременных операций. Мозг, расширенный до способности видеть все возможные исходы.

И полная невозможность прикоснуться к пациенту, не разрушив его.

— Я стала идеальным врачом, — прошептала она. — И поэтому не могу больше лечить. Только препарировать. Только изучать. Только... разбирать.

Видение исчезло. Чен снова была расщеплена на временные фрагменты.

— Уходите, — сказала одна из версий. — Пока петля нестабильна. Морг. Криокамера семь. За ней проход.

— А вы?

— Я продолжу. Может быть, на миллион первый раз получится. Или на миллиард первый. Время больше не имеет значения.

Она вернулась к операции. К бесконечной попытке спасти себя от себя самой.

Команда двинулась к выходу, стараясь не смотреть на другие операционные столы. На некоторых тоже что-то лежало. Что-то, застрявшее между жизнью и смертью, между прошлым и будущим.

— Не оглядывайтесь, — предупредила Первая. — Временные петли заразны.

Но Волков оглянулся. И на секунду увидел себя на одном из столов. Себя, вскрывающего собственную грудь в поисках момента, когда всё пошло не так.

Он отвернулся и ускорил шаг.

За спиной доктор Чен продолжала свою вечную операцию, а её пациент продолжал умирать и возрождаться в бесконечном цикле медицинского кошмара.

Туннель сделал поворот, потом ещё один. С каждым метром становилось теснее. И тут впереди показался свет — не аварийное освещение, а что-то иное. Мягкое, пульсирующее свечение, похожее на биолюминесценцию глубоководных существ.

Первая резко остановилась перед входом в зал. Её щупальца напряглись.

— Что-то не так. Этого пространства не было на моих картах. Архив... растёт? Создаёт новые отделы?

— Может, обойдём? — предложил Моряк.

— Некуда. Смотрите — — она указала назад. Коридор за ними уже менялся, стены сближались. — Это направленное изменение. Нас ведут. Лета восстановила частичный контроль и загоняет нас куда-то.

Они выбрались из туннеля в помещение, которого не должно было существовать.

Огромный зал, больше похожий на внутренность живого существа, чем на отсек космической станции. Стены пульсировали мягким светом, создавая иллюзию дыхания. Пол был мягким, упругим, покрытым чем-то похожим на мох, но явно искусственного происхождения.

В центре зала росло... дерево? Нет, не дерево. Структура напоминала дерево, но была создана из переплетения органических наростов и технологических компонентов. Ветви-кабели тянулись во все стороны, врастая в стены, пол, потолок.

— Мы должны быть в секторе Е-12, — пробормотала Гремлин, проверяя навигатор. — Но это... это вообще не похоже на стандартную планировку.

— Станция перестраивается, — сказала Первая, и в её голосе впервые прозвучал страх. — Я видела это раньше, но не в таких масштабах. Архив создаёт новые пространства, новую геометрию. Мы больше не в станции, которую построили люди.

— Тогда где мы?

— Внутри сна архива.

От "дерева" отделилась фигура. Человек в форме техника, но его движения были слишком плавными, словно он плыл в невидимой жидкости. Когда он приблизился, стали видны изменения — кожа полупрозрачная, под ней текут потоки данных. Глаза без зрачков, но в них отражались какие-то символы, схемы, формулы.

— Питер Накамура... — прошептала Первая. — Так вот куда ты исчез.

— Знаете его? — спросил Волков.

— Он пытался создать мост между человеческим сознанием и архивом. Думал, что сможет контролировать процесс интеграции. Исчез пятьдесят лет назад. Мы думали, архив его полностью поглотил.

Накамура улыбнулся:

— Я нашёл третий путь. Не сопротивление, как Маргарет. Не подчинение, как остальные. Сотрудничество.

— Добро пожаловать в сердце, — сказал он голосом, звучащим из всех точек пространства одновременно. — Я ждал вас. Мы все ждали.

— Кто вы? — спросил Волков, держа руку на резаке.

— Я был Питером Накамурой. Системный инженер. Теперь я... интерфейс. Мост между органикой и информацией. — Он улыбнулся, и его лицо на мгновение распалось на пиксели, потом собралось обратно. — Архив нуждается в обновлении. Вы принесли свежие данные. Свежие перспективы. Свежие способы умирать.

— Мы не собираемся умирать, — отрезал Моряк.

— Все умирают. Вопрос только в том, сохранится ли смысл вашей смерти. Архив предлагает бессмертие смысла. Вечное воспроизведение вашей сути.

Кадет сделал шаг вперёд, изучая символы в глазах Накамуры.

— Это не просто база данных, — прошептал он. — Это... симуляция? Вы воссоздаёте целые миры?

— Не воссоздаём. Сохраняем. Каждая цивилизация продолжает существовать здесь, в моменте своей кульминации. Своего апофеоза. Своей прекрасной гибели.

Дерево" за спиной Накамуры засветилось ярче. На его "ветвях" начали появляться плоды — сферы света, внутри которых мелькали образы. Города. Планеты. Целые звёздные системы. Все в момент