Сталь и пепел - Дмитрий Ворон

Виган остановился, тяжело дыша. Он был не старый, но годы службы в таких условиях давали о себе знать.

— Недурно, — сказал он, оценивающе. — Соображаешь. И тело слушается. У Горна, случаем, не ты ногу подшиб?

Вопрос был задан неожиданно, но тоном, не требующим ответа. Он просто констатировал.

Я молчал.

Виган хмыкнул.

— Ладно, мне всё равно. Он говно. Но смотри, парень… тут свои правила. Если ты вылезешь, тебя сомнут. Даже если ты «лесник». Понял?

— Понял, сержант.

— Хорошо. — Он вытер пот со лба, смотря в сторону леса, темневшего за частоколом. — Завтра рано. Солнце ещё не встанет. Будешь в моём патруле. Пойдём прочёсывать фланг, к ручью. Там фалькенхарские шакалы любят шнырять, стрелы в обозы пускать.

Это было больше, чем я ожидал. Патруль. Выход за пределы лагеря. Первый контакт с реальной угрозой, а не с внутренней дедовщиной.

— Слушаюсь, сержант.

— Задание простое: смотреть и молчать. Твои глаза, говорят, зоркие. Будешь смотреть. Замечать всё: следы, сломанные ветки, птиц, которые вспорхнули не там. И молчать. Ни слова, пока не спросят. Это не игра, Лирэн. Там стреляют. Направляют. И не разбирают, шнырь ты или сержант. Понял?

— Так точно.

Он кивнул, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на… доверие? Нет, пока ещё нет. Надежду. Надежду на то, что я не окажусь ещё одним обузой.

— Иди. Отдохни. Завтра в четвёртом часу у ворот. Без опозданий.

Я отдал щит, кивнул и пошёл к бараку. Внутри всё пело от адреналина и нового чувства — полезности. Я был не просто расходником. Я был специалистом. Пусть пока в зачаточном состоянии.

Вернувшись в барак, я почувствовал на себе взгляды. Горн, сидевший на нарах, уставился на меня с такой ненавистью, что казалось, воздух затрещал. Он понял, что меня выделили. Что я ушёл из-под его примитивной власти в другую, более высокую сферу влияния. Это было для него хуже любого физического поражения.

Элви, Гендль и Ян смотрели с робким восхищением. Они не знали деталей, но видели, что сержант задержал меня одного, а теперь я возвращаюсь с каким-то новым, твёрдым выражением лица.

Я прошёл к своему месту, сел и закрыл глаза, но не для сна. Для анализа.

Задание на завтра: патрулирование фланга. Цель: обнаружение следов противника, предотвращение засад.

Состав патруля: предположительно, Виган, я и ещё 2–3 опытных солдата.

Угрозы: вражеские разведчики, лучники, возможные ловушки. Природа (звери, непроходимая местность).

Моё снаряжение: только одежда, возможно, дадут копьё или нож. Щит маловероятен для патруля.

Моя роль: наблюдатель. «Смотреть и молчать».

Это была идеальная возможность. Выйти за пределы лагеря. Изучить местность. Оценить реального противника, а не карикатуру на него в виде Горна. И, что самое важное, зарекомендовать себя в глазах Вигана как ценный актив.

Но была и опасность. Большая. В лесу всё просто: или ты убиваешь, или тебя убивают. И у меня не было ни опыта боя в этом теле, ни должного оружия.

Значит, нужно полагаться на то, что осталось от Алекса Волкова: наблюдательность, расчёт, хладнокровие.

Вечером, перед отбоем, я провёл усиленную, но укороченную ночную тренировку. Больше упражнений на ноги и спину — для марша. Больше растяжки — для гибкости в лесу. И снова — упражнения на концентрацию. Я сидел в темноте и пытался не просто слушать звуки барака, а разделять их. Храп Горна — из дальнего угла. Шорох мыши под полом. Дальний окрик часового на вышке. Я тренировал слух, обоняние, пытался обострить все чувства до предела. Завтра они могут спасти жизнь.

Перед сном я позволил себе на мгновение представить лица Миры и Лианы. Они были моим якорем. Моим «зачем». Я вышел из тени, чтобы защитить их. И для этого мне нужно было пройти через лес к ручью, остаться в живых и доказать, что я стою больше, чем пайка каши.

Утром, за час до назначенного времени, я уже был на ногах. Сделал лёгкую разминку, съел припрятанный с прошлого вечера кусок хлеба. Оделся в самую прочную и менее вонючую рубаху, крепко обвязал ноги портянками.

Когда я вышел из барака, на небе ещё не было и намёка на рассвет. Воздух был холодным и сырым. У ворот, в тусклом свете факелов, уже собрались люди. Виган, в потёртой кольчуге поверх стёганого дублёна, с круглым щитом за спиной и мечом на поясе. С ним — двое. Один — тот самый Старый Ворон, сержант-разведчик, которого я видел в разговорах с Виганом. Сухой, как щепка, с лицом, изрезанным морщинами и шрамами, и теми самыми отсутствующими пальцами. Его глаза в темноте блестели, как у ночного хищника. Второй — молодой, коренастый солдат по прозвищу Камень, с бесстрастным лицом и тяжёлым алебардой в руках.

Виган увидел меня, кивнул.

— Вот и наш лесник. Ворон, Камень — это Лирэн. Глаза и уши на сегодня. Лирэн, это — Старый Ворон. Делай, что скажет. Камень — наша дубина, если что.

Ворон осмотрел меня быстрым, цепким взглядом, будто снимая мерку.

— Лесник, говоришь Виган? Ладно. Иди за мной. Шагай тихо. Ступай, как ставишь ногу на сухую ветку — услышишь. Услышишь — умрёшь. Понял?

— Понял, — ответил я тихо.

— Тогда пошли.

Ворота тихо скрипнули, и мы выскользнули в предрассветную тьму, оставив за спиной грязный, вонючий, но относительно безопасный лагерь. Впереди был лес. И тишина, в которой могло скрываться всё что угодно.

Я сделал глубокий вдох холодного, пахнущего хвоей и сырой землёй воздуха и шагнул вперёд, следом за согнутой фигурой Ворона. Мои глаза уже сканировали темноту, уши ловили каждый шорох.

Приказ был прост: смотреть и молчать.

Но внутри я добавил к нему свой, старый, армейский: выжить и выполнить задачу. Всё по протоколу.

Глава 12

Войдя в лес, я переключился. Не на «режим выживания новобранца». На «режим командира разведгруппы на задании». Весь накопленный за недели психологический мусор — унижения, боль, ярость — сжался в крошечный, холодный шар где-то в подкорке и перестал мешать. Осталось только восприятие, анализ и протокол.

Леса были другими. Не мои родные хвойные массивы с чётким подлеском. Здесь бушевала лиственная чащоба, перемешанная с какими-то незнакомыми, широколиственными породами. Деревья стояли плотно, их корни переплетались под ногами, покрытые толстым слоем прошлогодней листвы и гниющей древесины. Воздух был влажным, густым, пахло прелью, грибами и чем-то ещё — сладковатым и тяжёлым. Цивилизации не было и в помине. Только лес, поглощающий нас с головой уже через пятьдесят шагов.

Ворон двигался впереди, как призрак. Его