Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

друг за другом, и я выбрал того, кто был сзади. Мой левый локоть с каплей эфира с силой обрушился ему на основание черепа — точный, сокрушительный удар, рассчитанный не на убийство, а на мгновенное отключение. Он рухнул на землю, как подкошенный, даже не успев понять, что произошло.

Его напарник, услышавший лишь мягкий шум падения, обернулся. Его глаза, широко раскрытые от удивления, встретились с моими. Он попытался вскинуть автомат, но было поздно. Моя правая рука уже метнулась вперед. Лезвие ножа блеснуло тусклым светом и вошло ему в горло, под челюсть, перерезая голосовые связки и яремную вену. Я зажал ему рот своей ладонью, не давая издать ни звука. Он затрепыхался, пытаясь вырваться, его глаза смотрели с ужасом и непониманием. Но сила уходила от него вместе с хлещущей из раны кровью. Через несколько секунд он обмяк в моих руках.

Я тихо опустил его тело на землю рядом с его товарищем. Первый все еще был без сознания, дышал тяжело и хрипло. Я быстро обыскал их, отбросил в сторону автоматы и рации. Потом перевернул того, что был жив, порвал его куртку и заткнул ему рот плотным кляпом из обрывка ткани. Его руки я скрутил за спиной той же самой липкой лентой, которой они связывали своих пленниц. Прочно, намертво.

А после оттащил оба тела в густые заросли папоротника, подальше от тропы, и набросал сверху веток. Не идеальная маскировка, но за естественный бурелом сойдет. Тем более в темноте. А до утра эти точно не доживут. Оставлять за спиной подобную мерзость я не был намерен. К тому же пленница что-то говорила о ритуале — не связан ли он с мертвяками? Иначе зачем бы им понадобились человеческие жертвы?

Я вернулся на свой пост, снова слившись с тенью. Мои руки были чистыми — я вытер их о мох. Внутри царила ледяная, абсолютная ясность. Никакой ярости. Никакого волнения. Только холодный, безжалостный расчет.

Теперь их оставалось семеро. Семь профессиональных, хорошо вооруженных бойцов и маг. Но их уверенность была подорвана. Они потеряли троих, даже не увидев врага. Теперь они знали — в лесу что-то есть. Что-то опасное. Что-то, что выбивает их бесшумно и эффективно.

Я наблюдал. Прошло минут пятнадцать. Никто не возвращался. В лагере воцарилась неестественная тишина. Они перестали говорить. Все были на ногах. Оружие — в руках. Маг отложил свое устройство и встал рядом с вожаком. Он что-то говорил ему тихо, быстро, его пальцы нервно теребили какой-то амулет на шее.

Вожак слушал, его лицо было каменным. Потом он резко кивнул и что-то крикнул своим людям. Те мгновенно сгруппировались, образовав контролируемый периметр вокруг поляны, спинами друг к другу, стволы наружу. Они больше не были охотниками. Они стали загнанным зверем, готовящимся к круговой обороне.

Их глаза, полные напряжения и страха, впивались в окружающий лес, пытаясь разглядеть в нем угрозу.

Они смотрели прямо на меня и не видели ничего.

Уголок моего рта дрогнул в подобии холодной улыбки.

Охота продолжалась. Теперь инициатива была полностью в моих руках. Я мог ждать. Я мог исчезнуть, оставив их гнить в их страхе. Или я мог нанести следующий удар. Более громкий. Более жестокий.

Я выбрал ожидание. Пусть ночь и неизвестность сделают за меня часть работы. Пусть их нервы сдают первыми.

Я был терпелив. У меня было все время в мире. А у них его с каждым ударом сердца оставалось все меньше и меньше.

Я стал лесом. Моё дыхание совпадало с шелестом листвы на ветру. Сердцебиение — с мерным током соков в древних стволах. Каждая пора моей кожи читала малейшие вибрации воздуха, каждая клетка впитывала запахи — страх, пот, металл, озон от готовой сорваться магии. Я не был в лесу. Я сам был этим лесом. И лес смотрел моими глазами на непрошеных гостей.

Я видел, как трещит их дисциплина. Видел, как пальцы, привыкшие к холодному прикладу, начинали непроизвольно подрагивать. Как взгляды, прежде уверенные и жесткие, теперь лихорадочно метались по опушке, выискивая невидимого врага. Слышал их дыхание — уже не ровное и глубокое, а короткое, прерывистое, хриплое. Дыхание загнанного в угол зверя, который чует хищника, но не видит его.

Страх неизвестности — он всегда был острее страха смерти. Смерть ты можешь увидеть, в нее можно стрелять. А вот пустота, молчание, с которым бесследно исчезают твои люди… Оно разъедает душу.

— Кто тут⁈ — внезапно заорал один из них, самый молодой, с трясущимися руками. Он говорил на ломаном, уродливом русском, и его голос сорвался на визгливую ноту. — Выходи, тварь! Покажись!

Его крик прозвучал громко, неприлично громко, и тут же утонул в давящей тишине леса. Его товарищи даже не обернулись на него. Они тоже были напряжены.

И тогда я решил добавить немного… давления.

Я не шевельнул губами. Звук родился глубоко внутри, в самом сердце моей воли, и я выпустил его наружу не ртом, а всем своим существом, вплетая в него крошечную, почти невесомую крупицу эфира — каплю магии, что делала голос не моим, а голосом самой ночи, самого леса.

Я не кричал. Я выдохнул. И ветер, мой верный союзник, подхватил этот выдох и понес его, множа и искажая.

— Смерть…

Это был всего лишь шепот. Едва слышный, будто шелест сухих листьев под чьей-то невидимой ступней. Он прозвучал справа от них.

Головы бандитов резко повернулись в ту сторону. Стволы автоматов последовали за ними.

Тишина. Напряжение достигло пика.

И ветер, играя, донес с другой стороны, слева, чуть громче:

— Смерть…

Они закрутились волчком, уже почти не контролируя себя. Их вожак что-то хрипло скомандовал, пытаясь вернуть контроль, но его голос дрожал.

И тогда костер, у которого они стояли, — их маленький островок света и тепла в огромном, враждебном море тьмы, — вдруг неестественно полыхнул вверх, выбросив сноп искр. И из самого сердца пламени, с шипением и треском, вырвалось слово, обжигающее и ясное:

— СМЕРТЬ!

Это стало последней каплей. Чаша их нервного напряжения переполнилась.

— А-а-а-а! — завопил тот самый молодой бандит и, не целясь, дал длинную очередь в темноту, туда, где мрачно стоял лес.

Его истерика стала спичкой, брошенной в пороховую бочку. Словно по команде, все остальные тоже открыли огонь. Грохот выстрелов оглушительно разорвал тишину ночи. Свет вспышек ослеплял их же самих, выхватывая из мрака перекошенные гримасами страха лица. Они палили куда попало — в деревья, в кусты, в небо. Пули со свистом проносились мимо, расщепляя кору, срезая ветки.

Маг, тот самый, с бритым черепом,