Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

— Говори, — приказал я, и мой голос был тихим, но в нем звенела сталь, от которой кровь стыла в жилах. — Кто вы? Кто вас послал? Зачем вы здесь?

Он попытался что-то невнятное буркнуть, потом пустил слезу, сделав вид, что не понимает.

Я не стал повторять вопрос. Я просто посмотрел на него. Вложил в свой взгляд всю тяжесть прожитых веков, всю холодную ярость воина, видевшего тысячи смертей. Вложил обещание боли, по сравнению с которой смерть покажется милостью.

И его воля сломалась. Он обмочился, слезы вновь потекли по его грязным щекам.

— Мы… мы «Ящеры»… — залепетал он неожиданно на хорошем русском. — Нас наняли… наняли достать… девушек. Особенных…

— Каких? — моя тень накрыла его полностью.

— Чистых! — выдохнул он, суча ногами и пытаясь отодвинуться от меня подальше. — Девственниц! Для обряда! Нам сказали… в этих лесах есть деревни, где старые крови… где девушки… подходят…

— Не сходится. Зачем тогда ваш воин потащил девушку в лес, если вам они нужны чистые?

Он отвел взгляд, облизал пересохшие губы:

— Не обязательно лишать ее девственности. Есть иные способы получить удовольствие….

Дальше он говорил без понуждения с моей стороны, торопливо, рыдая и путаясь. Мелкая сошка, простой исполнитель чужих приказов, знал он мало. Но из его слов складывалась ужасная картина. Их наняли для похищения «чистых» девушек, с ненарушенной древней кровью, для какого-то темного ритуала. Этот отряд был лишь одним из многих, что действовали по всему региону.

— Кто вас нанял? — спросил я, и в воздухе запахло озоном.

— Не знаю, клянусь! — захлебнулся он. — Связь через посредников! Платили хорошо! Электронными деньгами! Говорили, что нужно для большого дела… для пробуждения… я не знаю чего!

Он говорил правду. Я чувствовал это. Да, он был всего лишь пешкой. Но пешкой в большой, страшной игре.

Я выпрямился. Задумчиво посмотрел на горящие угли костра, в котором сжёг его товарищей.

Пробуждение. Ритуал. Девственницы со старой кровью.

Все сходилось. Все вело к одному. К тому, кого я искал.

К Хозяину.

Я повернулся к девушкам.

— Сидите тихо. Как закончу с ним, займемся вами. Пошарьте по пожиткам этих — наверняка ведь голодные. И соберите все ценное, пригодится.

Они кивнули и сорвались с места, будто за ними черт приглядывал.

Я посмотрел на последнего людолова.

— А с тобой, — сказал я тихо, — мы еще поговорим. Подробнее.

Он зарыдал, понимая, что его смерть лишь отложена, но неизбежна.

Я поднял его и поволок за собой, вглубь леса. Ночь была в самом разгаре. А у меня накопилось много вопросов.

Информация, выжатая из последнего людолова, была мутной и обрывочной, как вода из болотной лужи. Он лопотал о «точке сбора» к северо-востоку, в глухой заболоченной части леса, куда свозили «груз». Бормотал про «каменную гряду», про «старую карту». Он был слишком ничтожен, чтобы знать больше. Пешка, видевшая лишь свой квадрат на доске. Но и этого было достаточно. У меня было направление. Место, откуда тянулись нити.

Когда его лепет иссяк и превратился в бессвязный поток мольб и обещаний, я прервал его. Быстро и без жестокости. Мой клинок освободил его, положил конец его страху. Он не заслуживал больше моих мыслей. Просто еще одно тело, которое нужно утилизировать.

Затем я обыскал лагерь с методичной, почти машинальной педантичностью. Оружие — автоматы, арбалеты, ножи — я собрал в кучу. Оно было чужим, бездушным, но смертоносным. Его можно было обменять или использовать. Деньги — пачки тех самых разноцветных бумажек, что теперь правили миром, — я нашел в походной кассе вожака. Я сунул их во внутренний карман, не считая. Документы, рации, карты — все это пошло в отдельную кучу. Возможно, в этом хламе была зарыта еще одна зацепка.

Я вернулся на поляну, нагруженный, как вьючное животное. Девушки, от страха толком ничего не собравшие, сидели на земле, при моем появлении вздрогнули и сжались. Их глаза, огромные и пустые от пережитого ужаса, следили за каждым моим движением.

Я сбросил трофеи на землю с глухим стуком. Они снова вздрогнули. Я окинул их взглядом. Три тени в рваной одежде. Испуганные, голодные, совершенно беспомощные. Бросить их здесь — значило обречь на смерть. Вести с собой — обрекать себя на обузу.

Решение пришло быстро, как всегда, — холодное и практичное. Устье. Дед Захар. Деревня была островком безопасности в этом море хаоса, пусть и убогим. Он сможет их приютить. Решать их судьбу — не моя забота. Моя забота — охота.

Дорога в деревню предстояла неблизкая. Груза оказалось больше, чем я мог унести один, если хотел сохранить мобильность. Я оценивающе посмотрел на девушек. Они были измождены, испуганы, но не ранены. Ноги целы.

Я подошел к куче трофеев. Отобрал самое ценное и легкое — артефакты, документы, пару компактных арбалетов, ножи. Сложил это в свой собственный, пустой теперь рюкзак, снятый с одного из мертвецов. Потом развернулся к девушкам.

Они смотрели на меня, затаив дыхание.

— Встать, — сказал я, и мое слово прозвучало как приказ, не терпящий возражений.

Они поднялись на дрожащих ногах, покорные, как овцы.

Я распределил оставшуюся ношу между ними. Одной отдал два автомата, снятые с предохранителей, стволами вниз. Другой — ящик с патронами. Третьей — свернутую палатку и провизию, найденную в лагере.

— Несите, — бросил я коротко. — Кто уронит или отстанет — оставлю в лесу.

В их глазах не было благодарности. Был лишь животный, инстинктивный страх, заставляющий подчиняться более сильному хищнику. Они молча взвалили на себя груз, сгорбившись под его тяжестью.

Я взметнул свой рюкзак за спину, проверил клинок и тронулся в путь, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идут ли они за мной. Я знал, что пойдут. Страх — лучший погонщик.

Мы двинулись в сторону Устья. Я шел впереди, прокладывая путь через чащу, чувства были обострены до предела, выискивая любую опасность. Девушки плелись сзади, слышно было их тяжелое, прерывистое дыхание, хруст веток под ногами, лязг металла. Я был волком, ведущим за собой стадо испуганных ягнят.

Мы шли несколько часов. Лес постепенно менялся, становился светлее, знакомее. Девушки, изможденные, едва волочили ноги, но ни одна не посмела остановиться или заплакать. Они боялись меня больше, чем усталости.

Когда сквозь деревья блеснул тусклый свет костров Устья и залаяли собаки, я остановился. Обернулся. Они стояли, прислонившись к деревьям, с глазами, полными надежды и страха.

— Вперед, — кивнул я в сторону деревни. — Скажите деду Захару, что вас прислал Мстислав.

Они посмотрели на меня, потом на огни деревни, не веря, что это конец.

— Мы сами не пойдем, — запротестовали они. — Может, ты