Князь поневоле. Потомок Ермака - Илья Городчиков

крики мучаемых злодеев и преступников, золотистая улыбка маньяков, готовых терзать до потери пульса. — единым глотком допив вино, я поднял бутылку и снова наполнил хрустальный бокал. — Или прямо сейчас вы подпишите мои бумаги, поставите свои печати, и этот журнал, — я похлопал ладонью по толстому станционному журналу с дорогим кожаным переплётом, — никогда не уйдёт в столицу. Знаете ли, я не забыл о тех десятках тысяч рублей, которые вы задолжали моему семейству. Сто пятьдесят тысяч рублей, которые вы заняли у моего покойного отца, а это вообще без учёта успевших накапать процентов, коих сейчас весьма прилично. — я посмотрел на всё продолжавшего бледнеть губернатора. — Пока что я готов буду забыть ваши долги. Временно, но ценой будет ваша личная подпись. — рядом со станционным журналом показалась новая кожаная папка, под которой оказался большой документ, на строках которого легли условия подписания временного перемирия. — Я готов сейчас действовать в рамках закона и даже помочь. Сейчас вы подпишите документ о закупке Томской Губернией пяти тысяч пар сапог с моей новой обувной фабрики. Мне прекрасно известно о том, что для государства одна пара сапог солдатских обходится в шесть рублей. Не столь страшная сумма, но я готов дать вам сапоги не худшего образца за четыре рубля за пару. Для казны это встанет всего лишь в двадцать тысяч рублей. Отличная цена по моему мнению. Вы сможете снабдить полицию и служащих хорошей обувкой, а также отложите гнев моего рода на свою голову.

— Побойтесь бога, Игорь Олегович! — всплеснул руками мужчина. — Государственная казна не захочет сейчас такую сумму вкладывать единоразово. Надобно сначала заявку отправить, чтобы затем получить дозволение на такую трату великую!

— Значит, вы оплатите мои услуги из собственной казны. Либо, вы знаете, что будет с вашей головой.

В камине с треском рассыпалось одно из поленьев, выбросив плотный сноп ярких искр. Губернатор вдруг заметил, что уже сидит, хотя не помнил, как он опустился в кресло. Его пальцы сами собой потянулись к протянутому перу, словно это был не инструмент подписания, а верёвка для утопающего. Всего несколько секунд, сухое шуршание пера, и на бумаге появилась подпись, а за ней на белый лист опустилась печать. Она была яркой, синей, властной. Таких листов было подписано несколько. Губернатору не оставалось ничего, кроме как подписывать и подкреплять печатями подсовываемые ему документы.

С улыбкой я протянул мужчине бокал с вином, аккуратно складывая листы в папку и отправляя её в ящик стола. Именно из этого ящика появилась папка с компроматом. Губернатор же пил молча, чувствуя, как вино трогает его язык привкусом поражения. В его глазах чувствовалось, что ничего хорошего его дальше не ждёт.

— Вы ещё успеете вернуться домой.

Я поднял большую папку станционного смотрителя и с размаху отправил её в камин. Языки пламени быстро принялись лизать кожаный переплёт, зажигали тонкие бумажные листы, моментально превращая их в пепел.

Вячеслав Артемьевич Колосов покинул мой кабинет точно в тот момент, когда последняя капля дорогого алкоголя покинула бокал. Убегал он очень быстро, стараясь как можно быстрее покинуть место своего сложного, тяжёлого и едва ли не бескровного поражения. Губернатор отлично понимал, что теперь он надолго, если не навсегда, стал заложником этого кабинета с его каминным теплом и очень странным, не так давно болезненным молодым князем с ледяными угрозами.

Я же, оставшись в одиночку, рассмеялся. Естественно, что доказательств я был не лишён. Они лежали в абсолютно другом месте — надёжно спрятанные, но пусть губернатор дальше думает о том, что теперь он ничего мне не должен. Так мне будет легче его контролировать.

Естественно, что я не собирался делать такое лёгкое предложение, как достаточно лёгкий по моим меркам заказ. Я уже понимал, что моя фабрика вполне способна выдавать пять тысяч пар однотипной обуви всего лишь за месяц. Да, это сильно напряжёт работников и придётся ввести сверхурочные оплачиваемые смены, но мне хватит месяца. Главным аспектом полученного сегодня договора было дарование мне земли. Точнее, не мне самому, а роду Ермаковых как таковых.

Что же это была за земля, если я решил действовать резко, опасно, для кого-то даже неправильно? Это была земля, которую, если у меня получится всё сделать правильно, то это будет просто золотой, а точнее нефтеносной жилой. Дело в том, что если меня закинуло в тело сибирского аристократа, то нужно пользоваться своими возможностями. Томская область даже в моё время была не самым богатым нефтедобывающим регионом, но всё же умела добывать порядка двух процентов от всей общероссийской добычи, а сейчас, когда основные добывающие нефть регионы были сосредоточены на Кавказе, то Сибири в этом плане будет показывать хоть какое-то развитие очень нескоро. Однако же, я собирался двигаться в этом деле сильно заранее. Не пройдёт и двадцати лет, как двигатели внутреннего сгорания станут главенствующей движущей силой всего, а к этому моменту я хочу быть готовым. О нефтедобывающем промысле я знал достаточно немного, но воспользовался своими немногочисленными знаниями, заполучив немалую территорию, с которой в последующем буду добывать столь необходимую нефть.

Заказ, который насильно был навязан губернии с моей стороны, был выполнен чуть меньше, чем за месяц. Пусть большинство моих рабочих не были столь опытными, но тот факт, что закупленное мною оборудование было не просто новым, а новейшим, позволяло кратно вырасти производственной эффективности моего скромного предприятия. Потому-то уже через месяц на склады стали поступать подводы с сапогами на скромный размерный ряд. К моему великому несчастью, в этой временной линии как таковой размерной сетки не существовало. Каждая отдельная обувная фабрика использовала собственные шаблоны, каждая из которых сильно отличалась друг от друга. Хотя, казалось бы, можно всё это стандартизировать, но ни одна из компаний договариваться между друг другом не хотела, а государство подобные вопросы регулировать не собиралось. Уж не знаю, какова была причина подобной заминки, отрегулировать которую было возможно всего лишь одним указом после дневного заседания крупных промышленников, но до такого не дошло. Мне же пришлось самолично вспоминать формулу, при помощи которой вычисляется размер ноги в отечественной системе. Благо, система была лёгкой, ведь единственное, что нужно было сделать, так это увеличить длину стопы на полтора.

Практически весь месяц, пока выполнялось производство нужной партии, я всё это время старательно размышлял о том, что нужно окунуться в привычные производственные дебри. Да, мне хотелось вернуться к производству и разработке вооружения, но для этого нужно было преодолеть громадные проблемы. Мало того,