Сила обстоятельств - Виктор Павлович Точинов

Вэйвер не добивает. Прыгает в сторону. Туда, где Дидье.

А мне все равно. Отвоевался. Во рту солоно от крови. В ушах звенят похоронные колокола. По моей непутевой жизни. Или не колокола? Или чей-то крик?

Обнаруживаю, что стою на ногах. Как и когда сумел подняться, не понимаю.

Вэйвер неподалеку, вполоборота ко мне. Дидье не вижу. Наверное, он скрыт тушей вэйвера. Или уже в желудке твари. Скоро встретимся.

Снова кто-то кричит. Откуда-то со стороны. Слов не разобрать, лишь понимаю, что на мранском. Вот только это голос не Дидье, это голос…

Точно. Орайе… Ее-то как занесло?

Она в странной позе: на коленях, руки вытянуты вперед и вверх. Как будто решила помолиться непонятно кому.

Я замираю, не в силах отвести от нее взор. Очертания фигуры становятся зыбкими, туманными, и словно бы увеличиваются в размере… Нет, в самом деле увеличиваются, становится вовсе уж смазанными, бесформенными.

Вижу мелькнувшее крыло… Громадное, перепончатое…

Дракон?!

Она оборачивается драконом??!!

Не бывает…

Ошибся… Пожалуй, громадный нетопырь… Вроде тех, что обитали в пещерах Албанда – огромные, неповоротливые, не способные к полету…

Метаморфоза кажется мне бесконечной. На деле же длится секунды три-четыре.

Не дракон, не громадный нетопырь…

Расправив крылья, на траве сидит угольно-черная гаргулетта. Размерами она почти не уступает вэйверу, даже длиннее за счет змеиной вытянутой шеи. Но при том гораздо стройнее, изящнее. Пасть изрядных размеров напоминает мягкий кожистый клюв, усеянный по краям острыми зубами. Зубы сами по себе не малы, но в сравнении с чудовищными клыками вэйвера кажутся не серьезными.

Принимались бы здесь и сейчас ставки на исход схватки – на гаргулетту никто бы из понимающих людей не поставил. С ее тоненькими пустотелыми костями хорошо парить в небе. Схлестнуться на земле с громадной массивной тушей – самоубийство.

Не знаю, понимает ли это вэйвер, осталась ли у него вообще способность соображать и делать выводы. Но мохнатая тварь устремляется на нового противника. Прыжки кажутся неуклюжими, но расстояние быстро сокращается.

Гаргулетта взмахивает крыльями, поднимается в воздух. Первый раз вижу, как летает существо таких размеров.

Вэйвер останавливается. Задрав морду, следит за полетом. Поза выражает разочарование… Или мне так кажется.

Далеко гаргулетта не улетает. Зависает в воздухе, трепеща крыльями, – ни дать, ни взять пустельга, зависшая над полем в июльский полдень, только громадная.

Устремляется вниз, закладывает крутой вираж – и пытается атаковать вэйвера с тыла. Понимаю: это единственный шанс Орайе. Измотать противника, нанести множество мелких ран, самой не поставляясь под клыки – первый удачный укус вэйвера станет для нее последним.

В теории звучит гладко, а на практике вэйвер проявляет прыть, удивительную для неуклюжего громадного тела. Стремительно, одним прыжком разворачивается распахивает пасть. Орайе чудом уворачивается, так и не атаковав, крыло едва разминулось с клыками…

История повторяется еще несколько раз. Орайе теперь атакует изощреннее, пытается запутать вэйвера, подобраться то справа, то слева, то сзади. Без успеха, каждый раз ее встречает оскаленная пасть-пещера, и противники расходятся без ущерба.

Вечно так продолжаться не может. Рано или поздно кто-то из них ошибется. Разница в том, что у вэйвера право на ошибку есть.

На нас с Дидье сражающиеся внимания не обращают. Теперь я вижу его: лежит неподвижно, рядом атур, но без серьезного ремонта арбалет уже не выстрелит. Разбираться, мертв мран или без сознания, мне некогда. Я собираюсь сделать последнюю в жизни глупость и вмешаться в схватку оборотней.

Сил на это почти не осталось… Клеймор кажется неподъемным, налитым ртутью. Понимаю, что нанести добротный рубящий удар попросту не сумею. Беру меч на манер турнирного копья: конец рукояти зажат под мышкой, гарда упирается в грудь, обе руки вцепились в рикассо… И бегу, стараясь набрать как можно больший разгон.

Получается плохо… Левой ноги у меня попросту нет. Я ее не ощущаю. В штанине нечто чужеродное, деревянная подпорка. Сейчас подломится и на том моя глупая атака завершится… Но кое-как бегу, с каждым шагом все быстрее.

Орайе все увидела сверху, поняла мою задумку – и атакует одновременно, но с другой стороны.

Меч вонзается в мохнатый окорок вэйвера, заглубляется, я наваливаюсь на него всем телом, стараясь вдавить, вогнать как можно глубже… Оглушительный рык бьет по ушам. Оружие вырвано из рук, легко, словно леденец у младенца. Какой лапой вэйвер меня достал, передней или задней, я не успеваю понять.

Удар. Боль. Хруст ребер.

Темнота.

* * *

Небо…

Голубое, бездонное… Лежу на спине и бездумно пялюсь в него. Кажется, если долго-долго, до рези в глазах, всматриваться, то можно будет увидеть чертоги Девственной Матери… Странно, что я не вижу их вблизи, не напрягая зрения. Все к этому шло.

Тишина.

Слышно, как шелестит трава, как стрекочут в ней кузнечики. Битва завершилась.

Интересно, сумею я встать?

Повернуться на бок удалось лишь со второй попытки, но чем дальше, тем тело становилось послушнее… Руки-ноги не сломаны, и на том спасибо. Бригантина на груди вспорота когтем вэйвера, а заодно камзол, рубашка и кожа… Пустяк, царапина. Глубокие вдохи отдаются резкой болью в ребрах, как минимум пара из них треснула… Тоже не смертельно. Ну а нога… С ногой все плохо. Повязка на бедре насквозь пропиталась кровью. Нужна перевязка…

Но мне не до того. Во все глаза смотрю на гаргулетту, зрелище воистину завораживающее. Я знал, разумеется, отчего эту тварь так прозвали (имя ее пришло из гроннского диалекта и происходит от «глотки»). Горло пеликана, растягивающееся в большой кожистый мешок – слабое подобие глотки гаргулетты, способной вместить добычу почти любого размера. К тому же пеликан лишь хранит в мешке пойманную рыбу. Гаргулетта же уже глоткой начинает переваривать проглоченное.

Короче говоря, она проглотила вэйвера. Целиком. Зубы гаргулетты не предназначены жевать или откусывать куски – лишь удерживать добычу, не давать ей выскользнуть из безразмерно растягивающейся пасти, буквально натягивающейся на жертву…

Сейчас крылатое тело Орайе кажется нелепым придатком к громадному кожистому мешку. Даже сдвинуться с места, не то что взлететь, она теперь не способна. Гаргулетт, некогда весьма многочисленных, истребили именно так: подсовывали самую откормленную корову, а затем убивали потерявшую подвижность тварь, ее заглотавшую.

Пропущенный мной финал схватки не прошел для Орайе бесследно. Одно перепончатое крыло повреждено, и весьма сильно. На черной шкуре видны кровоточащие раны, оставленные и когтями, и клыками.

Мешок подергивается, натягивается в разных местах, вэйвер еще жив, пытается бороться, но уже вяло, заторможено. Наверное, колдунья способна и сейчас перекинуться обратно в человеческую ипостась. Но тогда, лишившись преимуществ громадного размера, погибнет почти мгновенно