Мстислав Дерзкий часть 2 - Тимур Машуков

взметнул руки. Его аура вспыхнула синим пламенем, и сгусток магической энергии, нестройный и дикий, рванул от него в сторону леса, поджигая кустарник и оставляя на земле черный, дымящийся шрам.

Это была красивая, оглушительная, бесполезная истерика. Они тратили боеприпасы и силы, стреляя в пустоту. Их страх ослеплял их лучше любой тьмы.

Я укрылся за массивным, вывороченным с корнем буреломом. Высокий, покрытый мхом корень был надежным щитом. Я сидел на корточках, абсолютно спокойный, и наблюдал за этим фейерверком безумия. Каждый выстрел, каждый всплеск магии приближал их к концу. К истощению.

Шум был оглушительным. Но сквозь него я слышал главное — лязг затвора, когда магазин опустошался, и панические крики: «Перезаряжаю!»… «Где он⁈»… «Курт, прикрой!»…

Их хаотичный огонь стал стихать. Рожки пустели. Магия мага стала тусклее — он тоже выдыхался, его силы не были безграничны.

И тогда наступила новая тишина. Глубокая, звенящая, наполненная запахом пороха, гари и страха. Они стояли, тяжело дыша, закуривая сигареты дрожащими руками, вглядываясь в дымную мглу, которую сами и создали. Они ничего не увидели. Никаких тел, никакой крови. Только изрешеченные деревья и выжженную землю.

Их вожак, с лицом, посеревшим от ярости и бессилия, наконец принял решение. Он что-то просипел своему магу. Тот мрачно кивнул.

Короткая, отрывистая команда. И все шестеро, построившись в каре, стволами наружу, медленно, осторожно двинулись вперед. Но не к своей технике. Нет. Они двинулись в сторону леса. Туда, откуда доносился шепот. Туда, где пропали их люди.

Они решили идти на меня. Войти в мой дом. Один остался сторожить пленниц, но, кажется, он был на грани, и готовился банально сбежать. Но кто ж ему позволит? Никто из них не покинет на своих ногах это место, которое скоро станет их могилой.

Холодная волна удовлетворения прокатилась по мне. Тактика сработала. Они сделали именно то, чего я ждал. Они покинули свою маленькую крепость на поляне и пошли туда, где у меня было преимущество. Туда, где правил я.

Поэтому я отступил глубже в чащу, растворяясь в тенях. Мои пальцы обрели знакомую тяжесть рукояти ножа.

Они вошли в лес, в мой дом. И мой дом ожил, чтобы встретить их. Ведь теперь они были на моей территории.

Их каре, такое грозное на поляне, здесь, среди вековых стволов и спутанных корней, распалось почти мгновенно. Лес не терпит прямых линий. Он ломает порядок, навязывает свой хаотичный, древний ритм. Они пытались держать строй, цеплялись друг за друга взглядами, но с каждым шагом густая стена зелени разъединяла их, заставляя огибать буреломы, продираться сквозь колючий малинник.

Я стал тенью, скользящей между деревьями. Я был везде и нигде. Я был шепотом ветра в верхушках сосен. Я был скрипом ветки под несуществующей тяжестью. Я был холодком по спине, заставляющим оглянуться в пустоту.

Первый пал, даже не успев понять. Он отстал на секунду, чтобы поправить зацепившийся за сук приклад. Этой секунды хватило. Я свесился с толстой ветки дуба, как огромная летучая мышь, обхватил его голову руками и резко, с глухим хрустом, провернул. Тело бесшумно осело в папоротник. Я уже был на другом дереве.

— Ханс? — тихо окликнул его напарник, обернувшись. — Ты где?

Ответом ему была только тишина. Он сделал шаг назад, настороженно подняв автомат. Его спина на миг прижалась к широкому стволу старой липы.

Из самой тени ствола, из миража коры и мха, вынырнуло мое лезвие. Короткий, точный удар под ребра, направленный вверх, к сердцу. Его глаза округлились от шока, он попытался вдохнуть, чтобы крикнуть, но из горла вырвался лишь клокочущий, булькающий звук. Я прикрыл ему рот ладонью и медленно, бережно опустил его на землю, как укладывают спать ребенка. Забрал его оружие, отбросил в чащу.

Их осталось четверо.

Они уже не шли. Они пятясь, сбились в кучку, спинами друг к другу, стволы дрожали, описывая судорожные круги. Их дыхание стало частым, поверхностным, свистящим.

— There's someone here! — зашептал один, и в его голосе слышалась настоящая истерика. — He's everywhere! He's everywhere, my God!

— Shut up! — рявкнул вожак, но его собственный голос дал трещину.

Маг что-то бормотал, в его руках загорелся синий, неровный свет шара энергии. Он метнул его наугад в темноту. Шар просвистел между деревьями, осветив на мгновение пустоту, и с грохотом взорвался где-то вдали, запалив сухостой.

Вспышка ослепила их на секунду.

Мне хватило и этого.

Я шагнул из-за дерева прямо перед ними, в полушаге от их круга. Один из бойцов, тот, что шептал, увидел меня. Его глаза стали огромными, полными немого ужаса. Он попытался вскинуть автомат.

Мой клинок блеснул, описывая короткую дугу. Он не успел даже пикнуть. Но я не стал убивать его. Я перерезал ремень его автомата и ушел обратно в тень, пока оружие с глухим стуком падало на землю.

— А-а-а! Он здесь! — завопил он на неплохом русском, хватая себя за грудь, ожидая найти там рану.

Его крик, полный чистого, животного страха, окончательно добил нервы его товарищей.

Это был конец их дисциплины. Началась паника.

Они побежали. Не как отряд. Как стадо испуганных овец, бросившихся прочь от невидимого волка. Они забыли про круговую оборону, про товарищей, про все. Они бежали туда, откуда пришли — к поляне, к своей технике, к иллюзии безопасности.

Но я не был намерен никого выпускать.

Бегство сделало их легкой добычей. Я двигался параллельно им, бесшумно скользя по темной стороне леса, словно хищная рыба у самого дна. Один споткнулся, упал. Он даже не успел подняться. Моя тень накрыла его, и больше он не встал.

Другой, обезумев от страха, отстреливаясь на бегу, побежал прямо в старую волчью яму, искусно замаскированную слоем хвороста и прошлогодней листвы. Случайно ее нашел — повезло. Его крики, полные боли и отчаяния, быстро оборвались.

Их осталось двое. Вожак и маг.

Они вырвались на поляну, запыхавшиеся, окровавленные, с выпученными от ужаса глазами. Они оглянулись на гнетущую, молчаливую стену леса, из которой не вернулся никто.

Маг, с лицом искаженным гримасой ярости и страха, взметнул руки, собирая последние силы для какого-то мощного заклинания. Воздух затрещал, заряжаясь энергией.

Он не успел его произнести.

С высокого дерева на краю поляны, словно сгусток самой ночи, на него спикировала моя фигура. Я приземлился ему на плечи, сбив с ног. Раздался оглушительный хруст костей. Маг забился в предсмертных судорогах, и его невыпущенная магия рванула внутрь него самого, оставив после лишь обугленный, дымящийся труп.

Я медленно поднялся на ноги. Один.

Тишина. Только потрескивание догорающего костра да тяжелое, прерывистое