ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

"Настучу на всех и на каждого, - подумал он злобно; под влиянием момента - необдуманно. - Плевать на прошлое, отмоюсь. Чуть что пойдет не по-моему - настучу".

23. Давно минувшее

- Были и мы рысаками, милый Флинт, - Давно насильно втиснул Куккабурраса в плетеное кресло, для того неудобное. Он откровенно издевался, так как его если не по-, то со-дельник никогда не числился среди рысаков и в некоторых крайних случаях принимал виагру. - Скакунами! Особенно ты выделялся... Смотри, смотри, синхронное плавание! Не слабже тебе, брат, чем на Олимпиаде. Иди - окунись, освежись, порезвись! Я вижу, ты прямо взмок... смотри, сопреешь... опрелости, детский крем, грибок...

Узловатые пальцы Куккабурраса пробежались по трости, гадая, что выбрать: бритву, шило, однозарядное огнестрельное оружие, удавку, которые все там притихли и спрятались, а то и просто вывинтить саблю за набалдашник. Но взял себя в руки при слове "грибок".

- Ешь, пей, брат Флинт, - Давно широким жестом окинул стол, и вправду богатый внаглую.

- Спасибо тебе, любезнейший, и уже Давно, - отреагировал Куккабуррас и выбрал грушу.

- Что ты взял? Что ты такое взял? Ты коньяк пей, водку пей! Погода хорошая!

- Я взял грушу. Это полезный, питательный, дозволенный плод. Иногда застревает в глотке, но лишь на Господних путях, неисповедимых, Давно...

Действительно: солнце палило в полную силу. И жарило, не разбирая ступеней криминальных иерархий. Но самому Давно недавно это сезонное неудобство стало в сладость - после того, как в косметическом салоне ему откачали полцентнера жира. А то он вообще не умел появиться ни на людях, ни на солнце, ни в тени.

Глядя в красное, хамское рыло Давно, Куккабуррас вежливо отказался от горячительных напитков.

- Я лучше освежусь, - он улыбнулся и взял себе бутылку нарзана.

- Вах, какой недобрый гость! - Давно покачал головой. - Сначала - еда, потом уже - серьезный базар. Так у нас принято, брателло Флинт.

- Да что в нем серьезного, - пренебрежительно молвил тот, выказывая неуважение: мол, не специально пожаловал, а так, проезжал мимо и завернул на огонек. - Пустяки. Такие мелкие, что даже неудобно заводить разговор.

Тут ему пришла в голову блестящая мысль:

- Послушай, Давно, - сказал Куккабуррас и решительно вонзил трость в песок. Мирная и хищная жизнь глубинных, никчемных обитателей песков оборвалась моментально, здесь и сейчас.

- Я слушаю, - разнеженным эхом ответил хозяин. - Я слушаю покуда плеск волн. И веселые крики рыбочек-цыпочек. Пока что я не слышу ничего другого, достойного внимания, не говоря уж об интересе.

- Ты владеешь двумя платными сортирами на окраине, - приступил к делу Эл-Эм. - Уступи мне их по-братски.

- Ты, наконец, занялся надежным сортирным бизнесом, - похвалил его свинообразный Давно и залпом выпил добрую половину фужера; в фужер был налит крепкий и сладкий ликер. По-буржуйски закусил ананасом и рябчиковым крылом. - Зачем тебе сортиры, Эл-Эм? К тому же ты помнишь...

- Да-да, - поспешно согласился Куккабуррас. - У нас возникли досадные разногласия из-за пары дерьмовых бензоколонок. Какой-то Лук? Какой-то Ойл? Жареный лук. Я готов на обмен, любезный брат. К чему ругаться братским душам?

Давно отставил бокал и внимательно уставился на гостя. С чем он пожаловал? Ищет конкретного мира? С чего бы вдруг? На кой-такой ляд ему сдались сортиры, еще и не перестроенные под рюмочные? Или это всего лишь прикрытие, обманный ход, усыпляющий бдительность?

Спеша закрепить сказанное, Куккабуррас вымолвил дополнительно:

- И вот еще что - мне помнится, мы немного повздорили насчет игрового павильона. Я готов уступить его. В качестве, если тебе будет угодно, дружеского жеста. Хозяйничай там, Давно.

Это он вымолвил зря. Давно смекнул, что затевается нечто серьезное, превосходящее прибылью все сортиры и павильоны, вместе взятые.

- Так сразу решить не могу, дарагой, - он начал поигрывать двузубой рыбной вилкой. Зубы делались на заказ из мамонтова бивня; Давно еще шутил: хорошо бы, мол, из маментового, чтобы всех их, ментов, под лед, в тундру, и драть потом клыки тысячелетней выдержки. - Здесь надо подумать. Вопрос непростой, он не решается так вот, с наскоку, с кондачка. В бизнесе участвуют и другие люди. Ты думаешь, Давно владеет земным шаром? - с усмешкой спросил Давно, ибо в его понимании земной шар давно свелся к предметам торга, тогда как самим-то шаром он давно владел, но другим, не земным. - Я должен перетереть с людьми.

- Перетирай, но не затягивай, - кивнул Эл-Эм, пытаясь подняться. Давно не двинулся с места, чтобы ему помочь. - Уже уходишь? Зачем? А как же рыбки? банька? баиньки с рыбками в баньке?

Он не успел продолжить и модернизировать слово "баиньки", чтобы оно лучше отражало процесс: недоставало еще одной буквы, самой первой, гласной. Куккабуррас брел к машине, а гориллоиды спешили к нему навстречу, молча проклиная песок.

- Созвонимся, - бросил через плечо Эл-Эм.

- Обязательно, брат, - крикнул ему в спину Давно, чуть-чуть растерянный. Может быть, он упустил случай пойти на весьма своевременную мировую? И так уже положили много людей возле этого павильона. А теперь еще и сортиры попадут под нешуточный артиллерийский обстрел. Подобный визит - дело серьезное, вопреки усыпляющим речам гостя.

Надвинув солнцезащитные очки, он следил, как авторитет загружается в салон лимузина.

"Ладно, - решил про себя Давно. - Ему важнее, чем мне, коли сам приехал, а если так, то он еще раз придет. Или пришлет кого".

Давно был прав на три четверти. Куккабуррас, во-первых, вернулся сам, а во-вторых, прислал кого.

Прошло полчаса с той минуты, когда лимузин, мягко шурша и рассеивая вкруг себя белизну, умчался к воротам и выехал на шоссе, когда из ближайшей рощи вышла скрюченная фигура, довольно бодро и все бодрее шагавшая вниз по склону. Она спускалась к пляжу, где так и стоял питательный стол, за которым Давно разбирался с шампанским и виски. Давно любил смешивать самые разные напитки - даже больше любил, чем закусывать.

Невзрачный, кривой, да одноглазый человек спускался удивительно быстро и выпрямлялся при спуске в полный, хотя и невысокий рост; на сей раз он обходился без трости, но в нем и так нетрудно было признать Куккабурраса. И охрана его признала. Эл-Эм шел один. Поэтому она не стала крутить визитеру ноги и руки, а лишь напряглась, а самый ближний к Давно охранник что-то сказал. Давно, прощаясь воздушными и водными