Сила обстоятельств - Виктор Павлович Точинов

сыновей Дидье, оба уже не дышали. Третьего сына и отца семейства нигде не обнаружил… Понял, что победа осталась за нами. Дидье бы не побежал с поля боя, лег бы здесь рядом с остальными.

Мессира видама я не искал, увидел его почти сразу. Сьер Гидо сидел, прислонившись спиной к стволу векового дуба и казался спящим или смертельно уставшим. Из-под доспехов натекла лужица крови. В левый бок, проломив кирасу, глубоко ушел арбалетный болт. Видам был мертв.

Можно было понять, что вокруг него, умиравшего, разгорелась последняя, самая яростная схватка. Тела «серых», отбросивших арбалеты и взявшихся за мечи, лежали здесь особенно густо.

Достав королевский рескрипт, потерявший всякое значение, я вложил его в мертвые пальцы видама. Сам не знаю, зачем это сделал…

За спиной послышался стук копыт. Приближался одинокий всадник.

– Ты послал кого-то за помощью? – спросил я, когда Дидье осадил коня. – Твой сын уцелел?

– Никто не уцелел, я остался один. – Голос мрана звучал как обычно, то есть ровно и без эмоций. – Забирайся на круп. Пару лиг животина двоих пронесет.

Глава 9

На поляне, куда привела нас тропа, стоял дом: приземистый бревенчатый сруб, опиравшийся углами на гранитные валуны. Сруб венчала двускатная крыша, покрытая соломой, над крышей торчала труба.

Хозяйка была дома и не спала, топила печь, над трубой вился дымок. Могла бы и отдохнуть после бессонной ночи, заполненной убийствами.

Впрочем, ее сон ничем бы не помог нам с Дидье… Сигнал о нашем прибытии ведьма в любом случае не пропустила бы: глазницы побелевшего волчьего черепа, красовавшегося на коньке крыши, на мгновение вспыхнули красным светом, прозвучал хриплый воющий звук.

Зачем мы сюда явились? Правильный ответ: за смертью. Дидье дважды ранен, у меня вновь разошлись швы (ну извини, Орайе, не удалось провести день в покое и неподвижности). Колдунья прихлопнет обоих, не особо затруднившись. Помешает сейчас половником похлебку, или что она там варит, высунется в окошко, прихлопнет, – и вернется к прерванному занятию.

– Как договорились, – сказал Дидье, слезая с коня. – Я стреляю, ты скачешь и рубишь.

Он снял поклажу, аж три взведенных арбалета-атура, я занял его место в седле, с огромным трудом перебравшись через заднюю луку. Хотел отъехать в сторону – атаковать, так уж с двух сторон, – и в этот момент на низеньком крылечке-приступочке появилась ведьма. Дверь не открывалась, и не закрывалась, просто крыльцо только что пустовало и вдруг на нем очутилась моя скрюченная знакомая… Сильна, чертовка.

Что-то в облике ведьмы изменилось… Плечи казались теперь не такими узенькими, руки-прутики стали чуть потолще, несуразно большая голова уже не так сильно клонилась набок… Либо мое впечатление при первой встрече оказалось ошибочным, я тогда и представить не мог, на что способно тщедушное создание.

Дидье как раз держал в руках заряженный атур и выстрелил мгновенно. Болт прошил полотно двери насквозь. А ведьма стояла уже на земле, в нескольких шагах левее, целая и невредимая.

Я понял, что сейчас все закончится, толком не начавшись. Взмахнет своими кистями, напоминающими клешни краба, – и на свете станет одним человеком и одним мраном меньше.

Не взмахнула… Нечем было взмахнуть и некому. Девушка исчезла. На ее месте стояла самка вэйвера, превышающая размерами матерого пещерного медведя. Я впервые видел такую трансформацию – мгновенную и никак не связанную с массой исходного тела…

Конь испуганно шарахнулся в сторону, я с трудом смирил его, пожалев об отсутствии боевых наглазников.

Не знаю, зачем она решила покончить с нами клыками, а не заклятьями. Возможно, вошла во вкус после резни в Меланжу… Но призрак шанса появился. Лишь призрак, наповал убить тварь таких размеров нам попросту нечем, а если раним, трансформируется обратно и пустит в ход колдовские умения.

– Стреляй по глазам, до сердца болт не дойдет, – посоветовал я Дидье и тронул коня с места – не в сторону чудовища, а объезжая его по широкой дуге.

* * *

Жил как дурак и сейчас умру как дурак.

Два дня носился с мыслью, что придется иметь дело с Орайе, что и скрюченная колдунья, и вэйвер-гигант, – две ее ипостаси. И попал пальцем в небо. Перескочить из одной ипостаси в другую Орайе не смогла бы напрямую, хоть на миг, да мелькнула бы перед нами в образе старухи-мранки.

Вэйвер распахнул пасть. Без воя или рева, словно бы зевнул. И сразу ничего не стало вокруг: ни леса, ни поляны, ни бревенчатого сруба… Только она, ПАСТЬ. Казалось, что я могу въехать в нее верхом, слегка пригнувшись.

Запах тухлого мяса из пасти доносился такой, что желудок скрутило рвотными спазмами.

Конь снова забился. Он не хотел туда, в зловонную пещеру, перегороженную частоколом клыков. У бессловесной животины явно было больше если не ума, то чувства самосохранения, чем у человека и мрана.

Я понял, что идея атаковать верхом провалилась. Кое-как утихомирил конягу, спешился, шлепнул перчаткой по крупу: беги, живи…

Как на грех, день после бойни в Меланжу выдался ясный, солнечный, давненько таких не случалось посреди слякотной осени. Обидно погибать именно сегодня…

Пасть вэйвера схлопнулась. Нестерпимое зловоние, заставляющее дышать ртом, сразу поумерилось, а потом и вовсе исчезло под действием легкого ветерка. День стал идеальным. А наше стремление умереть вдвойне глупым.

Тварь стояла на месте и явно предоставляла нам право первого хода. Может оттого, что отяжелела от сожранного ночью, или по иной причине… Но мне чудилось в неподвижности косматой туши некое послание: я, дескать, ничего против вас лично не имею, однако если сунетесь – убью, так сказать, силой обстоятельств. Но можете унести отсюда ноги и пожить еще, вы оба здесь чужаки, что вам до деревушек, куда я изредка буду наведываться…

Первый шаг было сделать труднее всего, но я шагнул-таки… И похромал в сторону чудища. С другой стороны приближался Дидье: один арбалет в руках, второй за спиной. Из легкого, крючком взводимого арбалета можно при умении выстрелить и одной рукой, но только не из тяжеленного атура.

Интересно, видит Дидье глаз твари сквозь густые длинные космы, покрывающие морду?

Это была моя последняя связная мысль…

Щелчок арбалетной тетивы. Короткий рык твари. Ее прыжок – не к стрелку, ко мне. Два десятка шагов покрыты одним скачком. Громадная передняя лапа – пятипалая пародия на человеческую руку. Бьет по мне. Не отпрыгнуть, нога одеревенела, бревно бревном.

Подставляю клеймор под удар. Глупец… С тем же успехом можно отбить мечом водопад. Или лавину.

Куда-то лечу. Недолго. Хрясь! Здравствуй, бревенчатая стена. Прощай, хребет… Прощай, затылок. Мне будет