ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

"Вот теперь он идет потолковать о настоящем деле", - удовлетворенно заметил про себя Давно. И опять не ошибся. Куккабуррас, приблизившись на двадцать шагов, достал "беретту" и всадил из нее в Давно целых две пули, по одной на правый и левый глаз.

Еще в лимузине Куккабуррас принял из фляжки, где было на донышке, но как раз хватало для надежного раздвоения: подарок Артура Амбигууса-старшего. На трость не хватило, она была слишком хитро устроена. Человек - он же проще!

Давно опрокинулся, не покидая кресла и наподдав ногой стол. Рыбки обрели голоса и завизжали. Охрана выпростала из-под пиджаков огнестрельные органы и превратила Куккабурраса в решето.

- Хозяин! Хозяин! - рыдал над убитым Давно какой-то человек, тоже довольно полный, красивый и в милицейской рубашке, наезжавшей на узенькие плавки.

Из-под повязки вытекал временно восстановленный глаз Куккабурраса.

Вилла выпустила из бронированных дверей личного врача; тот симулировал спешку, хотя и так видел, что положение безнадежно. Давно общаясь с Давно, он видел много безнадежных положений, и даже сделался специалистом в этой области, но подобных дипломов и сертификатов в горздраве, к сожалению, не выписывают, а новый хозяин платил за такие консультации очень щедро.

Обычно он выносил вердикт: "Смерть от контрольного выстрела в голову". На глазок, без анализов и рентгена, причем не ошибался никогда.

Охранники и прислуга, сняв, у кого были, головные уборы, обступили бездыханного Давно. Затем гуськом перешли к Куккабуррасу, которого, как верно гласит пословица, могила исправила и распрямила: стройный, помолодевший, испещренный помидорными пятнами, словно оскоромившийся в провинциальном театре актер, он лежал, крепко сжимая беретту.

Начальник службы безопасности Давно не сдержался и плюнул на вражеский труп. Тот - не иначе, как от плевка - вдруг начал таять и исчезать на глазах. Начальник успел зафиксировать время, но сейчас он об этом не думал: огорошенный и не знающий, что происходит, он беспомощно наблюдал, как тает Эл-Эм. Вскоре Куккабуррас растаял, как мороженое, и только "беретта" осталась, напоминая палочку, сохранившуюся от эскимо. Она даже сохранила свои боевые качества - правда, немного сбился прицел.

В тот момент, когда разворачивались все эти безжалостные события, белый лимузин торчал возле пункта дорожного патрулирования вот уже полчаса. Подручные Куккабарруса пререкались с милицией, и даже сам их хозяин вышел на свет, опираясь на трость. Пустая фляжка лежала на заднем сиденье, рядом с початой, плоской бутылочкой коньяка. Алиби становилось обеспеченным, да кем - самими органами правоохраны. Куккабаррус затеял скандал, и пригласили, вынув рацию, высокое начальство - для верности.

- "Беретту" - на пальцы, - распорядился начальник безопасности Давно. Он поимел в виду самое беззащитное на данный момент: дактилоскопию.

24. Крольчатник в закромах с удобрением

Пока суд да дело, семейство Амбигуусов разрасталось. Живучесть двойников, благодаря стараниям Артура Амбигууса-младшего, неуклонно укреплялась. Кроме того, он изобрел способ удваивать - пусть не до полного совершенства - некоторые документы, ибо людей без документов не существует, они не люди, и они задуманы сложнее. А все, для людей обязательное, подлежало удвоению, и документы - в первую очередь.

Сложнее оказалось с едой, так как возникли определенные проблемы. Холодильник постоянно торчал пустым, в нем вечно пасся то Гастрыч Второй, поселявшийся у Амбигуусов на целые дни и следивший за ходом опытов, то сами Амбигуусы, старшие и младшие, то Анюты. На дупликатуре Анюты настоял лично Гастрыч - по всей вероятности, настоящий, но вскоре к Амбигуусу-младшему притащился второй и тоже потребовал себе такой дупликатуры, а третий захотел двух, но остальных Артур-меньшой немного недорабатывал, им не хотелось Анют.

- Зачем это все? - недоумевал нарколог.

- Скоро поймете, - загадочно отвечал сосед, сильно рассчитывавший на поручения от Давно. Поэтому известие о гибели последнего повергло его в нешуточную скорбь. А после вызвало приступ черной ярости, и он, догадавшись, в чем дело, взял, да истребил, в конце концов, осточертевших до колик школьных гостей и товарищей Амбигууса, тоже надумавших размножаться, что твои хомяки. По глупости озвучили свое решение за ужином. До сих пор они это делали вхолостую, по старинке, и Гастрыч прихлопнул их, как склеившихся мух - на костную муку и без мук. "Старая мельница, все перемелется", - напевал он после, намекая, видимо, на какое-то устройство, которое держал дома для подобных работ.

- Удобрять пора, - объяснил он хрипло, когда к нему приступили с претензиями, хотя уже успели торжественно снять с поднятой целины свой первый урожай: обмазывались землицей за неимением нефти, устроили, как нефтяники, танцы и каждый - по священнодействию на свой вкус.

- Да и место для них самое подходящее. Твой мафиозник молчит, - накинулся он на Извлекунова. - Что прикажешь делать? Может быть, предложишь себя на гранулы? Кат-сан?

Окулист - почему-то на католический лад - перекрестился.

Донельзя огорченный кончиной Давно, Гастрыч метался по комнатам, круша ненужное и прочное. Какие колоссальные надежды он возлагал на Давно!

- Президенту продам, - он предавался бредовым мечтам. - Президентам нужны двойники, дублеры и прочие полномочные представители.

Кроме того, попутно, Гастрыч заглядывался на толстую и глупую, совершенно бесполезную и отупевшую от декохта (декохт иногда оказывал разнообразное действие в смысле моральных устоев и разума) Краснобрызжую. Сколько мяса пропадает впустую!

- Звони своему авторитету! - и он вновь приступал к окулисту. - Почему он заглох, куда делся? Неувязки? Хотите все под себя огрести? Не надейтесь! Огребете по самые уши!.. - Волнуясь, Гастрыч путал "огрести" с похожими "загрести" и "подгрести", то есть подмять и подобрать, то есть отнять.

Скандал разрешил, но в то же время осложнил, участковый Аверьян Севастьяныч, явившийся с повторной проверкой.

- Теперь другие на вас жалуются, - заявил он разгневанно и помахал папкой с жалобами. - И что-то много вас, - вдруг опешил он. - Близнецы, что ли? Документики!

Документы показались подслеповатому участковому в порядке, и младший Артур Амбигуус облегченно вздохнул.

Участковый потянул носом, и Анюта Первая поспешила за приветственным стаканом, заранее думая о прощальном.

- Как в прозекторской, ей-богу, - казалось, он сию секунду взорвется. - Придется, похоже, заставить вас вытоптать это приусадебное хозяйство! Этот вонючий огород! И еще одно дельце: от любителей физического общества "Гей-Люссак" поступил запрос насчет местопребывания граждан Крышина и Ключевого. В последний раз их, якобы, видели здесь - то есть, они звонили и говорили, будто находятся здесь. Вы случайно не знаете, куда они подевались?

Аверьян Севастьяныч выпил стакан, однако не угомонился.

- То же самое относится