Черная Песнь - Энтони Райан

"Если разжечь здесь огонь, мы задохнемся в считанные секунды". Чо-ка отмахнулся от него краем плаща.

Ваэлин проследил, как взгляд Кийена еще раз скользнул по нему, прежде чем разбойник отвернулся и зажмурился, крепко сжав руки. Только когда Ваэлин услышал мягкое дыхание людей, погруженных в дремоту, он лег на спину и позволил сну овладеть собой - усталости хватило, чтобы преодолеть боль Черной Песни. Теперь она была меньше, но все еще не утихала, как жужжание мухи, которую невозможно прихлопнуть.

Ему снилась рябь, расходящаяся по гладкой воде, красное и золотое вечернее небо, складывающееся вместе, прежде чем рассыпаться брызгами.

"Я знаю своего дядю". Знакомый голос. Молодой, женский, настойчивый, но с плохо контролируемой дрожью, когда он продолжал, слова произносились с твердым расчетом. "Он не умер".

"Я тоже так не считаю". Другой голос, тоже женский и знакомый, но старше и гораздо более контролируемый, тон был задумчивым и нес в себе груз горя, который ему было трудно расслышать. Она не скорбит обо мне. "Я часто думал, что в этом мире нет ничего, ни человека, ни зверя, способного убить твоего дядю, кроме, возможно, его собственной ошибки".

Воды покачивались и оседали, а рябь исчезала, обнажая две фигуры. Они темнели на фоне вечернего неба, черты лица были нечеткими из-за искаженного отражения, но он без труда узнал одну из них. Эллеси сидела, свесив ноги через борт баржи, сгорбив плечи и напрягшись. Шерин стояла позади нее, сложив руки. Исчезающий свет играл на плавном изгибе ее лба, когда она подняла его, и он увидел то самое непоколебимое сострадание, которое он так хорошо знал, все еще сияющее, несмотря на ее горе.

"Лорд Нортах прав... - начала она, но Эллеси ее оборвала.

"Он просто безрассудный пьяница, вот кто он". Эллеси повернулась, бросив через плечо еще больше презрения. "Все они трусы! Бегите, если хотите! Я предпочитаю искать своего дядю!"

Ваэлин заметил, как напряглась Шерин, прежде чем перейти на сторону Эллеси. "И как ты думаешь его найти? Ты ничего не знаешь об этой земле и едва ли можешь произнести больше нескольких слов на языке".

"А я знаю!" ответила Эллеси, слегка покачиваясь, и добавила, понизив голос: "Во всяком случае, достаточно, чтобы жить".

"То, как ты произносишь слово "стрела", больше похоже на то, как в Чу-Шине называют куриные желудки. В любом случае, регион к югу от Кешин-Кхо уже кишит Шталхастами и Тухлами".

"Я их не боюсь..."

"Значит, дядя плохо тебя учил, а следовало бы". Шерин сделала вдох, чтобы охладить жар в своем голосе, прежде чем продолжить. "Ты все еще обязуешься следовать его урокам, не так ли?"

Эллеси опустила голову и утвердительно кивнула.

"И как ты думаешь, каков будет его урок сейчас?"

Эллеси не сразу ответила, а вместо этого еще раз разбила отражение камнем, брошенным с большим трудом. Когда оно осело, она подняла лицо к небу, и Ваэлин снова удивился ее способности напоминать ему о приемной матери. У Ривы всегда было такое же выражение лица, когда ей приходилось сталкиваться с суровой реальностью.

"Мама говорила мне, что он будет жестоким, - сказала Эллеси. "Когда ей наконец надоели мои... проступки, она велела мне собрать всего один сундук с вещами и сказала, что отправляет меня в Северные Чертоги. Владыка Башни не потерпит поражения, как я, - сказала она. Он не пощадит тебя, как пощадила я. Какое бы удовольствие ты ни получал, позоря меня и имя, которое ты носишь, будет для него ничем". Она сделала паузу, и Ваэлин услышал тихий смех. "Меня отвели на север и посадили на корабль, все время ожидая, что я окажусь в замерзшей пустоши, где правит чудовище. Вместо этого я нашла его".

Ее плечи сгорбились, и Шерин провела по ним рукой, а Ваэлин уловил слабый всхлип. "Он не умер, - прошептала Эллеси. "Я знаю..."

"Как и я". Шерин присела рядом с ней, заключив ее в мягкие объятия. "Как и я..."

Ваэлин вздохнул, когда отражение снова разлетелось на куски, но на этот раз не от камня, а от поцелуя чего-то холодного, прижавшегося к его горлу. Видение развернулось, распавшись, словно половинки занавеса, и открыло багровые черты Кийена, дрожащую плоть и выпученные глаза.

Рука Ваэлина метнулась к мечу, но Кийен отпрянул назад, не успев выхватить его. Холодная ласка ножа, который он держал в руке, исчезла с горла Ваэлина, выпав из рук, которые принялись рвать шнур на его шее. "Долг есть долг!" шипел Чо-ка сквозь стиснутые зубы, дергая за гарроту и оттаскивая Кийена. Кийен брыкался и корчился, когда Чо-ка повалил его лицом вниз на землю, вдавливая колено в спину своего товарища и сгибая запястья, чтобы затянуть шнур гарроты еще туже. Ваэлин наблюдал, как земля и кровь расцветают, когда Кийен издал последний вздох, перешедший в отвратительный хрип. Чо-ка, явно опытный в таких делах, продолжал удерживать гарроту в натянутом состоянии до тех пор, пока последняя судорога не угасла в трупе.

"Потерял рассудок еще на Дороге Гробниц", - пробормотал он, ослабляя гарроту и оттягивая голову Кийена назад, чтобы выдернуть ее из борозды, которую она проделала в его плоти. "Надо было прирезать его в туннеле".

Никакого предупреждения, подумал Ваэлин, обнаружив, что за все время противостояния черная песня ни разу не прозвучала, оставаясь все тем же ровным, хотя и неприятным рокотом. Он подумал, не стало ли оно равнодушным к его смерти, затаив какую-то обиду за его отказ оставить Мах-Шина в его тюрьме, но не мог понять, почему это должно быть. Без меня оно перестанет существовать. Так почему бы не предупредить меня? Если только выживание для него ничего не значит.

Когда Чо-ка перевернул тело Кийена и начал его обыскивать, Черная Песня снова зазвучала, скорее в слабом трепете, чем в явном предупреждении. Это был тот же тревожный ропот, что и после того, как он разрушил серый камень в гробнице Мах-Шина. Золото, вспомнил он, когда мешочек выпал из пояса Кийена. Оно не любило золото.

Поднявшись, он подошел поближе, чтобы достать мешочек, и услышал, как Черная Песня издала протестующий рык. Здесь не только золото.

"Возьми это, - сказал он, протягивая мешочек Чо-ка.

"Благодарю, повелитель, - сказал разбойник, с сомнением глядя на мешочек и не делая ни малейшего движения, чтобы взять его. "Но я с удовольствием откажусь от трофеев..."

"Просто возьми его". Ваэлин взял Чо-ка за запястье и вложил мешочек ему в руку. "А теперь, - сказал он, отступая назад. "Лги