Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Гул разноголосых выкриков стоял в воздухе: требования правосудия смешивались с клятвами мести и с оправданиями своего права карать…

Тэра схватила одно из сигнальных копий и сунула наконечник в пламя факела, воткнутого в землю рядом с ее циновкой. Острие копья явно было смазано маслом, потому как почти мгновенно вспыхнуло ярким огнем. Тэра взмахнула копьем над головой: один раз, второй, третий.

Из темноты за пределами ярко освещенного круга пирующих грянул тысячеголосый хор:

– Тен дьудьу купэруна? Тэра кьо!

Это пели воины Тэры: кочевники из ледовых племен, мятежники-агоны и уцелевшие дара – те, кто дерзнули надеяться на победу над льуку и пришли минувшей зимой на Кладбище Костей, чтобы сражаться.

Собравшиеся таны и вожди со страхом переглянулись. Они наконец поняли, с кем имеют дело.

Тэра вздохнула про себя. Ей так хотелось убедить гордых предводителей агонов, обращаясь к доводам рассудка, но Адьулек, Годзофин, Типо и Сами в один голос заявляли, что ей следует подготовить план, включающий демонстрацию силы.

– Я прошу вашего содействия, – сказала она. – Но не истолкуйте ошибочно мое стремление к доброй воле как малодушие. Довольно уже страданий. Все акты возмездия против льуку должны немедленно прекратиться, так же как и личное соперничество между вами. Я, опираясь на вашу помощь и поддержку, найду способ беспристрастно поделить Укьу-Гондэ между детьми Афир и Кикисаво. Позвольте напомнить, что я – ваша пэкьу, и моя воля – закон.

Тэре ненавистна была идея навязывать мир путем устрашения и силы, но, похоже, у нее попросту не оставалось выбора.

Многие таны и вожди приняли вид недовольный и обиженный, но некоторых ее слова вроде как успокоили. Тэра порадовалась, что вопреки отсутствию Адьулек сумела достичь на пиру своей цели. По крайней мере, все предводители агонов готовы были признать ее власть.

Все, кроме одного.

– Прежде чем следовать приказам пэкьу, не помешало бы сначала установить, кто этим пэкьу является!

Внезапно раздавшийся голос был холодным, твердым и полным ненависти. При одних лишь его звуках у многих вождей агонов волосы встали дыбом. Когда все повернулись в том направлении, откуда он исходил, с циновки поднялся какой-то пожилой мужчина и вышел из тени на свет.

– Вольу! – воскликнула крайне изумленная Тэра.

Стерев с лица земли лагерь мятежников в долине Кири, пэкьу Кудьу вернул Вольу Арагоза, своего осведомителя из числа агонов, в Слиюса-Ки заточенным в клетку презренным пленником. Кудьу понимал, что Вольу предал племянника не из верности льуку, а потому что боялся потерять власть в качестве марионетки льуку среди агонов, если восстание Таквала увенчается успехом. Пэкьу был не настолько глуп, чтобы совершить ошибку, доверившись подобному негодяю.

Когда стража льуку ушла, совет старейшин Слиюса-Ки оставил Вольу сидеть в клетке и велел убрать его с глаз долой, пока они решают, как поступить. То, что отпрыск великого Нобо Арагоза мог проявить себя таким трусом и предать дух агонов, было несмываемым позором. Но это также говорило и не в пользу старейшин и шаманов Слиюса-Ки, оказавших этому человеку доверие и столь долго поддерживавших его. Посему совет проголосовал за то, чтобы сохранить в тайне предательство, совершенное Вольу по отношению к Таквалу и Тэре.

О том, чтобы Вольу и дальше оставался пэ-Афир-тектен, не было и речи, но угли уважения к имени Арагозов еще тлели достаточно ярко, а потому у старейшин не поднялась рука предать его казни. Тогда было принято решение под предлогом недобросовестного исполнения обязанностей (формулировка, надо признать, весьма расплывчатая) отстранить Вольу Арагоза от власти и изгнать из поселения, снабдив всего лишь трехдневным запасом пищи и воды, предоставив тем самым его судьбу на волю богов.

На седьмой день после изгнания, когда Вольу уже лежал при смерти на безлюдных просторах пустыни Луродия Танта, его подобрали проходившие мимо танто-льу-наро. Вот так сын Нобо Арагоза, некогда самопровозглашенный вождь всех детей Афир, сделался странником-пацифистом.

Но огонь ненависти по-прежнему пылал у него в груди, и Вольу был уверен, что боги непременно дадут ему еще один шанс.

Таны, занимавшие циновки по обеим сторонам от Вольу Арагоза, недоуменно уставились на него. Каждый из них думал, что этот ничем не примечательный старикан входит в свиту одного из соседей. Они и представить не могли, каким образом младший сын Нобо Арагоза, убитый, по слухам, Кудьу в приступе гнева, мог вдруг оказаться среди них.

Глаза всех участников пиршества обратились к Вольу.

Лицо Тэры медленно наливалось кровью. Воспоминания об ужасах в долине Кири, которые она силилась забыть, нахлынули вновь с сокрушительной силой. Больше всего на свете ей хотелось прыгнуть на этого подлеца и сдавливать ему пальцами шею до тех пор, пока он не перестанет дышать.

Но пэкьу сдержалась. Она взывала к милосердию, а не к мести и сама должна была жить по правилам, которые прививала своему народу. К тому же открытие всей черноты предательства Вольу навлечет позор на имя Арагозов – а ведь именно на принадлежности к этой семье Тэра основывала законность своих притязаний на титул предводителя агонов.

Почувствовав ее колебания, Вольу ухмыльнулся и заговорил снова:

– Меня зовут Вольу Арагоз, я сын Нобо Арагоза, сына Акиги Арагоза, некогда именуемого Гордостью Степей. Ныне я служу моему народу как пэ-Афир-тектен, и титул пэкьу агонов принадлежит мне по праву.

Ярость и недоумение боролись в сердце Тэры. Претензия Вольу выглядела настолько абсурдной, что ей не удалось удержаться от смеха. Это было равносильно тому, как если бы муха слисли вдруг объявила себя вожаком волчьей стаи.

– Ты осмеливаешься претендовать на титул пэкьу? После того, что сделал в долине Кири…

– Очень хорошо, что ты вспомнила про долину Кири, – заявил Вольу. – Каждый день я проклинаю себя за то, что не раскрыл твой коварный умысел раньше, ведьма из Дара!

– Да что ты такое городишь…

– Вотан-ру-тааса и вотан-са-тааса, эта женщина предала нас…

– Молчи, изменник! – Кровь ударила Тэре в голову, зашумев в ушах, и шлем из черепа гаринафина покачнулся, грозя свалиться. Она сделала глубокий вдох и попыталась подчинить трясущиеся губы и онемевший язык своей воле. – Д-да ты… т-ты… л-лжец…

Но собравшиеся вожди и таны, такие покорные еще минуту назад, вдруг вскочили на ноги, поддерживая бросившего ей вызов Вольу:

– Пусть говорит!

– Мы хотим знать то, что знает он!

Тэра обвела взглядом осклабившиеся физиономии пирующих и поняла, что здесь у нее союзников нет. Она приняла осознанное решение не приводить на пир