Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

К вечеру Гапсаль пал. Но пав, он сумел взять с победителей дорогую цену: почти полтысячи поместных воинов и морских стрельцов остались под его стенами. Однако ни князь Барбашин, ни князь Курбский, ни даже сами ратники не собирались долго горевать по этому поводу, ибо такова доля воинская, зато впереди перед ними лежали ещё не познавшие военных тягостей земли, полные добра и будущих холопов. А потому, отдохнув и хорошенько набив сумы, обе рати двинулись в новый поход. Причём флот прихватил и оба когга, которые почему-то не сожгли ни горожане, ни их команды, забив их трюма взятой в городе добычей и пленными.

Впереди у князя лежали остров Ворсми и шведское поселение Рогервик…

Узкий полуостров Пакри, на несколько километров вдающийся в Финский залив, создал удобную бухту с хорошими глубинами, к тому же дополнительно прикрытую двумя небольшими островами, в результате чего она была закрыта от всех ветров, кроме северных и северо-западных. Хороший грунт и удобный выход из залива обеспечивали кораблям превосходную якорную стоянку, делая бухту самой удобной в западной части южного берега Финского залива.

Люди в этих местах начали селиться давно, но более-менее постоянное поселение возникло где-то в веке в четырнадцатом, когда шведские рыбаки основали здесь свой посёлок, который назвали Рогервик, то есть Ржаной. И все названия вокруг были связаны именно с рожью: Большой Ржаной и Малый Ржаной острова, Ржаной залив, Ржаная бухта, Ржаной мыс. А для защиты своих домов построили небольшую крепость, которая могла спасти от разбойников, но никак не от полноценного десанта, поддержанного корабельной артиллерией. Так что пришедшим сюда русским шведы ничего противопоставить просто не могли, хотя и попытались сопротивляться.

Впрочем, даже если бы они и сдались без сопротивления, жить им тут уже не светило, так как большинство из них были подданными шведского короля, а на Ржаную бухту у Андрея были свои планы. Да, он, как и Пётр, собирался построить здесь порт. Но не просто порт, а настоящую военно-морскую базу. Благо природа практически всё сделала сама, и оставалось лишь защитить гавань от сильных штормов и нападений неприятеля. Ну и в отличие от императора-недодела (который в жизни недоделал до конца ни одного дела) он собирался довести строительство базы до конца. Потому как не видел в нынешнем Ревеле удобную и хорошо защищённую гавань. А вкладывать деньги в перестройку уже имеющегося хозяйства не желал. Ибо это был как раз тот случай, когда лучше всё строить с чистого листа. К тому же он не был заложником императорских хотелок и ему не нужно было защищать ещё один ненужный город, отгроханный недоделом. Столица Руси по-прежнему оставалась в Москве, а Невское Устье на полноценный порт никак не тянуло, так как большие корабли просто не могли пройти к нему из-за малых глубин, отчего уже давно перегрузка товаров с морских судов на речные струги осуществлялась на Котлине.

Рогервик же позволял строить у себя суда с осадкой для океана, не оглядываясь на мелководную Маркизову лужу, а навигацию начинать значительно раньше, чем из Ревеля, Нарвы или не построенного ещё Кронштадта. Так что приплывшие сюда вскоре из Норовского розмыслы принялись изучать окрестности с целью определения мест для лучшего расположения фортов и причалов.

Ну а царский флот, пополнив команды, отправился решать очередную задачу…

* * *

В начале сентября 1527 года русское войско во главе с Василием Ивановичем подошло к Ревельской крепости, с ходу заняв богадельню святого Иоанна, устроенную на Дерптской дороге примерно в полуверсте от предместьев города. Богадельня представляла собой комплекс небольших зданий вблизи реки, в которых престарелым предоставляли отдельные жилища.

Не желая большого кровопролития (и долгой осады) царь снарядил в город послов с требованием сдаться на его царскую милость. Причём Василий Иванович не скупился на посулы: "коль Ревель отойдёт под царя, то его свобода, величие и промыслы не будут тронуты. Ревель останется вольным имперским городом и будет хозяином Вышгорода и замка с его доходами, и не будет утружден пребыванием в нем русских начальников и чиновников. Не станут обременять их какими-либо новшествами, налогами или пошлинами. Буде же Ревельцы не найдут для себя удобным непосредственно присягнуть царю, то вольно им будет избрать себе немецкого князя или кого из дворян, кому они более доверяют; тогда пусть тот присягнет царю, а ему присягнут Ревельцы точно так, как вольные немецкие князья, государи, курфирсты присягают Римскому императору". Увы, ревельский магистрат оказался глух к зову разума и столь щедрое предложение отверг, изготовившись к долгой осаде.

Ревельский флот в очередной раз смог прорвать жидкую морскую блокаду и успел доставить в город закупленное в Европе продовольствие и боеприпасы. Анцифор, конечно, попытался сделать всё, что мог, но ревельцев было просто больше и всё, что ему удалось, это взять три когга с припасами на абордаж.

Так что, обложив крепость со всех сторон, русские принялись сооружать туры и выставлять на них осадные орудия. И, разумеется, приступили к опустошению и разорению ревельских окрестностей

Увы, но Ревель сразу показал, что он чересчур крепкий орешек. Осадная артиллерия с трудом ломала толстые каменные стены, а устроить масштабные пожары и вовсе не получалось. Горожане пристально отслеживали чуть ли не каждую русскую пушку, вовремя предупреждая о выстреле и наблюдая, куда упало каленое ядро. Ядра же, влетая в город, взрывались как положено, калеча и убивая горожан, застревая в крепостных стенах и башнях, сметая крыши и стены домов. Но ревельцы под огнем латали каждое попадание и тушили возникающие пожары.

При этом осажденные не только грамотно оборонялись, но и сами устраивали вылазки. Порой удачные, порой нет.

И потекли дни за днями.

Беспрерывно палили пушки, два штурма отбили ревельские сидельцы, но держались. Упорно держались. Вот уже и осень прошла, ударили первые морозы. Выпал снег. Вот только надежды осаждающих на зимние трудности у горожан не оправдались. Для того чтобы в таком большом городе кончились запасы продовольствия, блокировать его нужно было дольше, чем несколько месяцев. А потому, несмотря ни на что, находившиеся в осаде ревельцы, не унывали и совершая дерзкие вылазки, не раз уничтожали блокгаузы и окопы, воздвигнутые с большим трудом осаждающими, а порой и пушки, не смотря на всю их охрану.

В результате, зимой, поняв, что ревельская эпопея может затянуться надолго, как когда-то смоленская, и едва получив