Собиратель воды - Игорь Зыгин

— Ты не веришь, что мы найдем воду?

Самира замерла, держа карту, скомканную в кулаке. На миг показалось, что она не ответит. Потом медленно опустилась на низкий табурет, будто кости внезапно стали тяжелее.

— Знаешь, почему мы грабим караваны? — спросила она, и ее голос звучал иначе. Тише. Ближе к той Самире, которая существовала до того, как стала вожаком.

Назир молчал. До сегодняшнего дня ответ казался ему очевидным. Теперь он уже ни в чем не был уверен.

— Потому что вода, которую мы находим, никогда не бывает достаточной, — ее пальцы машинально расправляли смятую карту, но только делали хуже. — Все постоянные, надежные колодцы заняты сильными племенами или городами. Нам остаются иссыхающие источники. Те, что высыхают через несколько недель. Иногда — дней.

Он раньше не думал об этом так. Бандиты. Грабители. Разбойники. Простые ярлыки. Удобная ложь. Как будто они выбрали этот путь, а не были загнаны на него.

— Я не думал…

— Конечно, не думал, — перебила она, но без злости. — В городе вода просто… есть. Даже здесь, тебе её просто… Дали. Дали, когда она была тебе нужна. А у нас каждая капля на счету. Каждый бурдюк — разница между жизнью и смертью.

Она замолчала, и в тишине слышалось только дыхание — ее, его, и ветра снаружи. Три разных ритма, не совпадающих друг с другом.

— Ты думаешь, быть вожаком — это сила? — вдруг спросила она, глядя куда-то мимо него. — Это значит первой услышать, как трескается кожа на губах ребенка. И знать, что ты ничего не можешь сделать.

Назира пронзило болезненное осознание. Он видел жестокость пустыни. Но никогда — отчаяние тех, кто должен принимать решения, когда выбор только между плохим и худшим.

— Аш-Шариф говорит, что наше будущее — в силе, — продолжила она, и теперь ее взгляд опустился на собственные руки, словно она видела их впервые. — Что когда-нибудь мы станем достаточно сильными, чтобы захватить большой постоянный источник у другого племени. Тогда он наконец женится и заведет детей.

Пальцы сжались в кулак, потом медленно разжались. Как лапы хищника, выпускающего и втягивающего когти.

— Но это лишь заменит одну войну другой. Вода, добытая кровью, всегда горчит.

Она не смотрела на Назира, произнося это. Не нужно было. Он понимал ее мысли без объяснений. Новый источник, новые враги, новые битвы. Бесконечный цикл насилия и страха.

— Я мечтаю найти наш собственный источник, — слова прозвучали так тихо, что он едва расслышал. — Место, которое не нужно будет отбирать силой. Или покидать через месяц.

Она не договорила.

Назир почувствовал непривычную тяжесть в груди. Не физическую. Чужую боль, резонирующую с его собственной. Не страх потерять то, что имеешь, а страх никогда не найти того, что ищешь.

— Знаешь, что самое трудное в постоянном движении? — она подняла глаза, и в полумраке шатра они казались двумя тёмными колодцами. — Не жажда. Не голод. Не опасности пустыни.

Кулак снова сжался, раздавив маленького скорпиона из проволоки, который она машинально сплетала из обрывка тонкой цепочки.

— Самое трудное — никогда не знать, будет ли завтра.

Она замолчала, глядя на искалеченного скорпиона в своей ладони. В этот момент Назир увидел не грозную предводительницу разбойников, а просто женщину, несущую тяжесть ответственности за всех, кто следует за ней.

— Это может изменить все, — её взгляд скользнул к компасу в его руках. Она не указала на него, не коснулась. Просто посмотрела — как смотрят на путеводную звезду тёмной, холодной ночью. — Если мы найдем постоянный источник, достаточно большой для всех…

Она не закончила. Не нужно было. Конец фразы повис между ними, как мираж над горизонтом — не высказанный, но видимый.

Назир видел, что за маской суровой предводительницы скрывалась усталость. Глубокая, въевшаяся в кости усталость, похожая на ту, что он замечал в глазах старых инженеров храма. Эти люди всю жизнь кочевали от одного скудного источника к другому, никогда не зная, найдут ли они новый, когда старый иссякнет. Постоянная борьба за выживание, без передышки. Без надежды на что-то лучшее.

"Как странно, — подумал он. — В городе мы боимся потерять то, что имеем. А здесь они всю жизнь ищут то, чего никогда не имели — постоянство".

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он, сжимая компас.

Самира взглянула на него — не как предводительница на пленника, не как вожак на подчиненного. Просто как человек, увидевший в другом человеке отблеск надежды.

Она не поблагодарила. Не кивнула. Просто встала и отвернулась, будто боялась, что он увидит на ее лице слишком много.

Назир сидел еще долго после того, как она вышла. В руке компас казался теплее, чем должен был быть. Стрелка дрожала, указывая куда-то на восток. Туда, где, возможно, ждала вода.

Или смерть.

Или то, и другое.

Когда он вышел из шатра Самиры, его ждала Майсара. Она стояла, прислонившись к опорному столбу, жуя длинную соломинку. Ветер трепал ее косички, заставляя металлические бусины тихо звенеть.

— Ну что? — спросила она. — Она сказала тебе о переходе?

— Да, — кивнул Назир. — Мы идём за водой.

— Правильно. И я иду с вами в головном отряде, — Майсара улыбнулась. Ее улыбка преобразила суровое лицо, сделав его почти детским. — Похоже, мы снова будем искать воду вместе, водяной.

Майсара была особенной. В свои двадцать с небольшим лет она знала о пустыне больше, чем многие старейшины племени. Она различала сорта песка по запаху, находила съедобные корни там, где другие видели лишь бесплодную землю, предсказывала песчаные бури за день до их появления. Люди уважали ее не из страха, как Самиру, а из восхищения.

Назир улыбнулся в ответ. Странно, но среди этих суровых людей пустыни он начинал чувствовать себя… не дома, нет, но на своем месте. Они ценили его навыки, его знания. Здесь он мог принести реальную пользу, сделать что-то значимое.

"Может быть, — подумал он, глядя на компас в своей руке, — именно для этого я и оказался здесь. Чтобы помочь им найти то, что они всегда искали — постоянную воду. И, возможно, в процессе я найду решение и для моего собственного народа."

Эта мысль была как глоток свежей воды после долгой жажды — освежающая, дающая силы жить дальше.

Рассвет следующего дня застал племя уже в движении. Шатры были свернуты, пожитки упакованы, животные навьючены. Длинная колонна людей, верблюдов и лошадей медленно двигалась по пустыне, оставляя позади высохший колодец и временный лагерь.

Назир ехал в головном отряде, рядом с Самирой и Майсарой, держа в руках компас, который указывал им путь