Собиратель воды - Игорь Зыгин

племени. Это был знак. Он сидел между Майсарой и пожилым разбойником с одним глазом, которого звали Ясим. Еда была простой — лепешки, вяленое мясо, какая-то кашица из зерен — но это был лучший ужин в его жизни. Еда победы. Еда признания.

— Расскажи, как ты починил компас, — попросила Самира, когда все расселись и начали есть. Огонь отбрасывал на её лицо оранжевые блики, придавая чертам что-то древнее, нечеловеческое.

Назир объяснил, как очистил механизм от грязи и песка, как отрегулировал шестеренки и контакты кристалла. Он говорил медленно, стараясь не усложнять. Разбойники слушали с интересом, передавая по кругу маленький кувшин с кефиром. Кислый запах смешивался с ароматом дыма.

— Проблема была не в самом кристалле, — сказал Назир, принимая кувшин от Майсары. — Он был в порядке всё это время. Просто механизм был настолько загрязнен, что не мог правильно реагировать на его сигналы.

— И ты можешь настраивать его, чтобы он показывал разные источники? — спросил один из старейшин. Его звали Кадим, и его борода была такой седой, что казалась желтой в свете костра.

— В какой-то степени, да, — кивнул Назир. — Я могу регулировать чувствительность, чтобы игнорировать маленькие скопления воды и искать более крупные. Но на очень большом расстоянии он не работает — кристалл слишком мал для этого.

Назир почувствовал, как внутри что-то оттаивает. Как будто часть стены, которую он построил между собой и этими людьми, медленно крошилась. Они слушали его. Они задавали вопросы. Не как пленника, а как… мастера своего дела.

— А что если мы найдем кристалл побольше? — предложила Майсара. — Тогда он сможет чувствовать воду дальше?

Назир задумался. Его пальцы невольно коснулись компаса, лежащего рядом. Маленький инструмент казался теплым, почти живым.

— Возможно. Но я ничего не знаю про них. Думаю, что большинство из них уже давно используется в городах.

— Или уже истощились, — мрачно добавил Аш-Шариф. В его голосе звучало что-то похожее на горечь.

Наступила неловкая пауза. Все знали о судьбе городов с угасшими кристаллами. Нищета. Голод. Массовые исходы. Смерть.

«Как Аль-Мадир скоро,» — подумал Назир, но не произнес вслух.

— В любом случае, — прервала молчание Самира, — теперь мы можем искать воду там, где её трудно заметить. Это дает нам преимущество.

— Преимущество в чем? — спросил Назир.

— В выживании, — просто ответила Самира. — В пустыне тот, кто контролирует воду, контролирует всё.

Её взгляд задержался на компасе, и Назир впервые увидел в нем что-то, похожее на жадность. Не злую. Практичную. Самира была лидером, отвечающим за жизни своих людей. Компас был ключом к их выживанию. К власти. К будущему.

В следующие дни положение Назира в лагере заметно изменилось. Теперь он больше не таскал тяжести и не чистил загоны. Его основной обязанностью стало обслуживание компаса и поиск новых источников воды. Самира даже выделила ему маленький шатер — роскошь, о которой он и не мечтал всего несколько недель назад.

Утром четвертого дня после возвращения, когда Назир проснулся на своей новой постели из шкур, он не сразу понял, где находится. На мгновение ему почудилось, что он дома, в своей комнате в Аль-Мадире. Первый луч солнца через щель в шатре упал точно так же, как падал через окно его городского жилища.

Иллюзия разбилась, когда он потянулся и почувствовал боль в мышцах. Руки все еще помнили скалу. Тело все еще помнило страх падения. Но было и другое чувство, новое — чувство удовлетворения. Он был нужен здесь. Полезен. Уважаем.

Аш-Шариф все еще относился к нему с подозрением, но открытая враждебность сменилась неохотным признанием его полезности. Другие разбойники стали относиться к Назиру с уважением, а некоторые даже искали его общества, желая услышать о городе и его кристаллах.

Вечерами у костра Назир часто рассказывал о системах водоснабжения Аль-Мадира, о храмовых лабораториях, о чудесах инженерной мысли. Некоторые слушали с недоверием, другие — с искренним интересом.

— Так вода просто… текла из стен? В любое время? — спрашивала молодая женщина по имени Дела, чьи глаза расширялись от удивления. На ее шее виднелся странный шрам — словно кто-то когда-то пытался перерезать ей горло, но остановился на полпути.

— Да, — кивал Назир. — В каждом доме были трубы, соединенные с главными резервуарами. Достаточно было повернуть вентиль, и получаешь столько воды, сколько нужно.

— Звучит как сказка, — вздыхал Ясим. — Мой дед рассказывал о таких чудесах, но я думал, он выдумывает.

Назир не говорил им о том, что эта система была уже на грани краха, что кристалл Аль-Мадира угасал, что дни безмятежного изобилия были сочтены. Но в глубине души он понимал, что когда-нибудь жителям его родного города придется научиться тому, что эти "примитивные" разбойники знали всю жизнь — как находить и беречь воду в пустыне. Как превращать смерть в жизнь.

Через неделю после открытия "скального кармана", как они стали называть найденный источник, Самира вызвала Назира в свой шатер. Над лагерем висело тяжелое, свинцовое небо. Приближалась песчаная буря — первая с тех пор, как Назир оказался здесь.

Ветер за пределами шатра перебирал полог, будто пробовал на вкус воздух внутри. Самира смотрела на карту. Молча. Пальцы замерли над истертым пергаментом, как хищник над следами добычи.

— Мы уходим, — сказала она наконец, не поднимая глаз. — Колодец почти высох. Пора двигаться дальше.

Назир заметил, как она произнесла слово "пора" — не с решимостью командира, а с усталостью носильщика, сменяющего плечо под тяжелой ношей.

— Куда? — спросил он.

Она подняла взгляд. Пауза. Взгляд, который искал что-то в его лице.

— А это ты нам скажешь, водяной.

Ее рука легла на компас, лежавший на краю стола. Палец невольно дернулся, зацепив край карты. Пергамент треснул, тонкая линия разрыва побежала от края в глубину территории. Самира не заметила.

— Этот маленький инструмент… — она взвесила компас на ладони. — В нем больше правды, чем во всех наших картах и преданиях. Он показывает то, что действительно существует, а не то, что кто-то нанес на пергамент.

Она протянула компас, и Назир принял его. Не просто металл и кристалл — он чувствовал вес выбора между маршрутами. Между жизнями.

Назир заметил, как складка между бровей Самиры на миг углубилась, когда она отпустила компас. Как будто передала не только инструмент, но и часть своего бремени.

— Я думал о восточном направлении, — сказал он, держа компас так, как держат что-то хрупкое. Не прибор. Доверие.

Она отвернулась, сгребая карту движением, слишком резким для обычной осторожности.

— Многие так думали, — голос звучал глуше, чем обычно. — И многие ошибались.

Что-то в ее тоне заставило Назира не торопиться с ответом. Раньше