Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Тэры. Все присутствующие здесь вожди агонов пережили завоевание льуку, но при этом сохранили власть над своими племенами. Они определенно не дураки. Скорее всего, лишь немногие из них действительно поверили в ложь Вольу. Большая часть в глубине души наверняка понимала, что Тэра говорит правду. Но эти люди с радостью примкнули к толпе, прикидываясь глупцами, потому что, делая вид, будто верят Вольу, они получали благовидный предлог сохранить существующее положение вещей.

Если не мстить льуку, то откуда возьмут они рабов и скот, чтобы вознаграждать сторонников и укреплять свою власть? Если не вести непрекращающуюся войну, то как смогут вожди оправдать себя самих, на протяжении десятилетий трусливо прятавшихся, но при этом сохранявших свои привилегии? Только избавившись от Тэры, прежде чем та утвердит власть и соберет под своим началом разрозненные племена, они смогут, ценой нынешних страданий и будущего кровопролития, возвыситься сами.

«Дух агонов» стал прикрытием для их циничных расчетов. У Тэры просто-напросто нет шансов убедить вождей в своей правоте. Ей нечего предложить им, кроме идеалов, а идеалы редко увлекают тех, кто уже стоит у власти.

Ее мать, императрица Джиа, наверняка выговорила бы Тэре за такую грубую политическую ошибку. Человеческая природа неизменна, будь то в Дара или в Укьу-Гондэ.

Пока сердце Тэры буквально обращалось в прах при осознании горькой правды, вожди и таны агонов подались вперед, обступив ее беспорядочной толпой. За спинами у них надрывался Вольу:

– Хватайте ее! Не бойтесь! Ведьма из Дара ничего вам не сделает: она сама призналась, что не владеет колдовством, но всем обязана знаниям и умениям наших же воинов, находившихся в арукуро токуа! Убийца Таквала и Адьулек не должна стать пэкьу! Чужестранка-соблазнительница, которая пытается учить нас милосердию, отвратить нас от возмездия и правосудия, заставляет отречься от голосов предков, подрывает дух агонов, ни в коем случае не должна быть пэкьу! Агон кьо!

Толпа, теперь уже целиком воспламененная ложью Вольу вкупе со своими собственными эгоистичными устремлениями, подхватила его истерические крики:

– Агон кьо! Отомстим за пэкьу Таквала!

– Чужеземная ведьма не должна стать пэкьу!

– Вырвать ей язык! Она пыталась обмануть нас!

Сами, Годзофин и охранники Тэры, набранные из числа мятежников, сражавшихся бок о бок с ней против Кудьу Роатана и Тово Тасарику, образовали вокруг нее живое кольцо. Они готовы были биться до последнего вздоха, но не позволить причинить Тэре вред.

Тэра впала в уныние, ибо не видела способа переломить ситуацию. Годзофин и Сами советовали привести на пир больше верных ей воинов, но она сочла такую демонстрацию собственной силы неуместной для праздника, на котором собиралась продвигать идею мира. В очередной раз стремление проявить милосердие, не проливать понапрасну кровь подвергло опасности ее друзей.

«Боги Гондэ, почему вы так зло шутите над нами?»

Внезапно сверху послышался душераздирающий визг, пламя костра дико заплясало под внезапными порывами ветра. Толпа вождей и защитники Тэры замерли, остолбенело глядя наверх, клубящийся дым разъедал им глаза.

Пять гаринафинов с экипажами из преданных Тэре воинов опустились внутри кольца пирующих. Исполинские собаки по команде Китоса, уважаемого вождя ледовых племен, спрыгнули со спин скакунов и оскалили пасти, заставляя агонских танов попятиться. Тооф, наездник Га-ала, приказал старому самцу угрожающе поводить из стороны в сторону длинной шеей. Сзади от Тоофа, привязав за спиной маленького сынишку, сидела Типо То.

Сердце Тэры сжалось от боли. Прежде Типо оставила бы Крукру на попечение Адьулек, но теперь…

– Бросьте оружие и отойдите назад! – крикнул Тооф, наклонившись. – Живо!

Тэра почувствовала облегчение. Положение еще можно спасти. Если только ей удастся навести порядок и, призвав на помощь разум, снимать со лжи Вольу слой за слоем, пока правда не выйдет наружу, то тогда даже слепец не сможет ее отрицать…

Однако на лице Вольу не отразилось ни малейшего страха. Он выпрямился во весь рост и заговорил раскатистым голосом, с аристократическим выговором Первой семьи, так напомнившим Тэре ее любимого Таквала:

– Вотан-ру-тааса, вотан-са-тааса, только прислушайтесь к этому мерзкому акценту льуку! Посмотрите на тех, кто сражается на стороне ведьмы из Дара: рабы льуку, ледяные блохи, идолопоклонники-дара, предатели-агоны. Тэра зовет их на помощь, чтобы беспардонно присвоить титул пэкьу агонов! Теперь мы наконец-то понимаем, зачем ей понадобилось потчевать нас пораженческими идеями танто-льу-наро: эта мерзавка хочет продать нас врагам. Она не одна из нас. И никогда не была одной из нас…

Тооф угрожающе пошевелился.

– Нет! – воскликнула Тэра.

Но было уже поздно. Га-ал опустил шею, щелкнул челюстями и метнул в оратора сверкающее огненное копье. В мгновение ока Вольу и те, кто стояли рядом с ним, обратились в пылающие столбы.

Раздались вопли, послышались проклятия. Таны и вожди бросились врассыпную, спешно седлая своих гаринафинов.

– Вотан, нужно бежать отсюда! – крикнула Типо То.

Тэра, растерявшись, покорно позволила поднять себя на спину Га-ала.

Она не одна из нас. И никогда не была одной из нас.

Захлопали крылья, изогнулись шеи, гаринафины поднялись в воздух и направились на восток, оставляя позади охваченный паникой Татен и обратившиеся в руины мечты Тэры.

Глава 34

Пишущая цитра

На-Тион, восьмой месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы

Она устало шла по узким улочкам древней столицы Тиро, вымощенным плашками из сандалового дерева, которые были уложены на гладко отполированные пластины вулканической лавы. Взглянув на чумазое лицо и поношенную заплатанную одежду, любой прохожий принял бы эту молодую женщину за нищенку. Но ее манера держаться, твердый взгляд, прямая осанка и походка, легкая, как дуновение ветерка, но при этом стремительная, словно падающий метеорит, говорили о внутренней силе и незаурядном чувстве собственного достоинства, о благородстве характера, столь же очевидном, как блеск жемчужины.

И потому воры не трогали ее, гордые ученые с мечами молча уступали дорогу, а толпа расступалась при приближении этой молодой дамы, хотя заинтригованные зеваки долго еще потом провожали ее глазами.

Женщина остановилась перед усыпальницей короля Джидзу у самых городских стен. Ее возвели в том месте, где этот благородный правитель добровольно сжег себя, спасая свой народ.

Усыпальница была построена в форме простой рыбачьей хижины, большой пузырящийся фонтан перед ней питался из природного источника. Паломники тянулись сюда неиссякаемым потоком, чтобы помолиться духу доброго государя и оставить крохотную фигурку из глины, вылепленную по подобию короля. Эти примитивные статуэтки выстроились по краю фонтана подобно целой армии миниатюрных Джидзу, ожидающих, когда придет их время шагнуть в море вечности.

Считалось, что фигурки повторяют мольбы и просьбы паломников, умножая тем самым их звучание в ушах богов. В отличие от золотых