Сила обстоятельств - Виктор Павлович Точинов

Здесь все понятно… Я ковыляю в сторону Дидье.

Он жив, но долго не протянет: доспех пробит в трех местах, в одном отверстии застрял обломок клыка вэйвера. Выдергиваю его, отбрасываю в сторону. За обломком тянется тягучая зеленая струйка. Яд. В кровь его попало более чем достаточно. Человек был бы уже мертв, но мраны более живучие.

Дидье следит за моими действиями. Пытается что-то сказать, но губы шевелятся почти беззвучно. Или мой некогда изощренный слух сейчас подводит.

Низко наклоняюсь и скорее угадываю, чем действительно слышу:

– Позаботься… о Дейре… она теперь одна… не хочу…

Чего он не хочет, Дидье не успел сказать. Замолчал навеки. А я не успел пообещать, что выполню его просьбу.

* * *

Жила колдунья просто и скудно.

Печь, грубо выложенная из дикого камня. Мебель ей под стать– нарочито простая, слаженная из неошкуренных стволиков молодых берез. Пучки сушеных трав и гроздья сушеных ягод на бревенчатых стенах, черепа животных и два человеческих. Я особо не приглядывался, я искал фламберг.

Помещение в срубе было единственное, выполнявшее роль и спальни, и кухни, и всего остального, а занавеска отгораживала нечто вроде лаборатории. Медный перегонный куб, полка со склянками и колбами, атанор в углу. А на столе из полированного мрамора (казался тот чужеродным, резко диссонируя с прочей мебелью) лежал он, мой Фламмбланш.

Я не мог взять в толк, каким способом ведьма использовала меч, но что использовала, не сомневался. Лежал он не просто так, а в центре конфигурата из больших и малых амулетов и артефактов. Чего там только не было… Обсидиановые призмы, статуэтки из неведомого мне камня – полупрозрачного, с лиловым оттенком. Хрустальные сосуды замысловатых форм, заполненные разноцветными жидкости. Загадочные предметы, названий их я не знал, а о назначении не хотел гадать.

Все это хозяйство связывали незримые магические нити, скрещиваясь на мече. Что произойдет, если разрушить конструкцию, я не представлял. Однако собирался поступить именно так, разрушить.

Но сначала…

Я вернулся в жилую половину, без стеснения порылся в хозяйкиных вещах. Отыскал рулон небеленого полотна, не несущего никакой магии. Распорол его на длинные ленты и занялся перевязкой. Кто знает, что произойдет, когда я заберу меч со стола. Может, дом начнет разрушаться или вспыхнет…

Совать руки в магическое хитросплетение я не стал, аккуратно подцепил фламберг кочергой за гарду, сдернул со стола.

Ни с домом, ни с его обстановкой вроде бы ничего не произошло. Зато снаружи раздался громкий звук непонятной природы.

Подхватив фламберг, я поспешил на улицу.

Там кое-что изменилось. Вэйвер-гигант исчез. Гаргулетта тоже. Там, где они недавно находились, неподвижно лежала небольшая слизистая кучка. Преодолевая брезгливость, стер часть слизи пучком травы, – она, ведьма, вернувшаяся в человеческую ипостась… Признаков жизни не подавала.

Орайе, отрыгнувшая ее (именно звук, сопровождавший этот процесс, заставил меня выйти наружу) не задержалась здесь и лишней минуты. Улетала, тяжело взмахивая крыльями. Если можно лететь, хромая, то летела гаргулетта именно так. Горловой мешок, сокращавшийся медленно, болтался снизу странным кожаным полотнищем и не добавлял полету изящества.

Едва я так подумал, гаргулетта начала падать. Над самыми деревьями сумела все-таки выровнять неуклюжий полет, снова начала набирать высоту…

Насколько я мог судить, Орайе держала курс к Шермезону. Но я не поставил бы и пары рэндов, что долетит.

Глава 10

Из леса я выехал в густых сумерках. Мог застрять и на всю ночь, но повезло – конь далеко не убежал и отыскался быстро.

В Меланжу возвращаться не стал, нашел на карте, унаследованной от видама, наезженную дорогу, выводящую на тракт невдалеке от Шермезона, и добрался до нее. Судя по всему, здесь вывозили лес с дальних вырубок, а впереди, ближе к тракту, находился небольшой поселок лесорубов. там я надеялся подкрепиться хоть чем-нибудь, хоть кружкой молока и краюхой хлеба.

Утром Ожье не позволил мне закончить завтрак, и с тех пор маковой росинки во рту не было. В доме ведьмы имелась кое-какая снедь, но я не стал ее трогать, вообще там ничего не взял, кроме фламберга. Затащил внутрь тело Дидье, выгреб из печи пылающие угли прямо на пол и ушел, устроив мрану огненное погребение, в соответствии с обычаями его народа. Тонкостей ритуала я не знал, но лучше уж так, чем бросать тело на поживу волкам.

Едва так подумал – увидел впереди зарево. Что-то многовато пожаров для одного дня…

Догорал поселок лесорубов, небольшой, на пять или шесть домишек. Никто не пытался бороться с пламенем, все жители были мертвы, причем умерли насильственной смертью…

Обитали здесь не люди, мирные орки, и поселение их походило на небольшую крепость: сторожевая вышка с площадкой для лучников, вокруг плотно сгрудившихся домов – высокий частокол из толстых бревен с заостренными концами. Массивные, окованные железом ворота… В общем, орки-лесорубы знали толк в том, как надо выживать в лесу.

Однако не помогло.

Пришельцы заявились в большом числе, и агрессивно настроенные, и подхватили из ближайшего штабеля толстенное бревно, и проломили тем бревном ворота, и занялись резней и поджогами…

Возможно. кто-то успел убежать и спрятаться… В любом случае, никого живых в опустошенном поселке не осталось, – ни лесорубов, ни убийц и поджигателей.

В общем, не такая уж редкая история для тех мест, где вынуждены сосуществовать представители разных рас. Раньше мне не раз приходили в голову крамольные мысли, можно сказать, даже еретические. Вот какие: отчего же Девственная Мать не сотворила по отдельному миру для людей, сааргов, вэйри, гномов и прочих? Так, чтобы все они могли жить сами по себе, как привыкли, не мешая другим и не страдая от них? Этим мыслям я собой воли не давал. Еретик на службе Инквизиции – согласитесь, нонсенс.

Под аркой вышибленных ворот висела самка орка, подвешенная за связанные руки. Судя по многочисленным ранам, ее использовали как мишень для стрельбы, а потом хозяйственно повыдергивали стрелы и вспороли живот, – кишки выпали и свисали до самой земли.

Трех мохнатых детенышей насадили на заостренные концы бревен ограды. Один был еще жив, когда я подъехал. Кричать уже не мог, лишь тихонько поскуливал, хотя его развороченный кишечник, без сомнения, терзала адская боль.

Иногда мне стыдно за принадлежность к расе-победительнице.

За ограду я не стал заезжать, хватило и того, что увидел снаружи. Из милосердия снес еще живому детенышу голову фламбергом и двинулся дальше…

С мечом, кстати, творилось неладное. Все заклятья, наложенные на него, остались целы. Но сработать не могли, не хватало магической энергии. Проклятая ведьма