Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Бедная женщина смотрела на него с ненавистью и отчаянием. Противник воспользовался ее неспособностью потреблять кьоффир, но ответить ей было нечем. Отказ выпить излюбленный напиток степняков поддержит его обвинение, но, если она сделает хоть один глоток кьоффира, ее, скорее всего, стошнит до конца пира, и это еще сильнее подорвет ее авторитет. Тэра решила не лукавить.

– Да, это правда, что тело мое не принимает кьоффир, – произнесла она сдавленным голосом. – Но моя принадлежность к агонам определяется не тем, что я ем или пью…

– Нет, вы только послушайте! Послушайте ее, мои братья и сестры, дети Афир! – с торжеством провозгласил Вольу. – Принцесса из Дара сама признает свою слабость! Вот почему она проливает драгоценный кьоффир на землю – это часть замысла, как одурачить вас. Ее тело отторгает сей божественный дар!

Присутствующие разразились возмущенными возгласами. То, что пэкьу агонов не может – а не исключено, что и просто не хочет, – пить кьоффир, представлялось всем невероятным кощунством.

Тэра не могла понять, утратила ли она влияние полностью, или же положение еще можно исправить. Неужели все совершенные подвиги и все жертвы, принесенные ею, Таквалом и теми, кто рисковал жизнью, пойдя за ними, окажутся напрасными? Неужели, победив льуку, она проиграет этому предателю со змеиным жалом только потому, что говорит с акцентом и не способна пить кьоффир? Сама мысль об этом казалась невыносимой.

Тэра вскочила, не обращая внимания на то, что из-за резкого движения неплотно сидящий шлем из черепа гаринафина свалился у нее с головы. Вольу, застигнутый врасплох столь решительным порывом, слегка попятился.

– Я – законная наследница, которую назначил на смертном одре мой муж Таквал, – заявила Тэра.

В одной руке она сжимала толстый свиток из оболочки гаринафиньего желудка, а в другой – покрытый кровью костяной кинжал.

Тэра развернула свиток, открыв его серовато-черную поверхность с идущей по ней единственной извивающейся линией, похожей на след путника в лишенной дорог пустыне.

– Это духовный портрет, в котором Таквал нарек меня пэкьу агонов! Вот кинжал, на котором его кровь смешалась с моей, сделав меня причастной к родословной Афир!

Недовольный гул стих.

Тэра обводила глазами собравшихся у костра, и на лице ее постепенно проступала маска властного безразличия. Но в душе у бедной женщины бушевал шторм, в котором печаль смешивалась с глубоким разочарованием.

«Все мои деяния значат для них меньше, чем кровавое пятно. Все, что я говорю, весит меньше, чем слова моего покойного супруга. Как мне принести мир в степь? Как?»

Вольу между тем взял себя в руки и снова приблизился. В глазах у него горел хищный огонь.

– Я не принимаю это в качестве доказательства.

Тэра изумленно воззрилась на дядю Таквала. Холодок страха пробежал у нее по спине.

– Ты ставишь под сомнение кровный обычай агонов, голос наших предков? – спросила она строго.

– Предметы, которые ты предъявляешь, немы, а следовательно, могут быть подделкой, – промолвил Вольу медленно и отчетливо. Толпа, пораженная таким обвинением, снова притихла, внимая его словам. – Пэкьу Таквал умер при весьма подозрительных обстоятельствах. Кто присутствовал при этом? Кто видел тот миг, когда кровь Таквала смешалась с твоей?

Ужас разрастался внутри Тэры. Вопросы Вольу звучали так знакомо…

– Адьулек, Голос Пра-Матери, была моим проводником и свидетелем, – сказала Тэра. Она старалась говорить ровно, произносить звуки четко и правильно, но язык и губы ее дрожали, как зимой на морозе. – Адьулек снимала духовный портрет Таквала, она подсказывала мне, что надо говорить и что делать, и может подтвердить правдивость моих притязаний.

– И где же Адьулек? – осведомился Вольу. Голос его звучал холодно, но в глазах горел огонь возбуждения, как у волка, вонзившего наконец клыки в горло жертвы. – Почему ее нет рядом с тобой сейчас? Почему она не подтверждает твои слова?

«Где ты, Адьулек?» – Тэра зажмурилась в безнадежной тоске.

– Я тоже там была, – произнес вдруг новый голос. – И являюсь очевидицей того события, о котором говорит пэкьу.

Тэра открыла глаза.

– Сами! – воскликнула она с облегчением.

Ученая из Дара самовольно оставила свой пост у труб Пэа. Но Тэра была слишком рада видеть ее, чтобы выговаривать за нарушение дисциплины.

– Вы нашли Адьулек? – нетерпеливо прошептала она на ухо Сами.

Та едва заметна покачала головой, вид у нее был озабоченный.

– Типо То возглавляет поиски. Очевидно, Адьулек так и не вернулась в свой шатер вчера ночью. Ее ученики решили, что она просит наставления у Пра-Матери, а потому не стали поднимать тревогу.

Агоны перешептывались между собой, обсуждая новый поворот событий.

– Ты тоже присутствовала при этом? – недоверчиво обратился Вольу к Сами.

– Да, присутствовала, – ответила женщина. – Я помогала Голосу Пра-Матери в ее деле. Я видела, как Тэра вонзает кинжал в сердце Таквала и принимает последнее дыхание его легких. Она – законная пэкьу агонов.

Потрясение и страх, отразившиеся было на лице Вольу, достаточно быстро снова сменились уверенностью.

– Скажи мне, заокеанская идолопоклонница слов-шрамов, веришь ли ты нашим богам и боишься ли их?

Сами оцепенела. Она знала, какого ответа от нее ждут и даже требуют. Но Сами Фитадапу, подобно многим ученым из Дара, придерживалась теории о познаваемости вселенной и не склонилась перед лицом угрозы.

– Нет. Все боги – не более чем сверх…

– Вы слышали ее, вотан-ру-тааса и вотан-са-тааса? Свидетельницей со стороны принцессы Тэры выступает ее соотечественница-чужестранка, которая не боится наших богов и не верит им! С какой стати нам принимать в расчет показания этой, с позволения сказать, свидетельницы? Воистину я надеюсь, что эта женщина лжет, потому как присутствие подобной варварки при священном обряде агонов – настоящее кощунство! Если сие и впрямь так, то Голос Пра-Матери совершила серьезный проступок!

Тэре хотелось в бессильной ярости воззвать к богам. Необычные обстоятельства, при которых она стала пэкьу, стали причиной нынешних затруднений. Будучи неверующей, Сами не могла подтвердить подлинность претензий Тэры. Торьо, безупречно говорившая на языке агонов, в данной ситуации могла бы оказаться до некоторой степени полезной, но она, увы, мертва. Единственным человеком, способным убедить сомневающихся агонских вождей и танов, была отсутствующая в данный момент Адьулек. Куда же она запропастилась?

А Вольу между тем не унимался:

– Раскройте глаза, дети Афир! Дела говорят громче слов. Принцесса Тэра утверждает, что якобы сражалась за нашу свободу, но единственной ее целью было уничтожение городов-кораблей, угрожающих ее собственной стране. Она притворяется, будто боится наших богов и верит им, но при этом проливает священный кьоффир на землю. Она якобы